В твоей власти

Я стояла над лоханью с грязным бельем, теряя последние силы в бессмысленной борьбе с угрызением совести. Мокрая тряпка срывалась с рук, а я снова и снова тёрла её о деревянный валик, словно пыталась выбросить из головы свои терзания. Но не получалось. Мысли возвращались, ускользали, вновь обращаясь. Я набросилась на Кларка, осыпала беспочвенными обвинениями, обозвала бездушным человеком, а теперь, когда всё выяснилось, поняла, как сильно ошибалась.

Когда я кричала на него, мне казалось, что я точно знаю, кто он — воплощение зла. Но вот теперь я стояла с этим глупым чувством вины, и оно росло.

Я бросила белье обратно в лохань, устало вытерла мокрый лоб рукавом платья. Вся усталость от работы казалась ничем по сравнению с муками совести. Я пыталась сосредоточиться и продолжить работу, но не получалось.

Чтобы избавиться от гнетущего чувства вины, я начала выстраивать в голове оправдания, придумывать причины, почему могла бы ненавидеть Кларка. Он убил моего отца, отобрал у меня дом, разрушил всё, что я когда-то считала своим… Да, сделал это он! Жестокий, бездушный человек, который ради достижения цели готов на все. Для ненависти причин много!

Но чем упорнее я искала подтверждение своим обвинениям, тем яснее становился контраст. Ничто не изменит того, что Кларк благородно поступил с дочерями Глостера — дал им новый дом и средства на безбедную жизнь. Он, этот чудовищный человек, проявил редкую человечность, которой нет у многих других.

Летисия со мной все еще не разговаривала. Иногда я чувствовала ее взгляд и пыталась его поймать, но она быстро его отводила. В гнетущем молчании мы провели остаток рабочего дня, под конец которого невидимый барьер между нами стал, казалось, толще.

Я уселась на ступеньке у входа в кухарню, чтобы передохнуть, и вдруг заметила приближавшуюся ко мне Летисию. Она молча села рядом. Прошло несколько минут, прежде чем она нарушила тишину.

— Я должна извиниться. — Её голос звучал робко. Она нервно теребила край платья, будто не знала, как продолжить. — Ты не заслужила тех слов, которых я тебе наговорила.

Я повернулась к ней.

— Нет, это я должна просить у тебя прощение, — сглотнула, пытаясь сдержать слёзы. — Из-за меня у тебя столько проблем. Ты не должна жить в страхе, что однажды меня разоблачат и вместе со мной накажут тебя. Мне так жаль, что я… не позволяю тебе жить своей жизнью. Ты… не должна страдать из-за меня.

Летисия замолчала, потом обняла меня крепко, как всегда. Тёплая дружеская поддержка сейчас была мне необходима.

— Не говори так, дорогая, — прошептала она. — Ты ни в чем не виновата. Мы с тобой всегда были вместе, и твои проблемы — это мои проблемы. Мы — одна семья, помни об этом.

Предательские слёзы обожгли глаза. Я так привыкла держать всё в себе и не показывать слабость, но рядом с Летисией не нужно казаться сильной. Я могла быть просто Лизой.

— Мне так страшно, Лети... — Я еле выговорила эти слова. — Надеюсь, что все будет хорошо, и когда-нибудь мы будем смеяться, вспоминая эти времена. Но сейчас так больно, так тяжело…

Летисия нежно поцеловала меня в щёку и погладила по голове.

— Все не так плохо, если посмотреть. Тебя не раскрыли, мы с тобой вместе и, вот увидишь, все будет хорошо, Лиз. Мы пройдём через это, как и всегда. Ты не одна.

Я вытерла глаза, пытаясь улыбнуться.

— Спасибо, что ты есть. Без тебя я бы не справилась.

— Ты никогда не будешь одна.

Я взглянула на неё:

— Он тебе правда нравится?

Летисия вздохнула тяжело.

— Это уже неважно, — ответила, но в её глазах промелькнула какая-то грусть.

— Важно, — настояла я. — Если он тебе правда нравится, я хочу это знать.

Летисия немного помедлила с ответом.

— Нравится. Но ты права: между нами ничего не может быть. Не получится.

Я посмотрела на неё и покачала головой.

— Если он тебе нравится и ты ему нравишься, то что мешает вам попробовать? — Я пытаясь развеять её сомнения. — Я только «за», если он хороший и тебе по душе. Важно, чтобы ты была счастлива. А если он тот человек, который может сделать тебя счастливой, то почему бы и нет?

В глазах Летисии вдруг вспыхнула искорка. Она посмотрела на меня с надеждой, как будто я только что разрешила ей нечто важное.

— Правда? Ты… не против?

Я улыбнулась:

— Конечно нет. Всё, что я хочу — это видеть тебя счастливой. И если этот человек способен подарить тебе радость, я не буду против.

Летисия крепко обняла меня, и я почувствовала, как между нами снова исчезает тот тяжёлый груз, который мы не могли разделить. Ну хотя бы с Лети я помирилась и сгладила перед ней вину…

— Спасибо, Лиз, — прошептала она. — Ты… ты не представляешь, как мне важна твоя поддержка.

— Для тебя — всегда, Лети. Ты ведь моя подруга, и ничто не изменит этого. Ничто.

***

На ужин собрались все важные господа за исключением самого Кларка. Его место в трапезной оставалось пустым, и хотя все продолжали беседовать и наслаждаться едой, никто не обращал внимания на отсутствие лорда, кроме советника Эшфорда.

Он внимательно следил за каждым из присутствующих, и его беспокойный взгляд часто задерживался на кресле Кларка. Когда ужин подходил к завершению, советник слегка поднял руку, подзывая меня, и попросил отнести ужин в покои Кларка. Я кивнула, хоть и почувствовала лёгкое беспокойство. После всего, что я наговорила днем, мысль вновь увидеть Генри вызывала странное чувство. Но мне пришлось исполнить распоряжение Эшфорда.

Я взяла поднос с едой и направилась в покои Кларка. Стражники доложили о моём приходе, и после разрешения открыли передо мной двери. Я поколебалась на пороге, прежде чем ступить в комнату.

— Я принесла еду, — сказала, ставя поднос на стол. Кларк лежал на кровати. Лицо его было бледным, а глаза прикрыты. — Вам нехорошо? — спросила, подходя ближе.

— Голова болит, — ответил устало. — Я не буду есть, так что бери поднос и уходи.

Я постояла некоторое время, наблюдая за ним.

— И долго длится ваша головная боль? — поинтересовалась. — Вы обращались к лекарю?

— Его сейчас нет в замке, — ответил Кларк, не открывая глаз.

Я осторожно положила ладонь на его лоб. Через слегка приоткрытые веки Кларк уставился на меня недоуменно.

— У вас нет жара, — сообщила я, убирая руку. — Наверное, головная боль от перенапряжения. В последнее время вы много работаете.

— Знаю. — Он снова закрыл глаза.

— Я сейчас приду, — сказала я, поворачиваясь к двери. — Но вы никуда не уходите, лежите.

— Будто я могу вообще встать… — пробормотал Генри.

Я поспешила в кухню, где на маленькой полке хранились различные сушенные травы. Кинув в чашу немного мяты, зверобоя и мелиссы, залила смесь кипятком. Пока трава настаивалась, принесла небольшой медный сосуд и добавила в настой ложку мёда — чтобы смягчить вкус. Хорошо, что когда-то отец позволил мне учиться врачеванию у лекаря. Все его уроки мне теперь очень пригодились.