РАЗВОД. Я (не) отвечу

ГЛАВА 5. Мыслеформа

    У родителей всегда спокойно и приветливо, и они всегда рады моему приезду. Я не делюсь с ними ни своими проблемами во взаимоотношениях с Германом, ни тем более ничего не говорю о его бездетности и кошмаре с Антоном. От такого предложения мама, наверное, вообще потеряет покой. Да и папа стал нервный и задумчивый, а был всегда юморной и жизнерадостный. То есть раньше, до того, как мама попала под трамвай. В их присутствии я всегда в хорошем настроении, и у меня всё зашибись.

    - Когда вы уезжаете? – спрашивает папа.

    - Через три недели где-то.

    -  А где яхта?

    - На Сардинии. Мы там были прошлым летом. Все тащатся от Италии, так что решили опять там, - включаю я свою натренированную беззаботность.

    Мама приносит на подносе чай и моё любимое печенье, которое только она умеет печь. Я купила ей протез, и она с папиной помощью, конечно, научилась ходить.

    - Я только одну штучку съем, мамуль, не обижайся, - целую её в щёку.

    - Да ты посмотри на себя, тебе надо килограмм слупить, чтобы было заметно.

    - Мам, не начинай. Ты же знаешь.

    Звонок в домофон.

   - Кто это? Вы кого-то ждёте? – спрашиваю, потому что всегда ожидаю от Германа какой-нибудь подвох. Не могу сказать, что он мне не доверяет, да и внизу стоит водитель, и Герман мог бы сто раз спросить у него, где я. Но почему-то в этот раз чувствую лёгкое волнение.

   - Дима хотел зайти, Женин давнишний ученик, - отвечает мама, - ты помнишь Диму? Или забыла уже всех в нашей скромной жизни?

    Дима? Странное какое совпадение. Я думала о нём, но так мимоходом, как о приятной картинке из прошлого, даже не думала, нет, просто промелькнуло вчера, не могу сказать по какой причине. Голова иногда работает сама по себе – откуда-то приходят образы, какое-то подсознание подсознания.

    - Надежда, какая неожиданность! Как я рад вас видеть! – высокий, стройный, с обворожительной открытой улыбкой, с достоинством каким-то. Чистые синие глаза.

    - Садитесь с нами, - предлагаю я ему место за столом, - вы так изменились, я бы вас не узнала на улице.

    - А вы ходите по улицам?

    - Ну, летать же я не умею, - мне не очень нравится этот лёгкий укол, - расскажите, где вы работаете?

    - Дима недавно стал замом главного врача нового перинатального центра. Он же акушер-гинеколог, Наденька. Я же говорю, ты не помнишь ничего, - вмешивается мама.

    И тут  я опять убеждаюсь, что случайностей не бывает. Меня тянуло сегодня к родителям с неимоверной силой, я отменила все планы, позвонила им и сказала, что приеду. Захотелось прижаться к маме, увидеть отца, просто посидеть с ними часок и поболтать ни о чём. Привезла маме новую косметику для лица, отцу спортивный костюм, который взяла у мужа в шкафу. Он лежал нераспакованный второй год. Герман всегда мне разрешает брать вещи, которые ему не подошли или не очень нравятся. Они с папой почти одного размера. Мама шутит, что он выбирал богатого зятя из этих соображений.

     - Я помню, как вы починили нам дверь на кухне. Петли поменяли. А потом мы пили чай с малиновым вареньем, - улыбаюсь. Мне приятно тормошить моменты юности.

     - Если быть поточнее, я ещё починил пару шкафов и порезал палец, что для моей работы не очень здорово, - отвечает Дима и тоже улыбается, - а варенье было розовое, болгарское. Я поэтому и сел пить чай, что такого варенья раньше не пробовал.

     Мама, мне кажется, немного удивляется нашему чуть ли не задушевному разговору. Мне не надо, чтобы она волновалась. Она и так всё чувствует раньше меня.

     - Рада была встретиться, но мне пора, - встаю.

     - Ты уже уходишь, Наденька? – зависает мамин вопрос.  

     - Да, пап-мам, есть кое-какие дела на вечер.

     Дима встаёт и провожает до двери.

     - Я тоже очень рад, Надя. Если могу чем-то вам помочь или вашим подругам… - протягивает мне визитку, - одним словом, только один звонок, и я всегда к вашим услугам. У нас самый передовой центр в Москве сейчас и отличные врачи.

    Беру визитку и не умничаю. Не хочется показаться невежливой и сказать, что мои подруги летают к врачам на частных самолётах в Европу.

    Благодарю и ухожу. И уже в лифте меня простреливает идея. Мыслеформа, как говорит папа.  Но возвращаться, чтобы её озвучить,  я не могу, да и при родителях говорить ни о чём нельзя. Мама и так заметила, что он мне нравится.

     Я вспоминаю эти васильковые глаза, которые мне, девчонке, казались уже тогда полными чего-то манящего и необъяснимого. Если бы не история с Германом, его ухаживания «миллионера», сбившие меня с толку, возможно, у нас могло что-то завязаться с Димой и даже получиться. Но Герман и тот дурман, который он на меня навёл, полностью вскружили мне голову. Герман же очень умный и опытный мужчина, невероятно харизматичный, когда захочет, обворожительный и увлекающий. Человек мира, знающий лично разных знаменитостей, начиная от артистов и заканчивая учёными и политиками. Разве я могла устоять? Никто бы не смог. А и людям свойственно многое фантазировать о своём будущем и мечтать.

    Думаю про Антона. Бр-р-р! Такого я не ожидала.

    Плисецкая отказалась от детей, потому что балерина,  Патрисия Каас – потому что певица, Опра Уинфри – потому что телезвезда, Дженифер Энистон – потому что актриса, Татьяна Доронина, Элина Быстрицкая – их легион. Дети им мешали жить. Ограничивали творческое воплощение.

    Потом придумали псевдо-философию чайлд-фри, где прикрывают свой эгоизм и алчность осознанным отказом от материнства. Под старость кусают локти, потому что пусто кругом, из двадцати комнат нужны только две, а из коробки с драгоценностями носят маленькую цепочку с сердечком или крестиком. Даже не цепочку, а верёвочку. Старая расфуфыренная дива привлекает интерес только с точки зрения  - когда она наконец окочурится и кому передаст наследство. То есть нужно всего на порядок меньше, чем она насобирала, а сама не нужна никому. Собачке, может. Зрелые красные  яблоки редкого сорта падают на землю с огромной яблони, и их жрут свиньи, хрустят и хрюкают.

     Я хочу детей и хочу им настоящего любящего отца. А в Германе я не уверена.