Двойное счастье для Сластены

Наш «викенд» продлился аккурат до позднего вечера воскресенья. Меня, уставшую, еле стоящую на ногах, но затра*анную по самое «не балуй» доставили прямиком до подъезда. И то, потому что я настаивала, что мне завтра, между прочим, на новое рабочее место – к Громову под крыло. В кафетерий его универа.

А то бы до понедельника проторчали в доме Бадоева. Это к гадалке не ходи, так бы оно и было.

Катюша с бабкой поорали, конечно, но что они могли поделать? Я все-таки плачу им за постой, и вполне взрослая девочка – сама себе хозяйка. От них мало завишу. Катька мне даже сумку с телефоном вернула – в женском туалете нашла, по ее словам. А вот денег я там не обнаружила – что не удивительно. Но это ничего – на новом рабочем месте заработаю еще!

После дикого скандала побежала выпить пропущенные противозачаточные. Три! За три пропущенных дня. Ох… надеюсь, пронесет все же. Но лучше об этом не думать.

Далее, три недели летят так стремительно, словно включили ускоренный просмотр видео. В кафетерии универа не заскучаешь от слова совсем! Тут я уяснила для себя одну простую истину – кофе, это наше все! Не Пушкин, как мы с вами привыкли думать, а именно то, откуда он родом. Арабика заменяет студентам и преподавателям еду, воду, сон, отдых, развлечение и многое другое. Кофе, простите за грубость, жрут галлонами, чай же просят заварить намного реже. Вот сейчас мне конкретно помогает летняя практика в кофейне торгового центра – уж варить ароматный напиток я научилась на пять с плюсом!

А еще, я по-тихоньку начинаю воплощать свой тайный план в жизнь. Задружилась со многими преподавателями. Маховикову, преподу по экономике, варю вкуснейший эспрессо, двойной, разумеется – он всегда занят, и мне не трудно донести ароматную чашечку к нему на кафедру – от меня не убудет, а вот его улыбка и покровительственная похвала – дорогого стоит. Авось и на экзамене мне поможет. Кисловой, доценту кафедры матана, я каждый день варю диетический латте, и не забываю приправить его комплиментами о похорошевшей фигуре доцентши. Та, сначала смотрела на меня исподлобья, но мне удалось растопить ее сердце щепоткой корицы и кардамона, которыми я приправляю чашечку для нее. Со студентами же я одинаково профессионально ровна и вежлива. Просто делаю свою работу на отлично и иногда, от самых крутых, даже получаю чаевые.

Мне выплатили аванс как и полагается за первые проработанные полмесяца. Я заплатила за комнату, мне пока хватает денег на еду. Даже тысячу удалось отложить в фонд будущей учебы. Деньги не бог весть какие, но как говориться, с миру по нитке…

В общем, все хорошо у меня, кроме двух моментов. Вернее трех. Но о третьем позже. Первый момент, это конечно неандертальцы… И если Громов жутко деловой и серьезный на работе, то Бадоев приезжает в кафешку университета, исключительно кофе попить. Ага, криминальный авторитет, банди… то есть бизнесмен, приезжает в обитель студентов, чтобы… ага. Вы верите? Вот и я нет. Тем более все его приезды только кофе не ограничиваются. Как правило это все перерастает в жесткий и продолжительный тр… продолжительную любовь на троих в укромных местечках, коих в универе оказывается нашлось немало.

Второй момент, это секретарша Громова – Инесса Викторовна Поносенко.

Поносенко поносит меня в любой удобной и неудобной ситуации. Надо было видеть выражение ее противной рожи, когда на утро понедельника Громов лично привез меня в универ и представил перед всем преподавательским составом в качестве нового баристы. Она скорчила хитрый покер фейс и, отозвав Демида Александровича в сторону, принялась нашептывать ему про меня, естественно. Про тот случай в торговом центре. Но тот быстро прервал ее «ухо-дуние» несколькими короткими фразами, после которых Инесса Викторовна притихла на несколько дней, но потом осмелела вновь. Надо бы снова прижучить ее, но у меня сейчас такое состояние… странное, одним словом.

А вот это уже третий момент. Последние несколько дней меня тошнит по утрам. А еще сонливость, и… все тело болит и ломит от двойной нагрузки, от двойной порции ласк этих медведей… И не сказать, чтобы мне это не нравилось. Нет, в момент «нападения» я и сама не против, так сказать углубиться в исследования дикой природы, очень даже не против, но вот потом наступает отрезвление, а затем и стыд, и сожаление. Ведь это же ужас, иметь отношения одновременно с двумя мужчинами! Но, их похоже все устраивает, а меня? Пока это просто удовольствие на троих, без обязательств с каких-либо сторон, наверно, да, устраивает. Если нам троим хорошо, и никто от этого не страдает, то почему бы и нет?

А вот сейчас, утром, в машине Громова мне снова неприятен посторонний запах. Он с недоумением смотрит на то, как я обнюхиваю обивку сидения.

- Сластен? Все хорошо? Ты бледно-зеленая какая-то…

- У тебя в машине Поносенко пахнет. – говорю я, еле сдерживая рвотный рефлекс.

Он заботливо опускает стекло своего джипа.

- Чем пахнет? – усмехается. - Ах, да. Возил ее вчера в гороно. А ты ревнуешь что ли? – поглаживает мое колено.

- Не дождешься! – смахиваю его руку. – Просто запах неприятный.

- Сластен. – мы как раз останавливаемся на светофоре что будет гореть красным минуту с лишним. – А ты таблетки свои принимаешь? – осторожно интересуется Громов, проницательно глядя на меня.

И я понимаю, о чем идет речь. Таблетки-то я принимаю, не считая того самого перерыва в начале упаковки, хотя и выпила я их постфактум. Но! Задержка у меня уже есть, но по инструкции написано, что эти дни могут не прийти вовсе. И это нормально. Вот я и не паникую раньше времени.

- Да. Пью.

Громов кивает и многозначительно умолкает, превращаясь в сурового ректора университета, которого боятся все без исключения студенты и преподы.

***

Сонной мухой я еле как ползаю за барной стойкой до обеда. Меня тошнит от абсолютно любых запахов. Даже кофе кажется отвратительным. Наверно надо отпроситься и отлежаться дома. Месячные, скорее всего не за горами, вот меня и мутит преждевременно.

И я уже почти готова подойти к Демиду, чтобы предупредить, что ухожу, но тут он появляется в кафетерии сам. И не один. Бадоев тоже тут как тут. Серьезен и хмур, а еще словно бы зол на что-то.

Нет, сейчас я наш привычный «чай втроем» не выдержу. Уж не звери же они, могут и понять, что в жизни девушек бывают разные периоды…

- Насть, иди сюда, нам поговорить с тобой надо. – Бадоев говорит… стоп, а где его привычное «Сластен»?! Где искры в жгучих глазах? Почему он так зол и жесток сегодня?

- Да, Насть, выйди.

Пожимая плечами, я все же выхожу из-за барной стойки. Эти двое возвышаются надо мной, как раскидистые дубы над молодой липкой. Хорошо, что прозвенел звонок, и никого в кафетерии кроме нас нет.

- Пошли в туалет! – кивает Громов на выход.

- Э… у меня сейчас настроения нет. – привычно артачусь я.

А неандертальцы вместо того, чтобы зацеловать меня, заговорить, запудрить мозг и утащить добычу в очередную подсобку, лишь хмурятся еще больше.

- У нас тоже нет! – рявкает Бадоев. – Пошли, не ломайся!

Пожимая плечами с еще большим недоумением, иду слегка впереди моих медведей. Чувствую на себе тяжелые острые взгляды. Останавливаюсь около дверей женской уборной.

- Иди сделай.

Громов протягивает мне… что?! Я глазам своим не верю! Поэтому переспрашиваю:

- Что это?!

- Тест. – с нажимом произносит Демид, а Руслан сжимает руки в кулаки так, что костяшки его пальцев хрустят в абсолютной тишине. – На беременность!