Запретная страсть

— Какого черта происходит в моем доме?! — увидев нас, Виктор так шарахает кулаком по столу, что приборы жалобно позвякивают, а с супницы сваливается крышка. 

От неожиданности мама подпрыгивает на стуле, мы с Вадимом вздрагиваем, и я на всякий случай прячусь за его спину. 

— Дорогой, что случилось? — мама протягивает руку, хочет погладить Виктора по ладони, успокоить, но до него сейчас дотрагиваться так же разумно, как до кипящего чайника — того и гляди ошпарит. 

— А то, что вот она! — напряженный палец указывает на меня. — Не ночевала в своей комнате! 

У мамы сам собой приоткрывается рот. Она переводит недоуменный взгляд с меня на Виктора. Хочет что-то сказать, но, видимо, не находит слов. 

— Отец, позволь узнать, — Вадим приходит ей на выручку. — Тебе это откуда известно? Насколько я понимаю, тебе нечего делать в комнате дочери будущей жены, не так ли? 

Я вся сжимаюсь под горящим злостью взглядом Виктора. Хочу стать совсем маленькой, как песчинка, чтобы на меня никто не обращал внимания. Воспоминания накатывают, ошпаривают стыдом, отвращением и… непримиримой ненавистью к Виктору. 

— Естественно, мне там нечего делать. Меня там и не было. Прислуга беспокоилась и спросила, где ночевала Полина. Это мой дом! — он снова грохает по столу, отчего крышка супницы падает-таки на пол и со звоном разбивается. — Я в курсе всего, что происходит здесь! Все должны соблюдать установленные мной правила, и я не допущу блядства под своей крышей! Это всем понятно? 

Охнув, мама прикрывает рот, на ее глазах наворачиваются слезы обиды, и мне за нее становится больно.  

— Милый, ну  что ты такое говоришь, — она встает, подступает к нему, протягивает руки, но Виктор отходит с самым неприступным видом оскорбленной добродетели и продолжает сверлить нас Вадимом сверкающим взглядом. — Они молодые, красивые, горячие, их можно понять. Я уверена, что они не хотели ничего дурного. Зачем ты так? 

— Как? — саркастично усмехается Виктор. — Всего лишь назвал вещи своими именами. — Они кто друг другу? Муж и жена? Жених и невеста? Так я не помню ни свадьбы, ни помолвки, а вот такие тайные ночевки в чужой постели именно так и называются, и я не намерен этого терпеть! 

— Отлично! — выскакиваю из-за спины Вадима. — Мне тоже это все надоело! Еще не хватало жить в доме, где тебя оскорбляют. Завтра же!... Да нет, почему завтра? Прямо сейчас вернусь домой! Мама, надеюсь, что наша квартира еще не продана? 

— Лялечка, ну зачем ты так. Пожалуйста, успокойся, — мама подается ко мне. 

— В принципе, я тоже могу съехать. 

Посреди всего этого гвалта и криков спокойный голос Вадима действует как ушат холодной воды. 

— Полина, в вашей квартире найдется угол для меня? 

Виктор пыхтит так, что вот-вот начнет плеваться кипятком, а мама плачет и хватает за руки то меня, то Вадима. 

— Да не вопрос! — задиристо отвечаю я, с вызовом глядя на Виктора. 

Что съел? Думал, что я молча буду терпеть все домогательства? А вот выкуси! 

Беру Вадима за руку и разворачиваюсь к лестнице. Сейчас соберем вещи, и только нас здесь и видели. 

— Не думаю, что это хорошая идея, — холодно цедит Виктор. 

— Это еще почему? — резко разворачиваюсь я. — Я совершеннолетняя. Могу жить, где захочу. И если мой образ жизни вас не устраивает, то не вопрос, я перееду. 

— Чтобы мать беспокоилась как ты там? — так же холодно продолжает Виктор. — Чтобы потом о твоем сомнительном прошлом говорили все, кому не лень? 

О каком еще сомнительном?  

С возмущением смотрю на Виктора, но он многозначительно приподнимает бровь и едва заметно кивает на Вадима. 

Не понял. Это что, он сейчас меня шантажирует и угрожает рассказать Вдиму о ночи в отеле? 

Вот, мерзавец! Ради своих хотелок готов сломать жизнь не только мне, но собственному сыну! Неужели не понимает, что после всего этого Вадим постоянно будет сомневаться: а не спит ли его девушка, и с отцом тоже. 

Господи! Какой ужас! И Как я оказалась во все это втянута?! 

Неверяще смотрю на Виктора. Нет, он не может поступить так с собственным сыном, Виктор только кивает. 

— О чем ты говоришь? Какое прошлое? — восклицает мама. 

— О том, что она будет жить с малознакомым мужчиной. Город у нас небольшой. Все соседи будут в курсе, и не думаю, что это понравится ее будущему мужу, — зло отвечает Виктор. 

Он меня не отпустит. По горлу поднимается горечь, начинает тошнить. Кажется, что сейчас вывернутся все внутренности, настолько мерзко и противно от его угроз. Низко, пошло. Мы будто играем роли в дешевом сериале. Ощущение нереальности сбивает с толку. Хочется ущипнуть себя и проснуться в родном общежитии, с облегчением понять, что это все только приснилось, а потом рассказать о дурацком сне Лерке, и вместе посмеяться. 

Пол и потолок стремительно меняются местами. 

Я покачиваюсь, Вадим подхватывает меня под руку и не дает приземлиться на пол. 

— Лялечка! — кидается ко мне мама. — Что с тобой? Ты не заболела? — прикладывает ладонь ко лбу. — Доченька, да ты вся горишь! Пойдем скорее в постель, — и с помощью Вадима тащит меня к лестнице. — А еще одна собралась жить. Даже не вздумай! Я с ужасом думаю, как ты там в общежитии живешь, а тут  захотела совсем одна остаться, — тараторит она, таща меня за собой по ступенькам. — А обо мне ты подумала? Как я? Я так хотела красивую традиционную свадьбу, когда вся семья вместе. И ты, и Вадим, а вы… — она тихо всхлипывает. 

— Мама, — сиплю я и сама удивляюсь собственному голосу. В горле будто застрял тугой комок и не может сдвинуться ни в одну сторону, ни в другую, отчего во рту стоит неприятная горечь, а желудок сжимается в тугой комок. — На традиционной свадьбе детей от обоих браков обычно не бывает. 

— А у нас будет традиционная с детьми! — упрямо заявляет мама и поворачивается к Вадиму. — Вадик… — потом ко мне: — Лялечка, помиритесь с Виктором, не злите больше его и оставайтесь дома. Ночуйте каждый у себя, а встречайтесь днем, раз уж вам так невтерпеж. А я постараюсь отвлечь Виктора. Пожалуйста, — она попеременно смотри на меня и Вадима, и от умоляющего взгляда сжимается сердце. Кажется, скоро у меня все внутренности превратятся в единый комок. — Я всегда мечтала о красивой свадьбе. Не отбирайте ее у меня. 

Мы с  Вадимом переглядываемся. Он поджимает губы и кивает. 

— Хорошо, — обреченно выдыхаю я. — Мы останемся. 

Но придется обходить Виктора десятой дорогой. Мама, за что же ты меня так не любишь?