Отвергнутая, или (не)желанный трофей Дракона

То, чего я так боялась, случилось. Пусть в нашем колодце и не было ледяной воды даже по колено, но всё же мы оказались заперты в круглой комнате с каменными стенами.

Попытки найти выход оказались безрезультатными.

Снова зажгла свечу и прошла с ней по кругу несколько раз. И если бы сестра с братом не сидели напротив того места, где несколько минут назад был проход, то сама я бы не смогла определить, откуда мы пришли.

Радовало лишь то, что воздух сюда как-то поступал. Мы не задыхались от нехватки кислорода. Мебели тут не было. В центре было каменное возвышение прямоугольной формы. Если бы на этом возвышении не было деревянного настила, то я решила, что это жертвенник. Уж больно это место походило на тайное убежище колдуна или настоящей ведьмы.

Но никаких признаком колдовских ритуалов тут не было, ни пентаграмм на стенах и полу, ни черепов, ни пучков сухих трав и прочего. Даже ведьмовского очага, чтобы варить зелья, не было.

Зато было кое-что другое. В одном месте в потолке были тонкие щели, из них струился слабый свет. И что ещё более важное, из этой же щели дождевая вода стекала по стене в большую каменную полукруглую чашу и была вполне пригодна для питья. Переполняя чашу, вода стекала вниз и сквозь щели в каменном полу уходила в землю.

Чтобы не свихнуться от мыслей о безысходности, я занялась бурной деятельностью. Первым делом занялась приготовлением смеси для кормления младенца. Благо всё необходимое у нас было. И опять же благодарить за это нужно было девчушку, имени которой я так и не знала. Когда же я спросила её имя, она в ответ лишь промычала, что-то непонятное.

- Хорошо, потом ты мне его напишешь, уверена, Верриса научила тебя читать и писать. А пока я буду звать тебя просто сестрой.

Девчушка кивнула, в знак согласия, и помогала мне во всём. Костёр мы, конечно же, не разводили, но немного воды смогли нагреть в металлической кружке прямо над свечой. Чуть погодя я поняла, что не так в этой каменной комнате. Тут не было холодно. Вода в чаше да была прохладной. Но вот в самом помещении не чувствовалось сырости и затхлости. Воздух был сухой и нехолодный. Это сильно диссонировало с темнотой и каменными стенами.

После недолгого пребывания в этой комнате-склепе глаза привыкли к полумраку, и я решила экономить свечи. Тусклого света с потолка над купальней вполне хватало, чтобы различать предметы и видеть стены.

Перед кормлением распеленала малыша. Обтёрла его влажной тряпицей, стараясь не заморозить, растёрла сухой и запеленала в чистую пелёнку. Которую сестра пыталась дать мне ещё ночью. Плащ теперь можно было расстелить и просушить на деревянном настиле.

Потом, пока кормила малыша, обдумывала, что делать дальше. В тюк Верриса, помимо всего прочего, сложила лекарства и мази, так что можно было заняться своими ранами. Но на это ещё нужно было решиться. Простенькое верхнее платье для меня так же было в тюке, но пока оно ждало своего времени. Видать, время пришло.

И в этом мне тоже помогла сестра. У нас не было часов и казалось, что время остановилось. Лишь когда просвет в потолке стал почти еле различим, я поняла, что солнце село. К этому времени, мы с сестрой многое переделали.

Я всё же решилась и кое-как искупалась в прохладной дождевой воде, после чего сестра обработала мою спину мазью. Её мы тоже искупали. Даже прополоскали наши грязные юбки. А затем раскидали их по комнате в надежде, что они всё же просохнут. Воздух всё ещё был тёплым и сухим.

Как такое было возможно, я не понимала. Но даже не пыталась найти этому логического объяснения. Просто пользовалась тем, что имела.

Полумрак спасал от стеснительности, и я не обращала внимания на привитые Леди Иллирии с детства правила. Это же касалось и всего остального. Через пару часов снова покормили малыша. Сами же довольствовались размоченной крупой и мёдом. Увы возможности развести огонь и сварить хоть что-то у нас не было. Так что ложились спать, можно сказать, на пустой желудок, с мыслью, что утро вечера мудренее.

Мы втроём легко разместились на деревянном настиле. Я лежала на животе с одного краю, а сестра с другого. Младенец лежал между нами. Перед тем как лечь, сестра снова нанесла мне на раны заживляющую мазь и оставила открытой.

Она уснула быстро, а я ещё долго лежала и смотрела на них, думая о них, о себе, о том, что ждёт нас завтра. Помня о том, что плохие мысли материализуются, я старалась не думать о плохом. По итогу долгих раздумий решила, что, как только проснусь, начну поиски выхода.

Ведь не может такого быть, чтобы его не было!

Если закрывается одна дверь, то обязательно открывается другая. Просто я пока не вижу эту дверь, или вижу, но мне и в голову не приходит, что это она и есть.

Задремала под звуки дождя, мысленно продолжая строить планы, почему-то мне в голову пришла мысль, что первым делом после того, как выйдем на поверхность, нужно найти козу. Не сгорела она, её кто-то увёл. Курица сбежала, а козу украли. За поисками воображаемого козьего вора я и не заметила, что дождь прекратился.

Всё вокруг погрузилось в кромешную темноту и тишину.

Сколько продремала, не знаю, но что-то заставило меня проснуться.

По спине будто провели тёплой, даже горячей рукой и что-то засветилось жёлто-красным цветом. Это что-то разбудило не только меня. Оно привлекло внимание проснувшегося младенца, и малыш заинтересованно смотрел мне за спину.