Проклятый лес

– Госпожа Алиана? Что такое, вам плохо? – обеспокоенно спросил меня Кристос.

Кровь грохотала в ушах.

Какое тонкое издевательство – отвезти Лиззи в больницу этот чертов пирог! Ягодами, вероятно, я её с ложечки должна буду кормить? Хотя, ложечки не прилагается, покормим руками! Угощайся, Элизабет! Пальцы мои оближи! А я буду смотреть тебе в глаза, и умирать от стыда.

Скотина!

Что он хотел сказать этим жестом? Напомнить о моей доступности?  Удалось. Если бы взглядом можно было поджечь, картонная коробка наверняка бы дымилась, с такой ненавистью я на неё смотрела.

Кухонный стол. Брошенная на пол старая форма. И моё «да» в ответ на бесстыдные ласки. Если он хотел унизить меня, у него получилось.

Интересно, как бы этот пирог смотрелся на голове господина Холда? Восхитительно, смею представить!

– Нет-нет, всё в порядке. Передайте господину Николасу мою благодарность.

Он ведь этого хотел? Истерики? «Кристос, останови машину! Я швырну эту малину на проезжую часть!?»

 Нет. Я не стану позориться. Я отнесу Лиззи пирог и даже попробую. Я и ягоды эти съем, чего добру пропадать? Изумительное он придумал мне наказание. Затейник! Спасибо ему. Злость – отличное лекарство от постыдных желаний.

– Очень люблю малину.

«Любовь скоротечна», – говорил Тедди. Если бы я была влюблена, то моя любовь закончилась бы с последним куском этого пирога. Несварением, надо полагать.

– Совсем забыл, – вдруг опомнился Кристос.

– Да?

– Ваш брат снова наказан. Его лишили выходных. Мне очень жаль, госпожа Алиана, но и Рождество он проведет в Академии.

Снова я не встречусь с Ральфом! И Лиззи не оставит меня одну в Рождество, и Диана будет ждать на торжественный ужин. Обе задарят подарками, и любовью задарят обе.

Сжала зубы. Посмотрела на пакет с малиной. А ягоды съем вместе с Дианой.

– Не знаете, за что его наказали? 

– Этого мне господин Николас, к сожалению, не сообщил, – извинился мужчина. – Но я уточню, и расскажу вам.

– Спасибо.

Машина остановилась у госпиталя.

– Я буду ждать вас на стоянке у главного входа, – Кристос подал мне перевязанную лентой коробку.

Я кивнула и, перехватив чудный подарок господина Холда, вошла в больницу. Разделась, получила белый халат. Подошла к проходной, представилась и объяснила цель своего визита. Вежливая сестричка проводила меня в нужную палату. Лиззи смотрела свой любимый сериал и выглядела вполне счастливой.

– Ты представляешь, он всё-таки женится на своей возлюбленной!

– Кто? – рассмеялась я.

– Граф, – отмахнулась подруга. – На главной героине. Она прачка.

– Да… вот оно торжество любви над условностями! – я поставила коробку с пирогом на широкий подоконник.

Помню этот вид. Моя палата была где-то рядом.

– Что принесла?

– Пирог. Это тебе отец передал.

– Здорово. Он вчера заходил? Я просила его заскочить, если получится.

– Зачем? – голос сел.

– Передать, что я почти в полном порядке. Чтобы ты не волновалась, разумеется. Зачем же еще? А то, знаю я тебя, ты бы всю ночь не спала, придумывая себе всякие ужасы.

– Да уж, – я всхлипнула, – я еще та фантазерка! – спрятала лицо в ладонях и тихо расхохоталась.

Так вот зачем он приходил вчера! Переживал о моем душевном здоровье. Заботливый опекун!

Ножа в палате не было, и я принялась аккуратно развязывать бант на коробке. Пальцы механически нащупывали узел, взгляд скользил по широкому проспекту.

Несколько машин. Спешащие куда-то пешеходы. Курсанты. Медосмотр, наверное.

– Ну что там опять стряслось? – недовольно сказала Лиззи.

– Что? – не оборачиваясь, спросила я. Высоко, лиц военных не видно. Но один  из них почему-то привлек мое внимание. Резким наклоном головы.

Где я могла видеть этот жест, и почему это движение кажется мне красивым?

 – Да вот же, послушай! – эмоционально воскликнула подруга.

Я развернулась к телевизору.

«Вчера ночью в Южной Саксонии, на подконтрольной Империи территории, на крупнейшем нефтеперабатывающем заводе произошел взрыв. Последовавший за ним пожар парализовал работу предприятия».

– Взрыв? Террористы?

– Да разве ж они скажут, – отмахнулась Лиззи. – Но это очень, очень плохо.

– Да чего уж хорошего во взрыве? – снова выглянула в окно. Курсанты ушли, и я разочарованно вздохнула. Жаль.

– Конечно, взрыв на таком заводе, по факту – новая война. Помяни мое слово, отец уже выехал на место. И то, что об этом в новостях ничего не сказано, подсказывает мне, что я абсолютно права.

Пара дней туда, пара дней обратно. Если Лиззи действительно права, есть шанс, что господин Холд не вернется к Рождеству.

– Думаешь?

– Конечно, это ведь деньги. Огромные деньги.

– Думаешь, твой отец уехал из столицы? – я напряженно вглядывалась в экран телевизора.

Господи, как это жутко, радоваться взрыву и возможной войне. А я – радуюсь.

– Наверняка, – она пожала плечами. – Кстати! Не поверишь, кто ко мне заходил! Эдриан, помнишь его?

Лиззи, ты ведь не ошибаешься. Никогда не ошибаешься. Как же ты могла так ошибиться во мне?

– Конечно, помню. А что он здесь делал? Он вроде бы гражданский врач?

– Помнишь, я показывала тебе его диссертацию? Так вот это закрытый проект военных. Поэтому он частый гость здесь.

– Здорово, – улыбнулась я.

– А теперь сядь, – Лиззи хлопнула по кровати.

Я присела на краешек больничной койки.

– Ани, что случилось? Мой отец обидел тебя?

– С чего ты взяла?

– Ты кривишься при одном его упоминании, даже сейчас.

– Нет, – покачала головой. – Ральфа опять наказали, его даже на Рождество не отпустят, и теперь, если господин Николас уехал, у меня не осталось ни единого шанса увидеть брата. И когда ему дадут выходной – неизвестно.

Лиззи кивнула, принимая моё объяснение. Печально вздохнула, сжала мою ладонь.

Нет, он меня не обидел. Он раскрыл мне глаза, показал моё истинное я. И мне очень не понравилось увиденное.

Я вернулась к окну и открыла коробку. Красная лента упала на подоконник. Сладкий аромат перебил запах лекарств. Красивый, очень красивый пирог, у меня вряд ли бы вышло что-то подобное.

Громкий стук в дверь и бодрое «войдите» отвлекли меня от подарка Холда. 

– Я зашел попрощаться, Элизабет, – вошел в палату Эдриан, только смотрел он при этом почему-то на меня. Как будто знал, что Лиззи в палате не одна.

– Здравствуйте, Алиана! – тепло улыбнулся мне мужчина.

– Добрый день, господин Слоун. Рада вас видеть.

Это не было правдой, я не испытывала никакой радости от этой встречи. Я видела в его глазах интерес, и это не казалось мне приятным. Врач, но и сын влиятельных родителей. Им тоже нужен Эдинбург?

– Как вы, как ваше здоровье?

– Значительно лучше, благодарю вас.

Господин Николас был абсолютно прав тогда на балу. За каких-то несколько месяцев я научилась врать. Не слишком виртуозно, правда. Лиззи с первого взгляда меня раскусила, но я, определенно, делаю успехи.

Бал. Танец с Александром, и приглашение Эдриана, о котором он тогда предпочел забыть.

Я еще и злопамятна.

Господин Слоун  улыбался и рассматривал моё лицо. Молчаливая пауза затягивалась, Лиззи прыснула в кулачок. Я выгнула бровь. Мы не виделись почти восемь месяцев, а теперь он вдруг понял, как много потерял?  

– Я был счастлив снова видеть вас, Алиана. Не смею вам больше мешать, – кивнул он мне на прощанье и посмотрел с такой тоской, что мне захотелось поверить в его чувства.

Наивная, наивная Ани.  

Почти так же смотрел вчера на тебя господин Холд. Ему тоже поверишь? Сжала зубы.

Красное марево, клубящаяся тьма. Что я вижу? Диссертация Эдриана…

Может быть, он знает ответ?

– Вы торопитесь, господин Слоун, или еще какое-то время будете в госпитале? – аккуратно спросила я.

Тоска в его взгляде сменилась яркой надеждой. Еще один превосходный актер?

– У меня есть к вам несколько вопросов, не могли бы вы уделить мне пару минут?

– Конечно. Я буду ждать вас в холле, –  с готовностью ответил мужчина, вежливо поклонился Элизабет и оставил нас с подругой одних.