Невинная для генерала

— Убьёшь меня, генерал? — спросила она едва слышно.

Я нахмурился и ответил:

— Думаю над этим. Выглядит самым верным решением. Сильно облегчит движение к моим целям.

— Я ведь предупредила тебя о ночном цветке. А ещё вытащила из ручья черный шар и отдала его тебе.

— Верно. Вопрос, зачем?

Она распахнула шире глаза. Офицеры пока были далеко, а я продолжал держать её за плечи. Какая же она маленькая и хрупкая.

И соблазнительная. Дрейн, заткнись! Ящер фыркнул у меня в голове и угомонился. Жаль, что ненадолго.

Монахиня закусила губу, вызвав очередной приступ желания содрать с неё всю эту мокрую одежду и взять прямо на песке.

— Как зачем? — переспросила она. — Мне снились сны с твоей смертью. Я помогла. Теперь я уйду из твоей армии.

— Уходить надо было, когда я давал тебе возможность уйти. Ты слишком много видела и слышала, чтобы отпускать тебя. Особенно с твоим даром Видящей. Хотя твоя так называемая помощь может быть уловкой врагов.

Страх в её глазах разбавился удивлением.

— Уловкой врагов? Я не лгу тебе.

— Ты можешь действовать по приказу Лахниса — братца Яниса. Бросаться иглами по его приказу. Слишком похоже на манеру этих двоих, хоть и близнецы, но подставят друг друга, не задумываясь. От этого всего смердит интригами Лахниса. Зелье ночного цветка как попытка втереться в доверие. Намочить артефакт и принести мне — попытка меня гарантированно убить. Никто не знает, сколько Казнь мрака успела набрать силы, вдруг от ручья бы не дотянулась, а вот в моих руках — с гарантией.

По щекам монахини потекли слезы. Она сказала дрожащим голосом:

— Ты же сломал черный шар.

— Никто не знает, что я на это способен. И не узнает. Ты видела слишком много, чтобы я мог отпустить тебя.

Её губы побелели. Офицеры ещё не подошли, у меня не больше пяти минут. Я заговорил быстрее.

— Следующий вопрос. Ты специально явилась в мою армию перед гоном?

— Что?

— У драконов брачные дни. Гон. Ты знала об этом?

Я вдыхал её запах, различая малейшие оттенки. Я услышу ложь.

— Нет!

Новая волна страха, гнева, и чего-то ещё, нестерпимо сладкого. Не врёт. Или виртуозно притворяется, в их монастыре чему только не учат.

Я добавил давления в голос.

— Что за бред про спасение меня от смерти, монахиня?

— Да пошёл ты с этим всем! — неожиданно закричала она и стала вырываться. — Не хочу я тебя спасать, иди ты мраком в преисподнюю и трахайся хоть со всей тьмой хоть вихрем, хоть туманом!

Я сдавил крепче и встряхнул.

— С чего ты вообще взяла, что меня надо спасать?

Она затихла и тихо, зло заговорила, не поднимая глаз:

— Я всего лишь видела плохие сны. Я думала… Я думала, что если верну тебе долг, сны уйдут. Я дважды помогла! Всё! Пусти меня.

— Какой долг, монахиня, ты о чём?

Дрейн забрасывал меня образами. Полёт вокруг монастыря, белые цветы, но я отмахнулся.

— Говори! Какой долг?

— Да такой! — скривившись, выпалила она.

Глубоко вздохнув и опустив глаза, монахиня призналась:

— Ты вытащил меня из горящего дома десять лет назад. Моя семья погибла, а ты спас меня, отвёл в деревню, договорился с лекаркой, чтобы она приютила сиротку. Оставил кучу денег, чтобы она сделала меня лекарем. Но когда ты ушёл, она отдала меня крылатым монахиням за ещё большую сумму.

Я принюхался. Не лжёт. Вгляделся, вспоминая. Память услужливо подкинула образ симпатичной девчонки с чернющими огромными глазами и короткими каштановыми волосами, обгоревшими после пожара.

— Лейла?

Она вскинула на меня злющие глаза, полные слёз.

— Да, Альваро, это я. И я понятия не имею ни о каких братьях, шарах, гонах и что ты там ещё мне говоришь! Я просто вижу плохие сны, — горько сказала она и дёрнула плечом. — Отпусти меня.

Я краем глаза отметил, что мои старшие офицеры подошли и встали рядом, выстраиваясь полукругом так, чтобы не мешать друг другу атаковать. Прекрасно.

— Зря ты не рассказала мне всё сразу, Лейла, — сказал я, выпрямляясь.

Удерживая её за плечи одной рукой, я повернулся лицом ко всадникам. Судя по тому, как она съёжилась и прижалась ко мне, жадные взгляды офицеров оценила. Отлично.

Семнадцать старших. Впереди держались Ирбит и Эльдир, самые горячие, искусные воины, умелые военачальники. Здесь все мои лучшие. Даже те, кто от блудниц всегда нос воротил. Просто великолепно.

— Ирбит? — произнёс я.

— Альваро, ты не стал её брать, мы в своём праве, — ответил он.

— Свен поправится, — добавил Эльдир, — а мы пересчитаем друг другу рёбра, выровняем зубы. Ты ведь для этого остановил здесь армию. Драконы в небе, мы на земле. Блудница с победителями. И ей сладко, и нам весело.

Я представил Лейлу под ними. Сам не ожидал, но жгучая ярость взметнулась черным пламенем. Не знаю, что они прочли на моём лице, но все разом отступили на пару шагов. А затем ещё.

— Альваро, — зло произнёс Ирбит, — ты же не…

— Молчать!

Я со злым удовольствием отметил, что мои бесстрашные офицеры, отчаянные воины, искусные всадники и предводители — все как один под моим взглядом отступили ещё на шаг. Убедившись, что они молчат и ждут, я опустил голову, глядя на Лейлу.

Монахиня жалась ко мне, со страхом глядя на офицеров.

Странная ты блудница, Лейла. Всем всадникам, которые подошли к тебе, отказала.

Старшим не ответила. Дала разрешение Свену, но в постель с ним не легла — это очевидно, его запах остался только на губах и в виде лёгкого следа на твоей одежде. И аромат у тебя такой, будто никогда мужчине не отдавалась.

Любая блудница уже бы развлекалась с офицерами, особенно, перед гоном драконов, а ты держалась от них подальше.

Я развернул её лицом, прижал к себе, сдавил свободной рукой ей волосы на затылке, запрокидывая голову, всмотрелся.

Испуганная девчонка из моего прошлого, о которой когда-то заботился и опекал — выросла.

Выросла и стала нестерпимо красивой женщиной.

Она сказала, что пришла из-за плохих снов.

Жаль, что ты сразу не призналась, кто ты, Лейла.

Всё было бы намного проще.

Впрочем, есть способ упростить всё прямо сейчас.

Я наклонился, коснулся губами её губ и попробовал их вкус.