Дочь тьмы

По окну гуляла большая пушистая черная кошка. Габриель открыл глаза и долгое время следил за ее изящными движениями. Вот кошка села и стала умываться пушистой лапкой гладя мордочку и поглядывая на него яркими зелеными глазами.

Кроме кошки в комнате никого не было. Он огляделся, пытаясь понять, где он. Кроме стрельчатого высокого окна тут была кровать, на которой он лежал, с высоким балдахином, с витыми столбиками. Рядом стоял столик с медной столешницей и стул. Пол был выложен черно-белыми плитами. Вдали виднелась дверь из черного дерева. Больше в комнате не было ничего и никого. Только он и кошка.

Кошка спрыгнула с подоконника и медленно подошла к кровати. Она смотрела на Габриеля, а Габриель смотрел на кошку, и, казалось, она совершенно осмысленно оценивает его состояние. Он пошевелил рукой, потом ногой, особенно той, что была больна, вдохнул. Кошка следила за его движениями. Потом прыгнула ему на плечо и легла, мурлыкая, и усыпляя его своим мурчанием.

Габриель закрыл глаза. Кошка так кошка. В конце концов, кошка не волк. Она его не съест.

Следующее его пробуждение состоялось в ночное время. Он обнаружил, что кошка ушла с плеча и спит в ногах. Как только он пробудился, она подняла умную мордочку и зевнула, вытянув лапки. Казалось, она говорит, «спи, рано вставать», но Габриель не хотел больше спать. Рядом с кроватью были зажжены свечи, и их неверный свет кидал тени на беленые стены, превращая стены в театр теней. Видя, что он не спит, кошка встала, выгнулась дугой, подняв хвост, и отразившись на стене огромным страшным зверем с длинными клыками. На миг Габриель испугался ее тени, но перевел глаза на зверька, и улыбнулся ей. Все же его пушистая сиделка была на редкость изящна. Она прошлась по кровати, инспектируя его состояние. Она прижалась к больной ноге, потом тронула лапой грудь, но не стала по ней ходить.

Тут дверь распахнулась и в темноте проема появилась та самая двушка, что спасла его на перевале. Светлые волосы ее сияли золотыми всполохами, и нежное лицо было обращено к нему.

-Говоришь, лучше ему, Минерва? – незнакомка вошла в комнату и встала рядом с кроватью.

У Габриеля перехватило дыхание от ее красоты. Кошка подошла к ней, ласкаясь.

-Нога плохо срастается, – сказала девушка, погладив кошку, – чтобы не было хромоты, нужно заново собрать колено. Это больно.

Глаза ее, черные, как ночь, смотрели на Габриеля, ожидая ответа, но он с трудом понимал, о чем она говорит, не сводя с нее горящего взгляда. Он ловил каждое ее движение, каждый взгляд, боясь упустить детали. Как будет он вспоминать ее, когда окажется за стенами ее замка? Вот она рукой убрала локон с лица, вот она гладит кошачью шерсть длинными тонкими пальцами, вот склоняет голову, ожидая, что он ей скажет.

-Да, – прошептал он, не зная, какого ждет она ответа.

Глаза ее остановились на его лице. Он вспыхнул. Девушка тут же отвернулась.

-Пошли, Минерва, господин согласен...

Она резко развернулась и пошла к двери, а кошка спрыгнула с кровати и посеменила за хозяйкой, помахивая черным хвостом, будто и правда понимала ее слова. Габриель завидовал кошке. Потому что он совершенно ничего не понимал.

Когда девушка коснулась рукой ручки двери, он вдруг спохватился, приподнимаясь на локте и превозмогая боль в грудине.

-Как вас зовут? – прошептал он.

Девушка обернулась. На миг ее прекрасное лицо в обманчивом свете свечей показалось ему страшным оскалом, но не успел он испугаться, как оно тут же снова стало прекрасно.

-Магдалена, – сказала она, прежде, чем затворить за собой дверь.

...

В следующий раз он очнулся от нестерпимой боли. Кто-то рвал когтями его колено, будто хотел откусить ногу и не мог справиться зубами. Габриель открыл глаза, и попытался скинуть с себя какого-то страшного огромного зверя, что сидел на его животе и вцепился в ногу зубами и когтями. Зверь изгибался, шипел, кусал, и был так занят своим делом, что не заметил, что Габриель проснулся и пытается скинуть его, хватая руками за чешуйчатый хвост. Дико крича, он призывал всех святых на помощь, чтобы прогнать исчадие ада, он пытался вырваться из его когтей, но зверь и не думал уходить. Он все так же рвал его плоть на части, пока Габриель не начал терять сознание от боли.

В этот миг зверь вдруг исчез. Габриель, задыхаясь и проклиная замок и свою дурацкую поездку к матери, которую он сам отказался перенести, склонился над коленом. К его огромному удивлению кожа была бела, и никаких следов нападения на ней не было. Более того, колено сгибалось, будто никогда не лежало под огромным валуном. Габриель сгибал и разгибал ногу, не веря своим глазам и своим ощущениям, потом вскочил с кровати и тут же пошатнулся от головокружения. Нога не болела, но от долгого лежания он разучился стоять.

Сев на постель и не веря в собственную удачу, он, пытаясь остановить качающийся мир, вдруг снова увидел зверя, что отразился тенью на стене. Габриель попятился, с ногами прячась под одеяло. Зверь не исчез, он просто затаился... Но тут на кровать вскочила его знакомица и принялась лизать шерстку на спине, изворачиваясь, как змея.

-Минерва, – сказал он, протягивая руку и касаясь ее ушек, – это всего лишь ты...

Она уставилась на него, и Габриель был готов дать зуб, что на мордочке ее была хитрая ухмылка.

-Передай своей хозяйке, что я благодарен ей за кров и лечение.

Она, конечно, не кивнула, но ему показалось. Кошка спрыгнула с постели и потрусила к двери. Тронула дверь лапкой, и вот уже даже черный хвост скрылся в темноте коридора. Габриель снова встал и прошел вокруг кровати, держась за витые столбики.

Как бы оно ни было, но нога слушалась хорошо. Он сел к столику, налил из кувшина вина. Ему хотелось выпить чего-то покрепче, но вино было слабеньким и совершенно невкусным. Нереальность происходящего с каждыми днем давила все больше. Он давно не мог отличить сон от яви, путался в снах, в туманах, волках и кошках. Реальностью была только прекрасная девушка, Магдалена, что на миг показалась ему ужасной старухой.