🍀Ваш ход, госпожа попаданка!

Посвящение в экономки началось с вручения учетной книги, столь увесистой, что я едва могла ее удержать. По заверениям графа, это был единственный сохранившийся гроссбух, который он раскопал в кабинете отца. Последняя запись датировалась семилетней давностью. После этого ни экономок, ни гроссбухов у Готфрида не водилось.

К тому времени, как я добрела до покоев, в спальне уже побывала Энни. Пыль была запоздало вытерта, а постельное белье – перестелено. Даже ванна, о которой распорядился Векхейм, была наполнена в смежной комнате. Еще сегодня я могла чувствовать себя гостьей – прислуга пока не знала о нашей с графом сделке. Но уже с завтрашнего дня в мои руки переходила часть хозяйственных помещений и три служанки: горничные и кухарка.

В ванну окуналась с большим удовольствием, давненько ее не принимала. Отмокнув немного, вымылась с брусочком мыла и стала тщательно вытираться, не подозревая, что за мной наблюдают.

– Кхм... – решили обозначить свое присутствие.

Вздрогнув, я наспех укуталась полотенцем и обернулась.

– Вы что, подглядывали за мной?! – ахнула, уставившись на физиономию в зеркале.

– Увольте, миледи! – скривился Тилль. – Я всего лишь хотел сказать, что принес вам новое платье. Постарайтесь не превратить его в лохмотья так же быстро. Хотя бы не за два дня, – подначил с издевкой. – Иначе на меня ополчатся все дамы зазеркалья...

– То есть из-за меня уже вторая призрачная леди разгуливает в исподнем? – переспросила удивленно.

– А вы думали, я их сам шью? – ухмыльнулся Тилль, исчезая. – Вы вынуждаете меня идти на крайние меры! – донеслось из глубины зеркала.

На кровати действительно лежало темно-синее платье, похожее на форменное. Застегивалось оно наглухо, по самое горло и не имело ничего лишнего: ни бантов, ни рюш, за исключением  вставок черного кружева. К счастью, сидело свободно – в этот раз Мистер Изобретательность выбрал менее миниатюрную «жертву».

Теперь ничто не мешало приняться за изучение гроссбуха. Как объяснил граф, благодаря Тиллю я находилась в своеобразном «коконе»: понимала незнакомый язык и могла на нем изъясняться, не прилагая усилий. Ни у кого из окружающих не возникало сомнений, что я здешняя – именно поэтому Ивет мне не поверила. Однако с чтением текстов это не работало, и Векхейм выделил мне специальную лупу, способную расшифровать записи.

Бывшая экономка писала мелко, неразборчиво. Учитывая, что на каждый месяц выделялось две-три страницы, я плохо представляла, какой период охватывал гроссбух. По всей видимости, она застала хорошие времена.

Поначалу я замечала в списках расходов рулоны бархата и парчи с припиской «на шторы», фарфор, какой-то горингемский хрусталь и даже столовые приборы из золота. Продуктами из деревни граф не ограничивался, веля заказывать кучу харчей из города. Когда-то в поместье везли чай и кофе, трюфели, красную рыбу и морских гадов, пряности, цукаты, даже экзотические фрукты на любой вкус. Готфрид еще и сладкоежкой был: экономка постоянно заказывала торты и драже у некого Беккера. На вино хозяин тоже не скупился, обычно требуя десять бочек, но когда в доме затевался прием, количество увеличивалось. 

Были и другие, не менее важные расходы. Во-первых, время от времени пополнялась кухонная утварь и инвентарь кладовой. Во-вторых, чтобы осветить поместье, требовалось колоссальное количество спичечных коробков и свечей, зимой возраставшее до предела. Отдельно закупалось фонарное масло и ингредиенты для полироли: льняное масло и скипидар, из деревни брался пчелиный воск. А в-третьих, порой и прислуга нуждалась в новой форме. Шили сами, из города заказывали только ткань. На лето – хлопковую, на зиму – шерстяную. Учитывая количество рулонов, Векхейму и не снилось, сколько служанок придется нанять. Тут ведь не одни горничные были, еще судомойки, прачки… 

В дверь вдруг постучали. Зачитавшись, я откликнулась не сразу.

– Простите, что отвлекаю… – пробормотал Пауль, не зная, как ко мне подступиться. – Лорд Векхейм велел узнать, не составите ли вы ему компанию за обедом?

– Передайте мои извинения, я не могу оторваться от учетной книги, – мотнула головой, возвращая к глазу лупу. – Не могли бы вы принести письменные принадлежности и бумагу? Мне надо сделать пару записей.

– То есть я не ослышался? Вы и правда станете моей правой рукой? – недоуменно заморгал Пауль.

Хотела ответить «Скорее вы – моей», но сдержалась и кивнула.

– Разве благородной леди полагается…

– Пауль, я сейчас потеряю мысль, – остановила его жестом. 

­– Да-да, конечно! – засуетился дворецкий. – Ох и не завидую вам, решились же на такое неблаговидное дело! Поди еще бесенка на вас повесят… – сболтнул, шагнув в дверь.

– Жюля? – спросила вдогонку.

– Умоляю, только вслух не произносите! Он может услышать! – Пауль перешел на заговорщический шепот. – Ивет совершенно с ним не справляется, и леди Векхейм ждет не дождется, когда в доме появится другая нянька!

– Бросьте, это всего лишь собака, – выдавила из себя улыбку. Так-то я уже поняла, что жизнь в поместье сладкой не будет.

Одно грело душу – колье, спрятанное под замок в ящик трюмо. Под крышкой шкатулки блестели рубины в обрамлении мелких бриллиантов. Сколько я за него получу в ломбарде? Пятьсот тысяч? Восемьсот? А если больше, и не в ломбарде, а на аукционе?

Пауль принес перьевую ручку с чернильницей, а заодно две связки ключей.

– Лорд Векхейм просил передать вам. Эти от кладовых, продуктовой и хозяйственной. Это от черного хода, – стал показывать каждый. – А остальные от спален, на всякий случай. Их мы с вами отдельно опробуем, чтоб вы не запутались.

Работа с гроссбухом продолжилась. С допотопной ручкой задалось не сразу. Она то выпадала из руки, то вырисовывала страшные закорючки. Я и чернилами запачкаться успела, ляпнув на лист пару капель. Приноровившись, стала перечислять то, без чего поместье не могло протянуть и дня. От середины листала быстрее – ситуация стала ухудшаться. Изыски из города заказывали реже, вино сменил шнапс. Предметы первой необходимости сократились до минимума, то же мыло и вовсе пропало. Теперь граф мог рассчитывать лишь на то, что приносила деревенька. В расходы это не зачислялось, подсчитывалось только количество.

Записала и меры измерения, отличавшиеся от привычных мне. Фунты я еще как-то могла прикинуть, а вот что такое шо́ппены*, представляла с трудом. Исчисляли в них только жидкости и сыпучее, а значит, они вполне могли заменять литры.

Книженция была долистана до конца и торжественно захлопнута. Голова, мягко говоря, кипела, желудок сводило от голода, но я не жалела, что потратила на это полдня. Теперь я обзавелась ценной информацией, без которой осваивалась бы гораздо тяжелее. Схожесть с прошлым нашего мира прослеживалась, но хватало и своих особенностей, с которыми предстояло свыкнуться.

Элизабет, отчалившая утром, не вернулась даже к ужину. 

– Не понимаю, где она может быть? – сказал граф, едва застучали приборы. – Неужто успела с кем-то познакомиться и засиделась в гостях?

– Почему бы и нет? – еле сдержала ухмылку. Я-то подозревала, с кем она засиделась, но  соображениями делиться не спешила. Теперь-то козырь мог пригодиться. – Как Венсан?

– Отходит тяжело. Пришлось дать ему снотворное, – отмахнулся Векхейм, сгружая на тарелку шницель. – Как ваши успехи?

– Я прошерстила книгу от и до. Как вести учет, я поняла, но не мешало бы набить руку на практике. Если вы не против, завтра же начну проводить в доме «ревизию», чтобы выявить все недочеты.

– Как я могу быть против? – улыбнулся Векхейм, приятно удивленный моей решительностью. – Теперь этот дом в вашем распоряжении. 

*Шоппены – старинная мера жидкостей и сыпучих тел в Южной Германии и ряде германских, швейцарских и французских регионов. В среднем 0,5-0,7 л.