Аллигат. Лицедеи

Барт Спарроу с достоинством покинул женщин, и Ольга вздохнула с облегчением. Присутствие баронета не давало расслабиться ни на минуту. Кажется, она поняла, в чём дело. Шейла ему не просто нравилась. Он был по уши в неё влюблён, и она это знала. Мог ли отказ вызвать конкретно у этого мужчины низменное желание отомстить? Мог ли он причинить боль горячо любимой женщине, выбор мужа за которую сделали её родители?

Маркиза села на софу и после её длительного молчания Ольга услышала:

— Это не он, — Венона сделала большой глоток из своей чашки и поморщилась.

— Я тоже ничего подозрительного в его поведении не заметила, — согласилась «виконтесса».

Леди Стакей откинулась на спинку софы и подтянула под руку вышитую подушечку:

— Как хорошо, что это не сэр Барт.

— Однако он не спросил, как попала книга в руки Стенли. По-моему, это было самым интригующим местом в моём рассказе. И не поинтересовался ни именами, ни фамилиями упомянутых господ. Его не заинтересовало содержание письма. Разве вам не стало бы интересно узнать об этом?

— А что бы ты ему ответила?

— Правду.

Пальцы женщины, перебирающие бахрому на подушке, замерли.

— Шейла, разве можно шутить такими вещами? — тяжело вздохнула она. — Да и зачем ты затеяла разговор с подложным письмом?

— А зачем вы помянули старое анонимное письмо графини Мариам Линтон?

— Ситуация очень схожая. Сэр Барт мог выдать себя. А если бы он оказался тем самым негодяем, который подбросил письма лорду Хардингу? Шейла, что бы мы стали делать? — запоздало обеспокоилась маркиза.

— Я бы его оглушила ударом по голове. Вон тем конём, — скосила Ольга глаза на распахнутую дверь в кабинет и усмехнулась. — Мы бы с вами связали anonyme, — произнесла она слово «аноним» на французский манер, — и послали за полицейским инспектором.

Идеальные брови «мамы» взлетели вверх. Чугунная статуэтка высотой в шесть дюймов весила не менее трёх фунтов. Такой и убить можно.

— Как думаете, он кому-нибудь расскажет о старом письме, найденном в книге? — спросила Ольга. — Было бы неплохо, если бы он вспомнил, где видел похожий томик стихов лорда Байрона.

Неожиданно сдержанность и ненавязчивость Чёрного грифа пришлись ей по душе. От сердца отлегло. Пусть мужчина лишён привлекательности, и иметь такого врага ой как не хотелось, но что-то подсказывало ей, что он не стал бы вредить Шейле. Она охотно вычеркнула его из списка подозреваемых. Четверо… Круг снова сузился до четырёх человек?

— Нет, что ты, родная моя. Мы его так давно знаем. Баронет очень благороден. Он в скором времени получит титул барона.

Благороден? Ольга вспомнила насмешливое высказывание Веноны о нём у церкви, её высокомерие и небрежение по отношению к нему. Она не возразила, когда дочь выразилась о Барте Спарроу как о неприятном мужчине. Свела беседу к решающей роли огромного наследства и его влиянии на отношение к человеку.

Из-под ресниц полузакрытых глаз «виконтесса» наблюдала за Веноной. Всё же, какую услугу со стороны маркизы он готов оплатить сполна? Почему женщина изменила своё мнение о нём? За что выписан чек и вручён под другим предлогом? Ох, напрасно она не спряталась под стол. Глядишь, сейчас бы не мучилась в поисках ответов на возникшие вопросы.

Она не спрашивала леди Стакей, зачем та продаёт редкую коллекцию сёдел и что станет делать с вырученными средствами. Это было так очевидно, что её действия в комментариях не нуждались. А Ольга? Что станет делать она, когда решение о раздельном проживании с «мужем» затянется, и он вдруг забудет выплатить ей положенное ежемесячное пособие? Она опустила глаза на золотой браслет, который Стенли подарил ей после их первой ночи любви. Единственная вещь, которую она «заработала» в этом времени. Печально, но так оно и есть.

— Сразу же после завтрака я еду в Лондон, — объявила Венона и забрала чек. — Наконец-то слуги получат жалованье, — довольно улыбнулась она. — Хочешь составить мне компанию? Всё равно миссис Доррис вернётся не раньше ленча, а леди Саманту с визитом нужно ждать не ранее завтрашнего дня.

Ольга, догадавшись, что «мама» спешит обналичить чек в банке, с удовольствием согласилась. Лондон манил, притягивал возможностью увидеть то, чего не дано увидеть и прочувствовать человеку двадцать первого века. Она не рассчитывала, что маркиза устроит ей экскурсию по достопримечательностям столицы, но посмотреть из окошка экипажа на горожан, снующих по улицам, уже казалось ей невероятным.

¤

Экипаж леди Стакей проехал розовую аллею и свернул в сторону, противоположную той, откуда приехала Ольга. Они выехали на широкую накатанную дорогу.

Тракт, — догадалась «виконтесса». Смотрела, как их лёгкая карета обгоняет шагающих по обочине людей с поклажей и ручными тележками, гружёные подводы, другие экипажи, спешащие с ними в одном направлении или двигающиеся навстречу. Показавшийся огромным дилижанс — с увязанным багажом на крыше и укутанными в утеплённые накидки пассажирами — неспешно двигался в сторону города.

Не прошло и часа после отправления из поместья Фалметт, как рельеф местности неуловимо изменился, выровнялся. Невысокие холмы исчезли и уступили место нарядно зеленеющим редким рощицам.

«Мама» молчала, изредка улыбаясь чему-то своему, и щурила от удовольствия голубые глаза, в полумраке кареты кажущиеся ярче и больше. Она щёлкнула крышкой золотых часиков, всмотрелась в циферблат и о чём-то задумалась.

В очередной раз глянув вперёд и увидев ряды домов по обе стороны от дороги, Ольга сгорала от предвкушения и нетерпения. Оказалось, что Фалметт находится значительно ближе к столице, чем Малгри-Хаус.

Они ехали по довольно фешенебельному сонному пригороду Лондона. Здесь не было ни сильного уличного движения, ни скученной застройки, ограниченной душными сотками земельных участков. Его обитатели — преуспевающий средний класс — жили скромно, бережливо и, скорее всего, скучно. Ольга во все глаза смотрела на очаровательные старинные улочки с прекрасно сохранившимися малоэтажными постройками прошлых веков, на милые светлые тюдоровские фахверковые домики, на белёные стены и широкие мозаичные окна храмов с уходящими в безоблачное небо остроконечными шпилями.

Миновав небольшую рыночную площадь, карета свернула в переулок, прогрохотала через узкий мост и выкатилась на неожиданно шумную улицу. Колёса экипажа застучали по булыжной мостовой.

Откуда-то пахнуло нечистотами, гнилью и мокрым деревом. Венона сморщила нос и поднесла к лицу надушенный платок. Запах дыма и гари проник внутрь экипажа. Ольга отсела от окошка и уткнулась в ворот своей накидки.

Снаружи гудело, звенело, щёлкало и клацало. Ржание лошадей смешалось с выкриками мальчишек — разносчиков газет. Карета периодически дёргалась. Слышались понукания кучера и редкие бранные слова в адрес «коллег».

Минут сорок езды ничего не менялось. Затем стало значительно тише и экипаж, заунывно проскрипев на крутом повороте и немного проехав, остановился.

Массивное глухое здание банка в центре деловой части Лондона — с колоннами и арочными «слепыми» окнами — произвело на Ольгу тягостное впечатление.

Леди Стакей, глянув на дочь, со вздохом произнесла:

— Я тоже не люблю сюда ездить. Но ничего не поделаешь: решётки и отсутствие окон делает денежное хранилище неуязвимым для грабителей. Ему я могу доверить свои сбережения с закрытыми глазами. Леди, наследующие наличные деньги, поступят мудро, положив их в банк под четыре-пять процентов в год. Даже джентльмены, которые ещё не обзавелись собственным поместьем, могут получить таким образом солидный доход.