Женщине нужен мужчина

 - Мам, представляешь? Оказывается, сам человек тоже может создавать на земле место силы. Вот мы отдавали растению свою любовь, свою энергию и, сами того не зная, соединяли землю и небеса и сформировали еще одно место силы.

- О, как ты заговорила.

- Сама удивляюсь, - усмехнулась Эмма. – А дядя Гриша своей злобой невольно боролся с силами космоса, поэтому  у него забор там и ломался.

Эмма вдруг посерьезнела и вздохнула.

- Слушай, - осторожно заговорила ее мать, - а Гришка ведь тоже куда-то делся. Некоторые даже думали, что ты с ним сбежала.

- Хм. Это уж слишком! Знаете, - Эмма минуту помолчала, -  я там узнала, что он погиб.

Все в изумлении открыли рты.

- Как?

- А вот выяснить, как это случилось может помочь женщина, которая временно здесь живет и которая хорошо рисует. Так они мне там сказали.

Все направили взгляды на Лару.

- Я?! Откуда я знаю? – сильно удивилась художница.

- Ты что-то важное видела, что может помочь следствию. Подумай.

Лара Павловна сидела, как громом пораженная. Она начала прокручивать в голове все, что только могло подойти к теме вопроса. Но Эмма прервала ее мозговые поиски.

- Между прочим, - продолжила она, - там тоже есть любители рисования. Но у них прогресс далеко ушел вперед. Художники чаще всего пользуются не карандашами и красками. 

Там рисуют и с помощью устройства, надетого на палец (ним надо только водить над поверхностью холста, и картина начинает проявляться), и с помощью всматривания в экран и усиленного задумывания изображения. Есть и много других способов. 

Но самым ценным все равно считается ручной труд. Они оттуда из своего будущего, относились к тебе, Лора, с большим уважением. Между прочим - оценили твой талант!

Лара Павловна не знала, верить или не верить Эмминым словам. Хотя сказанное, конечно, было невероятно интересным.

Эмма улыбнулась.

- Теперь о приятном. Эти милые женщины, узнав, что я обязательно хочу доставить маме гостинец из двадцатого века, - она погладила бок кефирной бутылки, - решили, что из их времени тоже надо передать тебе, мам, привет. 

Они стали спрашивать, что ты любишь. Про колбасу сказали, что это очень вредная, устаревшая пища. У них даже такой нет, потому что, животных они не едят. Пирожные их мне не понравились. Я спросила, растут ли у них арбузы. И, представляешь, растут. 

Причем, они пришли к выводу, что с этими фруктами (или ягодами) не надо делать никаких экспериментов: ни квадратные им не нравятся, ни какие желтые и пятнистые. Сказали, что самые лучшие арбузы – обычные зеленые, полосатые!

- Доченька, так это ты для меня старалась? - Глаза Калерии Захаровны увлажнились.

- Для тебя. Я же понимаю, что ты больше всех беспокоилась обо мне!

Калерия Захаровна залилась слезами и протянула к дочери руки. Та подсела к ней на диванчик и они крепко обнялись.

- Ну, и дальше-то что, дочка? – нетерпеливо спросила старушка, - как же ты тут-то оказалась?

- А дальше так. Они силой мысли, (представь!) притянули откуда-то этот арбузище, вручили мне его. Потом мы дождались какого-то там нужного момента. 

Они еще раз заставили меня внимательно подумать, где я хочу оказаться. И мы даже не попрощались. Вдруг я, вроде как на минуту отключилась. Потом меня слегка встряхнуло. Открываю глаза – уже сижу на крылечке домушки в обнимку со своими сумками и арбузом!

Из общего коридора шумно ворвался Лидин муж.

- Народ, правда, что ли, Эмма пришла? Медики, вроде,  сказали…

- Правда, Аркаш, - подтвердила Эмма. 

Аркадий игриво распахнул руки, но не подошел к ней.

- Дорогая моя, ну, ты даешь! Ну, удивила! Да где ж ты была?

- Главное, что она жива-здорова! – дипломатично вставила Лида. 

- Конечно, я и говорю, пора в магазин бежать за бутылкой!

- Не надо никуда бежать, у меня есть, - Калерия Захаровна, забыв про недавние страдания, сияя широкой улыбкой, достала из-зи диванчика бутылку вина.

- Я ведь ждала тебя, милая ты моя доченька! 

И Калерия Захаровна залилась счастливыми слезами.

Осторожно вошла Зульфия с полной сумкой продуктов.

- Сейчас еще салат принесу, - пообещала она и ринулась было в коридор.

- Не спеши, присядь, - необычно ласково проговорила Эмма. 

Зуля крайне удивилась и замерла на месте.

С улицы послышался голос Бориса:          

- Люди, кому арбуз нужен? – зычным голосом вопрошал он.

- Еще арбуз? – хохотнула Лида.

Борис вошел, увидел Эмму и опешил. Через пару секунд, взвизгнув, радостно закричал:

- Эмка, ты?

- Я! - отозвалась двоюродная сестрица и засияла от удовольствия.

- Ну ты проститутка! - беззлобно заявил он, улыбаясь во весь рот.

Нисколько не обидевшись на его восклицание, Эмма наслаждалась произведенным эффектом. 

Лара Павловна поняла, что семейство уже вполне может обойтись без ее присутствия, тихонько встала и скользнула к выходу. 

Она уже поравнялась с углом Эмминой веранды, но уйти незамеченной ей не удалось. 

- Э! – послышался выкрик Бориса, - арбуз не нужен? 

Невольно повернув голову влево, Лара Паловна увидела зелено-полосатый плод, уютно устроившийся прямо у тропинки перед густо облегающими его бока зарослями дикого винограда.

- Во, какой большой предлагаю! 

Борис стоял на крылечке Эмминой веранды, не решаясь подойти ближе.

- Спасибо, - вежливо ответила Лара, - мне не надо. Правда. И вообще, - добавила она, - я, наверно, скоро уеду.

- Ну вот… - огорчился Борис, махнул рукой и скрылся в теткином коридорчике.

А Лару вдруг осенило кое-что. И сразу по двум направлениям. Во-первых, вспомнилось, что, войдя на территорию этого семейства первый раз в статусе отдыхающей, она мысленно пошутила, что напишет арбуз, лежащий под кустом. 

Конечно, ничего такого писать она не собирается, но как прозорливо пришли тогда ей на ум и арбуз, и кусты! В кустах нашлись улики Эмминного исчезновения, а в завершение всего «пострадавшая» явилась с огромным пузатым арбузом. Бывают же такие совпадения!

А второе озарение такое: тот рыжий, которого она видела в четверг у прудки, может быть причастным к убийству Григория. Некоторые моменты косвенно на это указывают.

Например, он упрекнул свою собаку в том, что той понравилась человеческая кровь. А вид у мужика был совершенно бандитский. Соловьев просил отозваться, если она вспомнит что-нибудь серьезное. Ну – вот. Что может быть серьезнее!