Заложница

Все, что просила Анна Павловна, я выполнила, а потом, скромно встав в углу комнаты, наблюдала за тем, как женщина осматривала рану Виктора. Аблов то и дело бросал на меня жаркие, провокационные взгляды, а я, как школьница, отводила глаза и густо краснела до ушей. Где же бродила моя стыдливость еще несколько часов тому назад, когда я позволяла Аблову то, на что муж за годы совместной жизни меня так и не уговорил? В какой-то момент мое внимание полностью сконцентрировалось на нашей соседке. Вот хоть убейте, но не думаю я, что она врач, и все тут. Даже бинт в руках держит как-то не так. Неуклюже, что ли. Да и мазь наносит так, словно делает это впервые. Хотя врачи перевязками и не занимаются, это работа медсестер, но тем не менее. Что-то не так с этой Анной Павловной. Если Аблову в ближайшие часы не полегчает, опять пойду полицейских донимать и в больницу проситься.

— Вот я и закончила. Все у вас, Виктор, теперь будет в порядке, — радостно сказала Анна Павловна и поднялась со стула. — Я к вам еще попозже загляну, а вы лежите, сил набирайтесь.

— Анна Павловна, а вы, как врач, не считаете, что с подобной раной необходимо лежать в чистой палате, а, чтобы утверждать, что у больного все в порядке со здоровьем, необходимо как минимум анализы взять? — шагнув вперед, с вызовом спросила я и скрестила руки на груди.

Женщина резко развернулась ко мне, и я чуть не ахнула — ее лицо буквально перекосило от злости. На меня смотрела не милая дачница в уютном платке, а как будто самая настоящая ведьма.

— Ну что вы, милая, — выражение лица Анны Павловны мгновенно пришло в норму, как только она заговорила: — Зачем крепкому молодому мужчине валяться в душной палате из-за царапины? Лишнее это.

Стиснув зубы, я молча проводила Анну Павловну до крыльца, пришлось приложить немало усилий, чтобы не высказаться насчет ее сомнительного лечения. Но грубить женщине чуть ли не втрое старше тебя — это как-то не по-человечески. Да и что я ей, по сути, могла предъявить? Соседка оказала нам услугу, она не обязана была осматривать Виктора, хотя то, что происходило в комнате минуту назад, осмотром врачом пациента ну никак не назовешь.

— Лера-а-а, — послышался игривый голос Виктора из дома.

Стою, не шелохнусь, обратно зайти в дом не решаюсь — ведь придется с Абловым находиться наедине, смотреть любовнику прямо в глаза, что-то ему говорить, ночью-то мы не особо болтали…

Я взяла себя в руки, долго бегать от Виктора все равно не получится, надо как-то справляться со своей скованностью и учиться общаться с ним в новом своем статусе.

Аблов в расслабленной позе сидел на кровати, причем голышом, лишь стратегически важное место было прикрыто одеялом. Вроде бы уже и так и сяк, с разных ракурсов я любовалась Виктором, да и не только любовалась, а касалась его, обнимала и ласкала, но все равно его тело, грация хищника и мужская красота завораживали. Неужели он достался все-таки мне? Даже не верится.

— Иди сюда, — гипнотизируя взглядом, улыбнулся Виктор и похлопал ладонью рядом с собой.

— Не-а, — продефилировала я мимо Аблова и присела на табурет, стоявший возле печки. — Вам, больной, велено было лежать и сил набираться.

— Что значит не-а?

Виктор одним махом скинул с себя одеяло, встал и в чем мать родила потопал ко мне. Потом мы немного поиграли с ним в салочки, в итоге вновь сломали ножку кровати.

— Вить, а тебе не кажется, что мы ошиблись? — лежа на груди Аблова и вырисовывая на ней пальцем узоры, спросила я.

— Ты это о чем? — поднял голову Виктор.

— О том, что мы не полетели вместе с мамой на остров, а остались в стране.

— А-а-а, — голова Аблова вновь рухнула на подушку. — Мне еще со вчерашнего дня так казалось. Что предлагаешь?

— Уехать, — уверенно ответила я. — Охранники у нас никакие. Утром чуть окно им в машине не выбила, чтобы разбудить. Потом ты болеешь. То, что сейчас температуры практически нет, это еще не значит, что она вновь к ночи не поднимется. Да и соседка эта… Анна Павловна почему-то мне не понравилась. Попой чую, она еще тот фрукт, а пятая точка обычно меня не подводит, все как есть говорит.

— Попа у тебя, Лера, что надо, — Аблов ущипнул меня за правую ягодицу, а потом и звонко шлепнул по ней, — ей надо во всем доверять и слушаться ее. Так что встаем и уматываем отсюда.

Пока я бегала по дому и складывала в сумку вещи, которые успела достать, Виктор вставил в телефон симку и позвонил полицейскому, тому, что нас уговорил не уезжать. Аблов нетерпящим возражений тоном сообщил, что мы передумали и уже сегодня вечером покидаем страну.

— Ну, что он сказал? — спросила я, когда Виктор сбросил вызов.

— А что он мог сказать? Просто смирился с положением дел. Единственное, попросил его подождать — он примерно через полтора часа подъедет с еще одним экипажем, и они нас проводят в аэропорт, — вновь вынимая симку из телефона, сказал Виктор и хитро подмигнул: — Есть идеи, как убить час и тридцать минут?

На непрозрачный намек я ничего не ответила, а, подойдя к окну, выдохнула с досадой:

— Опять эта Анна Павловна пожаловала. Вон, — ткнула я в женщину пальцем, — возле машины наших горе-охранников суетится. Если не ошибаюсь, чем-то парней угощает. Термос им, что ли, в салон сует и какой-то пакет. Сейчас ведь и сюда явится.

— Знаешь, если у соседки в термосе горячий кофе и она нам его принесет, то я не против ее потерпеть, — приобняв меня со спины, сказал Виктор и тоже выглянул в окно. — Ну а если Анна Павловна еще чего съестного прихватила с собой, так вообще встречу ее с распростертыми объятиями. Есть хочу до ужаса.

Как я и предполагала, женщина вскоре постучалась к нам в дверь, да не с пустыми руками. На радость Виктору и его животу, соседка принесла отвар из шиповника и домашние пирожки — это она так сказала. Но когда мы втроем сели за стол и принялись за угощение, отвар из шиповника мне очень напомнил сладкий чай, который имеется в ассортименте каждого магазина. А еще я не поняла, зачем этот «отвар из шиповника» Анна Павловна налила в термос, напиток-то был не горячий и не холодный, а вполне себе комнатной температуры.

С пирожками — отдельная тема. Женщина уверяла, что пирожки с капустой только сегодня утром состряпала, но вид у них был залежалый, а вкус — хоть ногти мне плоскогубцами вырывай — магазинный. Сама соседка ничего не ела и не пила, я ограничилась лишь двумя глотками напитка и пару раз пирожок откусила, зато Аблов набросился на еду, как будто три дня не ел.

Когда Виктору попался пирожок не с капустой, а с луком и яйцом, я окончательно убедилась, что Анна Павловна — лгунья. Продукты в магазине купила, а зачем-то выдала за свои. И вроде бы не было в этом ничего криминального, просто одинокая женщина решила сделать соседям приятное — накормить их — и чуток солгала, но...

Смотрю, как Аблов ест, а внутри растет и крепнет протест. Вот нехорошее у меня предчувствие, и все тут!

Не выдержала, резко встала и, можно сказать, вырвала из рук Аблова пирожок:

— Все, наелся уже.

Аблов, мягко сказать, опешил и поднял на меня глаза, полные непонимания, даже негодования.

Я попыталась в свой взгляд вложить мысль: «Не спорь и не обижайся, я потом все объясню». Боялась, Виктор не поймет, но он кивнул и с улыбкой сказал:

— Ты права, надо уметь вовремя останавливаться.

Я собрала в пакет все оставшиеся пирожки и вручила их соседке вместе с термосом.

— Спасибо за угощение, а сейчас простите, но вам пора, нам надо собираться в дорогу, — сказала я, взяла женщину под локоток и почти насильно вывела из дома на улицу.

Да, поступок невежливый и, скорее всего, позже я буду сгорать со стыда, вспоминая, как чуть ли не взашей выгнала Анну Павловну, но это будет потом. А сейчас мне кажется, что я все правильно сделала, хоть и не могу этого объяснить.

— Лера, а ты чего взъелась на этот божий одуванчик в цветастом платке? — спросил Аблов, отодвинув занавеску в сторону и наблюдая из окна, как Анна Павловна, уходя, открывает калитку.