Защитник

Утопи свои печали, пока они не утопили тебя.

— Значит, претензий не имеете? — Переспросил мент, которому тоже не особо-то приятно было задерживать того, кто служил Родине пусть и за её пределами. Но теперь по возвращении домой вляпался, едва сойдя с поезда.

— Не имеем. — Ответила Нина, вцепившись в руку мужа и дёргая требовательно.

— Не слышу! — Громко ещё раз потребовал высказаться непосредственного участника драки полицейский. Хотя кто их так звал? Ментами были, ими и остались.

— Нет претензий. — Буркнул Тихомир, как выяснилось, Львович. — Так, слово за слово… В общем, разойдёмся миром. Не в обиде я.

— Вот и славно. Распишитесь и проваливайте. А ты, Соколов, кулаками не размахивай. Тут мирное население. Привыкай.

Илья поднялся и покинул кабинет первым. Тошно ему. Вроде и навалял он мужу своей Ромашки, а легче не стало. Для обычного мужика, Тихомир дрался неплохо. Но Сокол в лучшей физической форме и кровь у него кипела. Да и вернулся он только-только с войны. Ясен пень, у него преимущество!

— Тиш, подожди. Мне пару слов надо сказать. — Услышал Илья за спиной. Снова ему ковыряли незажившую рану.

— Две минуты, Нин. Я на улице подожду. — Недобро кинул мужчина.

— Илюш, я знаю как выглядит это всё. Правда! Но мы с тобой всегда вместе были. Ты и я. За тобой как за каменной стеной. Думала, люблю. А потом ты уехал, а я осталась. И поняла, что разные мы. Когда был рядом, не понимала.

— Ромашка… — Болезненно выдохнул Соколов.

— Подожди. Я не всё сказала. Прости меня! Знаешь, когда ты уехал, моя жизнь стала мирной. Никто не нападает. Спокойно. Будто ты носишь в себе войну. И это чувствуют окружающие. Потому и нападают на тех, кто рядом. — Резала девушка без ножа. — Найди мир, Илюш. Нельзя постоянно жить как на пороховой бочке.

— Со мной тебе было неспокойно? Не любила, да? — Прорычал мужчина, чтобы вырвать уж навсегда чувство из груди, пусть и с куском собственного сердца.

— Когда-нибудь ты поймёшь. Встретишь ту самую и всё, что раньше, покажется несущественным. Я лучше пойду. — Развернулась Нина и Сокол проводил девичью фигурку взглядом, приказав себе врасти в землю. Пусть уходит. Силой к себе не привяжешь. Если бы свободная, но теперь уж всё.

— А-а-а-а! — Вырвалось из него и кулак улетел в стену. Дверь кабинета открылась и уже знакомая морда показалась.

— Не буянь. Имущество не порть. Покрасили недавно. — Спокойно и даже с неким пониманием произнёс мент. Гусаров Алексей Петрович. Так на ксиве его значилось. — Бабы — народ непостоянный. Но встречаются и верные экземпляры. Не кисни, сержант. Всё пройдёт и это тоже. — Похлопал он его по плечу. — Я до шести тут, а потом совершенно свободен. Может, выпьем?

— Почему бы и да. — Согласился Сокол.

Гусаров работал следаком. Не смог пройти мимо хорошей драки. Да и понял он как-то сразу, что из-за бабы весь сыр-бор. Влез, а Сокол оказался буйным и без тормозов. По глазам его допёр, по огню в них, как выворачивало наизнанку служивого от любви. Собственно, сам понимал каково это любить и терять. Потому и забрал самолично в отделение голубчиков.

— Пей, сержант. Сегодня твоей печени придётся нелегко, зато душе полегчает. Временно и всё же. А завтра новый день наступит. Без Нины. — Подливал Гусаров вискарь.

— Вот скажи, где в мире справедливость, а Лёш? Я ж в лепёшку ради неё готов был! — Стукнул по столу кулаком Сокол и тарелки с закусями подпрыгнули. Бокалы успел подхватить быстрый на реакцию следак и теперь, получается, собутыльник.

— Справедливости ищешь? — Усмехнулся Гусаров. — Илюх, ты меня удивляешь! На войне был, а наивность не откинул. Нет её, этой самой справедливости. Человек сам кузнец своего счастья или несчастья. Выбор делает ежедневно, ежечасно и разгребает последствия этого выбора. Вот влюбился бы ты не в Нину и как знать, как знать…

— Хочешь сказать, сам виноват?

— Хочу сказать, отпусти ту, что ушла. Не цепляйся за подол. Значит не твоя она, усёк? А свою ещё встретишь. Давай, ещё по одной.

Утро было вовсе не бодрым. Первая мысль проскользнувшая в голове оказалась о ней. Будто приворожила когда-то и теперь навечно Соколов принадлежит ей. Аж зло берёт! Потерев заспанную морду лица, Илья начал восстанавливать цепочку событий. Последний заход был явно лишним. Он не узнавал место расположения. Но запах жаренного бекона гнал на разведку.

— О-о-о-о! Какие люди! — Посмеивался над ним Гусаров. — Ванна там. За углом и налево. В стене прямоугольник с ручкой, на неё нажимаешь и тянешь на себя.