Я резко развернулась, едва не расплескав содержимое расписной посудины. Аккуратно поставила её на пол — ещё не хватало облиться. Теперь можно и муженьку внимание уделить. Ох, не пойдёт оно ему на пользу! Прямо предвкушаю наше выяснение отношений.

Я критически осмотрела барона. Молодой парень лет двадцати на вид, с золотыми кудрями и ярко-голубыми глазами. Обильные возлияния ещё пока не оставили следа на смазливом лице, хотя от «аромата» дыхания муженька вполне можно было захмелеть.

— Нини, иди ко мне! — недовольно повторил он. — Я собираюсь отдать тебе долг!

— Какой долг? — удивилась я.

— Супружеский! — пояснил барон, привстав с кровати и потянувшись ко мне. — Самое время мне его отдать!

— О, так ты и жене должен, — констатировала я.

— Это ты мне должна, если уж на то пошло! Это по твоей вине мы не смогли подтвердить наш брак!

Ох ты ж, ёлки зелёные! С шишками!

В голове всплыли картинки: не иначе как из памяти Ниниэлы. Замуж за объект своего обожания она вышла, но до консумации брака дело так и не дошло. Причина была до смешного банальной: в день свадьбы, неделю назад, у невесты начались критические дни. А молодой барон, как оказалось, не выносил вида крови. Прямо в обморок падал. Буквально!

«Увидев» эту сцену в памяти Нини, я не сдержалась: опустилась в кресло и начала самым натуральным образом ржать.

Тут надо пояснить: по законам этого мира, девушка, выходя замуж, во время брачной ночи отдавала мужу свою магию! Во имя укрепления силы рода, так сказать. То есть моя магия этому игроману-любителю не досталась!

Теперь понятна радость герцога. Другое дело, что я постараюсь, чтобы и ему ничего не обломилось, раз такое дело!

Отвлёкшись от барона, я чуть не проворонила следующий акт Мерлезонского балета: муженёк слез с кровати и с озабоченным видом подошёл ко мне, намереваясь… Я успела перехватить его занесённую надо мной руку.

Ах ты, гад такой!

— Ты хотел меня ударить? — Смеяться я перестала. А вот злиться на муженька — нет!

— А что мне оставалось делать, если у тебя истерика? — осведомился барон, глядя на меня сверху вниз. — Успокоилась? Тогда иди в постель!

«Если закрыть глаза, — раздалось невесть откуда, — то можно представить на месте этой тупой курицы мою Канди. Тогда я точно смогу заставить себя лечь с этой купчихой. Надо ещё выпить…»

Я удивлённо заморгала, глядя на барона. Его губы не шевелились. Но уверена, что эти слова я услышала от него! Впрочем, «услышала» — не совсем верно. Это были… его мысли?

— Кто такая Канди? — резко спросила я.

— Моя любовница, — ответил барон, изумлённо вылупившись на меня. — Откуда ты узнала о ней? Впрочем, неважно. Добропорядочная жена не должна даже заговаривать о таком!

Я не удержалась — снова рассмеялась. Такого незамутнённого махрового шовинизма мне ещё не встречалось. Оно, конечно, понятно — тут другое время, другой мир…

Последняя мысль не понравилась совершенно. Но я её отогнала пока — потом обдумаю. Сейчас нужно не зевать, а разобраться с бароном. Если раньше я на него просто злилась, то теперь и вовсе взбесилась не на шутку.

— Тебе ли говорить о добропорядочности? — воскликнула я. — Ты не просто завёл любовницу! Но и проиграл жену другому мужчине! И ещё смеешь что-то требовать!

— Это всё ты виновата! — заявил этот гад. — Если бы у нас была нормальная брачная ночь, я бы не пошёл в игорный дом!

— О, ну да, как я могла забыть! Ведь ты отправился к любовнице, а потом решил проиграть всё состояние в день нашей свадьбы!

Я по-прежнему удерживала руку барона, и он не преминул этим воспользоваться: дёрнул меня на себя, поднимая из кресла. Этим муженёк не ограничился — стиснув меня, потащил к кровати.

Я немного растерялась и не успела дать отпор. Но тут случилось неожиданное.

Барон внезапно заорал и отскочил, словно ошпаренный. Хотя почему словно? Руки его натурально дымились, и он тряс ими, отступая и глядя на меня выпученными глазами. Шёл он спиной вперёд, поэтому закономерно запнулся о ночную вазу. Та опрокинулась, содержимое разлилось, и несчастный барон буквально сел в лужу. Очень дурно пахнущую лужу.

Бедняга попытался встать, поскользнулся и упал, уже всей спиной и головой влипая в то, что потом придётся долго отмывать. Большая была ёмкость. И полная.

Я поймала себя на том, что широко и радостно улыбаюсь, глядя в белые от бешенства глаза барона.

— Убью! — заорал он, пытаясь встать. И снова поскользнулся, на этот раз шлёпнувшись на бок.

Что-то у него не то с координацией. Или, несмотря на нормальную речь, барон ещё не протрезвел? Перегар от него всё же знатный.

— Когда напиваешься, потом очень трудно встать, — сочувствующе заметила я. — Приходится себя заставлять…

— Винсент! — завопил муженёк. — Немедленно сюда!

Я оглянулась на дверь. Барон зовёт на подмогу, а его союзник вряд ли будет на моей стороне.

Но в комнату вошёл вовсе не Винсент, а Анелла.

— Господин барон, ваш камердинер ещё вчера вечером покинул этот дом, — с невозмутимым видом доложила моя горничная.

— Как он посмел? — Муженёк всё ещё безуспешно пытался встать.

— Винсент сказал, что уходит работать к герцогу арт Рангору, так как тот обещал заплатить ему. Собственно, ушли все слуги. Вы не выплатили им обещанное жалование.

— Тогда ты помоги мне!

— Сожалею, господин барон, но я могу прислуживать только леди. Я осталась ради неё.

— Да ты… ты… жалкая тварь, недостойная даже находиться в благородном доме! — возмущённо выкрикнул барон. — А твоя леди, которая по происхождению не выше, чем ты, скоро станет вовсе рабыней!

Барону наконец удалось подняться на четвереньки. Я подумала, что не хочу смотреть, как он будет мыться и переодеваться, и жестом указала Анелле на дверь, намереваясь пойти следом.

— Я сам уйду отсюда! Ноги моей не будет рядом с той, что недостойна называться моей женой!

Я не захотела дослушивать. Но, уже выходя, уловила фразу: «Уйду к Канди… Только надо забрать драгоценности этой курицы, чтобы задобрить мою красавицу…»

Так, похоже, у меня появилась первая цель. Надеюсь, Анелла знает, где Нини хранит свои украшения. Так, стоп, я же сама это знаю. И код от сейфа, точнее, набор слов, который составляет заклинание запора, мне тоже известен.

Впрочем, как и барону.

Но вот вопрос — откуда у меня в памяти столько бытовых подробностей, что составляют жизнь Ниниэлы Валлет?

Пока я обдумывала этот животрепещущий вопрос, ноги сами несли меня в кабинет на первом этаже дома, где находился сейф. Анелла шла следом, и я, осенённая идеей, приказала ей:

— Подготовь мне какое-нибудь тёмное платье на выход. И шляпку с вуалью.

— Зелёное бархатное? Или синее, из атласа? Или, может быть, винного цвета с парчовыми вставками? — уточнила горничная.

Я была одета в светло-розовое утреннее платье и тряпичные комнатные туфельки. В таких по каменным мостовым, обильно украшенным продуктами жизнедеятельности лошадей, не походишь. С гигиеной, равно как и с уборкой улиц, в этом городе были проблемы. Но это была не единственная моя забота сейчас.

— Даже и не знаю, — озадачилась я, осознав, что Нини не терпела тёмных тонов в одежде. Приложив ладонь к двери, ведущей в кабинет, пояснила: — Нам нужно прогуляться по городу, не привлекая внимания. И уйти надо быстро, до того, как барон сумеет меня остановить. Придумай, как это сделать.

— Я поняла вас, леди, — с готовностью откликнулась Анелла. — Пойду всё приготовлю.

Я кивнула, отпуская горничную, и направилась к сейфу. Сняла портрет одного из предков Валлетов и скороговоркой произнесла слова заклинания, отпирающего дверцу тайника. Полюбовалась на то, как она с готовностью открылась, и уставилась на внушительную стопку шкатулок, футляров и кипу документов, которую они прижимали.