Бледная тень

– Не давай Ящеру спуску, парнишка, это ты ему нужен, а не он тебе, – услышала Айрин голос Искры из комнаты, где она обычно перемывала и чинила емкости для лекарств, трав, порошков и прочего. – Я замолвлю за тебя словечко, но и ты тоже требуй от него, чтобы по крайней мере кормил тебя, чем пожелаешь, и отпускал, куда захочешь.

Голос Грозы подтвердил подозрения Айрин:

– Я помогу выбить из него все, что нужно. Не сомневайся, Лин.

Укол дикого стыда заставил Айрин покраснеть. Она предпочла бы тотчас же сбежать, но, когда заходила, хлопнула дверью – Искра, Гроза и младший принц явно слышали. Айрин глубоко вздохнула, пытаясь изгнать стыд, если не насовсем, то хотя бы загнать так глубоко в себя, чтобы никто ничего не заметил сейчас. В конце концов, мальчишка жив, а она блефовала, когда говорила, что взяла его в заложники, что еще теперь от нее нужно? Она с самым равнодушным и невозмутимым видом вошла в комнату, кивнула Искре и Грозе в знак приветствия и скучающим, беглым взглядом окинула принца, будто незнакомца. Судя по раздувающимся ноздрям и гневному выражению, Гроза купилась на деланную мину Айрин, но, к счастью, промолчала.

Айрин была уверена, что не сможет продолжать игру в хладнокровие, если услышит прямые обвинения, так что была рада затаиться в углу комнаты, где уже несколько дней она была занята работой: нужно было подготовить себе одежду для предстоящего дела в Риинде. В пыльных кладовых Лагеря она нашла себе подходящие вещи, требующие, однако, починки и подгонки. Тем более, Черная смерть потребовал одеться ему под стать, и Айрин окунулась в монотонную работу, мучительно пережевывая одни и те же тревожные мысли, так легко лезущие под руку с иголкой и ниткой.

Она попыталась прочесть письмо, полученное в купальнях от Грозы, но ничего не разобрала: оно было зашифровано, и только Ящер и Аридан, похоже, ясно понимали, о чем в нем шла речь. Но Аридан почему-то решил не делиться с Айрин подробностями, и лишь скупо обрисовал ей общую картину. Родственник королевской семьи прибудет в Риинду на несколько дней, чтобы присутствовать на свадьбе старшего принца Кальда, и это будет единственная возможность его достать, ведь все остальное время он проводит в Лэконде. Об этом городе Айрин имела самые смутные представления, в том числе и потому, что Эрин, жившая в его окрестностях с рождения и ненавидевшая его до зубовного скрежета, давала ему лишь самые скупые и отрывочные описания на просьбы Айрин: чертовски далеко, дьявольски холодно, и, если не добрался до Лэконды по морю в середине лета, тогда жди следующего – пока не растает лед. Отличное место, чтобы спрятаться, особенно, если ты обидел кого-то настолько, что он готов заплатить наемнику за твою смерть, ведь на переправу до Лэконды придется еще сверху отвалить денег, как за десять убийств, а для такого обида должна быть поистине невероятной.

Оставалась всего пара недель до свадьбы принца в Риинде, но всем уже бросились в глаза улучшения Аридана. Недуг отступал, его лицо снова оживало, а тело наливалось силами. Но Айрин, проводившая с ним каждый день, сомневалась. Она видела, как боль иногда возвращалась, особенно, после тренировок, к которым Аридан приступил, несмотря на возражения Искры. Замечала разницу между прежним Ариданом и нынешним в плавности движений, в ловкости и силе рук и ног, в скорости телесных реакции. Больше всего ее беспокоило то, как Черная смерть привык выполнять свои заказы. Она почти не сомневалась, что когда наступит время и он решит поделиться с ней планом покушения, то она услышит безумный план по запугиванию с оставлением знаков и предупреждений, с проникновением жертве едва ли не под одеяло, но с непременным оттягиванием момента непосредственного решения проблемы.

Из круговорота тревожных мыслей ее выдернул укол иглы.

– Бездна, – прошипела она, посасывая кровоточащий палец, и взгляд непроизвольно скользнул на принца Лииноина.

Он и Гроза уже собирались уходить и прощались с Искрой. Айрин заметила бледность и тщедушность мальчишки, а главное, его мертвый взгляд, и снова ощутила жгучий стыд, от которого некуда было укрыться.

Она отвлекла себя другой тревожной мыслью, обычно поглощавшей ее целиком: станет ли она убийцей после возвращения с этого дела, даже если не она сама пронзит клинком их жертву? Может, отказаться, но что тогда? Может, помешать Черной смерти, но получится ли сделать это незаметно, будто свершившееся само собой? А вдруг она помешает, но цепочка событий выстроится так, что пострадает Черная смерть? На этом своем вопросе она каждый раз чувствовала, как в груди что-то тоскливо сжимается, и получала ответ, что жизнь Аридана – самое ценное, что у нее сейчас есть, и любыми средствами ее нужно оберегать. А стать ради такого убийцей теперь не казалось ей чрезмерно высокой ценой.

– Держи!

Перед Айрин вдруг возникла Искра с двумя парами блестящих коньков. Еще один повод для беспокойства.

– Когда я сказала ему, что лучше не ехать на лошадях с его-то спиной, я не имела в виду, что расшибиться на льду чем-то для него лучше, – проворчала Искра. – Стоило носиться с ним, как с писаной торбой, чтобы он тут же угробил себя на очевидно дурно пахнущем деле.

Айрин поняла, что Искра говорит о слухах среди лагерных: дело может стать последним для Черной смерти.

– Он все решил и никого не послушает, – бесцветно отозвалась Айрин.

– Это пожалуйста, большой мальчик принимает большие взрослые решения, – с нескрываемой горечью ответила Искра. – Бездна, зря я…

– Что? – Искра внезапно осеклась, и Айрин переспросила скорее из вежливости, чем из интереса: ей и без того казалось, что она все глубже погружается в какую-то вязкую, мрачную пучину, и не хотелось добавлять к этому чужие переживания или предчувствия.

– Не дай ему тебя угробить, – в ее глазах Айрин снова увидела ту же тоску, что и тогда в купальнях, и ей захотелось провалиться под землю, но Искра тут же сменила тему, – а, чуть не забыла: это тебе Кобра просила передать, – она протянула Айрин увесистый кожаный мешочек с каким-то сыпучим содержимым. – И опробуй коньки и одежду. Я знала одного придурка, у которого на деле порвались новые штаны и спали на колени, он споткнулся и упал с крыши.

Айрин с радостью последовала совету, как раз ее одежда была готова. Она надела черные штаны и куртку с капюшоном из мягкой, тонкой ткани с шерстяным подкладом: холодно и на морозе никуда не годится, но приходилось жертвовать теплом ради быстроты и свободы движений. Она пошевелила руками и ногами, пытаясь уловить малейшие неудобство или скованность. Затем с неохотой надела черную маску, закрывающую пол-лица: дышать стало тяжелее, а из-за капюшона немного сузился обзор. Излишние меры для ее неприметного лица, как думала Айрин, но не спорила с Ариданом, когда он давал ей эти указания.

Она вышла на улицу с коньками в руках. Стоял на редкость солнечный день, от яркого снега и пронзительно голубого неба слепило глаза. Вчерашний ветер сдул с озера снег, так что лед теперь блестел темно-серебристым зеркалом. Айрин приладила к сапогам коньки и встала на лед, не впервые в жизни, однако с некоторым трудом поначалу. Длинные лезвия легко проскальзывали трещины и бугорки неровной ледяной поверхности, мышцы быстро вспоминали нехитрую науку, и скоро она смогла набрать заметную скорость. Холод постепенно отступал, несмотря на бьющий в лицо ветер и тонкую одежду. Она сделала по озеру несколько кругов, пока не зажгло в груди, и вышла на берег у Очага.

Там на скамье у входа сидела, словно кошка, с удовольствием щурясь на солнце, незнакомка из купален – Мита, или Медовая лиса, как знала теперь Айрин, услышавшая как-то раз ее имя в Очаге. Уловив хруст снега под ногами Айрин, Мита открыла глаза и улыбнулась ей той загадочной улыбкой, которую можно было трактовать, как душе угодно – все равно не угадаешь.