Золото для дракона

— Итак, сегодня мы с вами начнем изучение  философии, как науки,  по циклам,  - господин Солл щелчком пальцев разворачивает большое цветное панно, на котором слева указаны даты всего цикла и каждого периода в отдельности, а справа – краткое перечисление основных моментов. 

Панно яркое, красочное и, кажется, магическое. По крайней мере, мне кажется, что мелкие фигурки драконьих и человеческих предков шевелятся. 

— Все вы помните из курса «Введение в предмет», что произошло на раннем этапе, который мы условно называем «Древнейшие времена». 

Здесь преподаватель делает паузу, осматривает аудиторию, приглашая к разговору. 

Все молчат. 

Кое-кто, как мне кажется, вообще под парту лезет. И я могу понять слабаков. У господина Солла очень тяжелый взгляд. Как и положено особи, в чьих жилах крови дракона более, чем на четверть. Его дед был драконом. Чистокровным. 

Вот ведь безобразие! Аж досада берет! 

И почему это мужчинам передается такая бешеная драконья энергетика, способность оборачиваться и прочие плюшки драконьей крови, а женщинам – только дурной нрав и  неумение сдерживать свои порывы? Словно разделение происходит на этапе зачатия уже. 

Мальчик – на тебе спокойствие, холодный змеиный взгляд, а, если повезет, еще и умение оборота в яркую огнедышащую ящерицу. Конечно, умению обуздывать свои порывы все и всех сжечь их тоже учить надо, но так как-то легче все проходит, насколько я знаю. 

А вот драконья суть, наложившаяся на женскую,  дает вкупе нечто дикое и вообще плохо контролируемое. Да и обучать нас сложно. По крайней мере, раньше так было. В те самые древние и уж тем более в древнейшие времена. 

Мне это все  еще в папашином имении рассказывал приглашенный учитель. Тогда никто не был в курсе проделок бабки Катаржины, а потому мне преподавали человеческую историю и философию. Которая, похоже, сильно отличается от драконьей, потому что сама тема драконов фоном прошла. Ну есть и есть. И почему я не интересовалась? Сейчас бы блеснула знаниями. 

А  ведь господин Солл как раз, похоже, упоминает материал, пройденный за те три дня, когда меня не было. Мысли сразу же возвращаются к основной, насущной, так сказать, проблеме. А именно одному чистокровному черному ящеру, господину Ассандру, чтоб ему своим огнем подавиться. 

Его рычание, его поцелуй дикий, его слова ужасные. 

Ужасающие для меня и моего будущего. 

Не буду думать. Не о том сейчас надо. 

Я переключаюсь на занятие, вижу, что господин Солл уже нашел себе жертву и теперь терзает его у панно с холодной жестокостью истинного драконьего потомка. 

Парень, выбранный в качестве козла отпущения, краснеет, бледнеет, но терпит. И вообще, тоже проявляет холодность. Хотя, судя по количеству эмоций  и неумению сдерживать их, драконьи предки у него  где-то очень далеко присутствуют. 

— Ита-а-ак, студент Вир, — тянет господин Солл, —  я так понимаю, что вы ничего не можете сказать по сущ-щес-ству вопрос-с-са? А ведь я задавал задание.

— Я… Болел. 

— Чем же? Похмелье, спешу вас заверить, не болезнь. 

И, пока Вир таращит на преподавателя глаза, тот разворачивается к аудитории и наставительно продолжает:

— Вообще, в этом году с-с-студенты крайне недис-с-с-сциплинированные. 

Его тянущееся «с-с-с» указывает на раздражение. Я спешно опускаю взгляд. Так и частичной оборота  дождемся. Раздвоенного языка, например. 

— Кто-то позволяет с-с-с-себе отмечать пос-с-ступление дикой пьянкой и отвратительным поведением, мешая ос-с-с-стальным с-с-с-студентам в общежитии. Кто-то вообще… Не с-с-считает нужным появиться на вс-с-ступительных мероприятиях…

В этот момент все, как по команде, пялятся на меня, и я очень сильно тоже хочу, как некоторые, залезть под парту. 

И, если бы это помогло, так бы и сделала, честное слово! 

И вот что за мерзкие характеры у этих тварей? 

Ну ведь объяснила же я ему ситуацию до начала занятия! Сказала, что отстала от автобуса! И потом добиралась с приключениями. Сами приключения я описывать, естественно, не стала, но глаза сделала умоляющие. Раньше всегда прокатывало! Даже с папашей! 

А тут… 

Я неожиданно злюсь,   тут же чувствую, как нагреваются поверхности ладоней, и спешно пытаюсь взять себя в руки. 

За все три дня «взаимодействия» в господином Ассандром у меня не случалось никаких проявлений колдовства. Я и не вспоминала про них! А тут… Мамочки, сейчас ведь полыхнет! Я же не умею… Я же не смогу сдержать! 

Но господин Солл неожиданно оказывается рядом, внимательно смотрит своими змеиными глазами, с неожиданно ставшими вертикальными зрачками, а потом ЧТО-ТО ДЕЛАЕТ. 

Я не понимаю, что, но ладони мои жечь перестает   и дышится легче. 

—  Хм-м-м-м… —  он задумчиво оглядывает мое бледное лицо, — сведения о вас не отражают действительности. Обязательно отмечу это в обратной связи родственникам. 

— Ка-ка-ка-а-акой обратной? За-а-ачем обратной? Не надо… — хриплю я, понимая, что облажалась по полной. И теперь меня отправят обратно. К папаше. И тот просто запрет в башне. Огнеупорной!!!

— Это уж мне решать, что надо, а что – нет. —  Обрубает господин Солл и отходит от моей парты. 

А я разглядываю ладони, машинально тру пальцами друг о друга. И чувствую, как все внутри леденеет. 

Вот и все, Катаржина Касси, кончилась твоя свободная или несвободная жизнь… Я, видно, до такой степени опасна, до такой степени не могу себя контролировать, что уже необучаема. 

И теперь проведу остаток жизни либо в башне отцовской, либо в богадельне государственной. Может, в самом деле, побежать найти проклятого господина Ассандра, и к нему напроситься в постель? Он не против, как я понимаю. 

Но, сбежав и не дождавшись его в оранжерее, я , похоже, и этот шанс упустила. 

От расстройства внутри все начинает вибрировать, и я не сразу понимаю, что вибрирует не внутри. 

Снаружи. Парта вибрирует, и соседняя тоже. И панно волшебное. Это же… Это же ОПЯТЬ Я!!!

Я спешно пытаюсь остановить творящийся ужас, успокоиться, от этого нервничаю еще сильнее, и вибрации становятся сильнее. Уже не вибрации! Уже дрожь, как при землетрясении!

Господин Солл опять оказывает рядом и опять ЧТО-ТО ДЕЛАЕТ. 

Вернее, пытается. Но я паникую, и все становится еще хуже. Парты начинают валиться, учебные пособия прыгать, как лягушки, до потолка, студенты кричать. А я из-за этого всего — расстраиваться еще сильнее. 

Напряжение растет, я уже практически ничего не соображаю, только осознаю, что, после произошедшего, мне прямая дорога в дурдом, от этого все хуже и хуже. Ну и вокруг тоже все хуже и хуже, соответственно. 

А потом, когда начинают лопаться стекла на окнах, все неожиданно прекращается. 

Я валюсь на пол в изнеможении. Вернее, не на пол,   а   в подставленные крепкие руки. Знакомые руки. Чувствую приятный, такой возбуждающий запах. Он обволакивает меня, дарит одновременно спокойствие и будоражит. 

Так разве может быть? 

Может. 

Тишина оглушает. 

Я открываю глаза, упираюсь в знакомый взгляд, в этот раз не золотой. Черный. С продольным золотым зрачком. Красиво… 

Поднимаю руку, провожу пальцем по колкой щеке. Приятно…

— Вы вовремя, господин Ассандр,  — говорит господин Солл, — у нее выплеск такой силы, что я не смог сдержать. Почему нас дезинформировали насчет нее? Надо отправить жалобу.