Вторую встречу куратор назначил вблизи одного из запретных для нас объектов. Да, такие тоже были, это жизнь, и романтика профессии тут ни при чём. Скорее всего, запрет был наложен из-за возможной природы сердца.

Жёсткой связи между «прижизненным» предназначением заброшки и содержанием сердца нет. В любом месте можно вытащить всё, что угодно. Но есть игра вероятностей – и по статистике выходило, что связь всё-таки есть, пускай и косвенная. Например, в заброшенной больнице куда больше шансов получить лекарство, несколько литров крови или опасный патоген, чем, скажем, золото или бочку бензина. Хотя, повторю: в нашем деле всегда есть место сюрпризу.

Мы стояли на потрёпанном непогодой крыльце жилого пятиэтажного дома в бывшем военном городке, недалеко от пусковых установок старой системы ПРО. Искать сердца тут было строжайше запрещено.

Это уже вторая встреча с куратором. Вчера мы просто пересеклись на одной из песчаных дорог на карьерах в Воскресенском районе. Тоже знаковое место, когда-то тут был один из самых знаменитых абандонов региона. Тут стояли заброшенные экскаваторы – абзетцеры, добывавшие в открытых карьерах то ли кварцевый песок, то ли апатиты. Я не вникал.

Сердце не могли найти долго, хотя каждое лето десятки пар пытались. И вот, пять лет назад одной паре очень сильно повезло. Говорят, они нашли какое-то технологическое изделие. Огромная удача. Вроде как после этого случая разработка высокотехнологичных оборонительных систем в нашей стране сильно продвинулась… но это слухи, конечно. Прямо о таких вещах никто и никогда не расскажет.

Вчера куратор забрал у нас образец сердца, и назначил новую встречу. В противоположной стороне региона.

Конечно, он не просто так выбирал места для встреч. Каждый раз это были тонкие намёки, которые стоило принять во внимание, если есть желание и дальше пользоваться покровительством разных структур, которые легко решают проблемы, скажем, с местными властями в любом регионе и крайне оперативно.

Место громкой удачи наших коллег и запретное место… что ж, намёк понятен. Но делать нечего – мы уже встали на скользкую дорожку сокрытия результатов поиска. Теперь остаётся только играть до конца, уповая на то, что ни одна секретная контора не бывает всесильной и всезнающей.

- Это чистое золото, - безо всяких предисловий начал куратор, - проба четыре девятки. Как в лучших хранилищах.

- Офигеть, - Соня изобразила вежливое удивление. Я промолчал.

- Объем извлечённого – около трёхсот тонн, - продолжал куратор, - точнее определим, когда всё достанем и занесём в каталог.

Тут даже меня проняло. Я думал, ну тонна – две… а тут – триста! И что теперь с нами сделают? Поменяют правила? Или… о другом варианте думать не хотелось – мы беззащитны перед махиной, которую представлял куратор.

- Все договорённости остаются в силе, - продолжал он, глядя своими выцветшими серыми глазами куда-то в даль; вообще он выглядел удивительно неказисто для представителя такой могущественной структуры: рост ниже среднего, узкие плечи, лысина, мышиного цвета волосики… но стоило ему заговорить – внешность словно стиралась, и перед слушателем будто представала могучая сила, вроде как воплощение природной стихии, перед которой следовало приклоняться и с которой ни в коем случае нельзя спорить. Как подобные куратору это делали – понятия не имею. Наверно, их специально учат.

- Постойте… но это значит… - пробормотала Соня.

- Это значит, что при желании вы можете отойти от дел и до конца жизни вообще ничего не делать. Если, конечно, не влезете в какую-нибудь историю с мошенниками и разводилами. Но мы будем рядом, если что. Нам не выгодно, чтобы кто-то вдруг обидел таких, как вы. Наоборот – нам выгодно, чтобы вы стали легендами.

Мы с Соней переглянулись. В её взгляде было мало радости. Скорее, там был страх. Мы достаточно давно работали вместе, чтобы я мог прочитать: «Не бросай меня! Только не это. Не сейчас». И я на это ответил, так же беззвучно, уверенным взглядом: «И в мыслях не было».

- Вы сказали – при желании, - сказал я.

- Конечно, - кивнул куратор, - нам выгодно любое ваше решение. Такая удачливая пара в полях нам тоже нужна. Больше того – продолжите в том же духе – и мы предложим вам зимний контракт в южном полушарии. Там будет чуть меньше свободы, чем внутри страны. Сами понимаете, безопасность.

- Я слышал, как работают зимники, - сказал я, - и ничего не имею против.

- Вот и отлично, - куратор усмехнулся, - деньги на ваш счёт уже поступили.

- Спасибо, - кивнул я, и уже собрался было уходить, радуясь, про Пермь речь так и не зашла.

Но радовался я рано.

- Вы пытались взломать паровозы, верно? – сказал куратор нейтральным тоном, всё так же глядя в даль.

Я усилием воли подавил желание взглянуть на Соню. Любое лишнее проявление эмоций сейчас могло быть фатальным.

- Да, - вздохнул я, расстроенно скривившись и стараясь не переигрывать, - пытались.

- Ясно, - кивнул куратор, и снова замолчал.

- И снова будем в следующем сезоне, - идеально-спокойным голосом сказала Соня, - мы лучшие. Мы её взломаем.

- Не взломаете, - ответил куратор.

- Вы же сами сказали, что мы достойны зимнего контракта, - возразил я, добавив в голос самую капельку раздражения, - у нас достаточно опыта, чтобы не сдаваться.

- Не взломаете, потому что там взламывать нечего, - куратор неожиданно повернулся и посмотрел мне в глаза; я ощутил, как волосы шевелятся на затылке. Это было неожиданно. Казалось, он видит меня насквозь, будто рентген. Но доли секунды хватило, чтобы я взял себя в руки и продолжил игру.

Я посмотрел на Соню. Она была великолепна: в её глазах стояли самые настоящие слёзы. Я подошёл к напарнице и обнял её.

- Нас… опередили? – севшим голосом произнесла Соня.

- Похоже на то, - кивнул куратор, - но не спешите печалиться по этому поводу. На месте нашли два трупа. Причём один убит очень, скажем так, экзотическим способом.

- Опять сектанты? – сообразил вставить я.

- Не совсем, - куратор покачал головой, - если только они не отрастили когти как у росомахи и бритвенно-острые клыки.

Мы с Соней переглянулись, изображая растерянность.

- Не понимаю, - сказал я, - нападение зверя? Медведя?

- Не медведя. Это точно. Мы не знаем, кто это был.

- А что они нашли? – вмешалась Соня. Я обругал себя последними словами – это первый вопрос, который следовало задать! Если бы мы вообще не спросили об этом, случилась бы катастрофа.

Куратор внимательно посмотрел на неё.

- И этого мы тоже не знаем.

- Их… ограбили? – предположил я.

- Возможно, - кивнул куратор.

- Для чего вы нам это говорите? – спросила Соня.

- Когда вы там были? – куратор проигнорировал её вопрос.

- Так… - я наморщил лоб, делая вид, что вспоминаю детали, - восемь… нет, девять дней назад. Точнее, ночей.

- Точно помнишь?

- Конечно. Я же вычислял линии по фазам, - уверенно ответил я.

- Ясно. Будем считать вам повезло. Разминулись на сутки.

Я взял Соню за руку и сжал её ладонь. Эта небольшая ложь должна была сработать – мы были на месте три дня. За сутки до извлечения я выключал телефон, чтобы не мешать Соне настраиваться. По биллингу всё должно совпадать.

- Но вот какой вопрос, - продолжал куратор, обманчиво-расслабленным тоном, - что вы видели, когда были на месте? Нам нужны зацепки. Мы не можем оставить это происшествие.

Я снова нахмурился и потёр лоб. Сейчас мы шли по тонкому льду – сыграть нужно предельно убедительно. Был соблазн добавить какую-то деталь, которой не существовало на самом деле, но которая придала бы правдоподобности нашему рассказу. Многие люди так поступают. И прокалываются на этом.

- Нет, ничего, - я покачал головой, - совершенно. Всё как обычно было. Ну, насколько можно судить по заброшкам такого уровня.

- Ясно, - ответил куратор ледяным тоном.

- Надеюсь, вы найдёте сволочей, - сказала Соня.

- Не сомневайтесь. Но пока вот что. Дело, конечно, ваше – но я бы советовал сделать перерыв. На пару недель хотя бы.