Душегуб. Часть 1

Если бы я была хрустальной вазой, я бы треснула и разбилась на бесчисленное множество острых осколков. Если бы я была воздушным шаром, я бы лопнула, оглушив всех, кто находился поблизости, громким хлопком.

Но я была всего лишь обычным человеком из плоти и крови, в груди которого неистово билось сердце. Я услышала слова Халимы, как сквозь толщу воды. Первое, что я сделала — это отчаянно замотала головой, не желая мириться со страшной правдой, звучавшей, как приговор.

А ведь это и, в самом деле, был приговор. Жестокий и разрушающий всякую надежду на светлое будущее. Хотя, о каком будущем могла идти речь, если все это происходило в прошлом?

Между нами с Идрисом были сотни, тысячи лет: огромная временная бездна. Я не могла понять одного: судьба была такой злодейкой по отношению ко мне, или же это я сама выбирала не тех мужчин? Как видите, в этот раз я превзошла саму себя и влюбилась в настоящее исчадие ада, в пожирателя душ. Браво, Изольда! Продолжай в том же духе и вскоре встретишься со своим дедушкой на небесах.

— Черт! — выругалась я в сердцах. — Как же так?!

— Я вижу, что тебе тяжело принять эту весть, — заметила Халима, повернувшись ко мне лицом.

Она выглядела ужасно печальной, и впервые мне стало так искренне ее жаль. Наверное, ей, будучи матерью Идриса, было невыносимо тяжело осознавать то, что он стал жертвой Душегуба. 

Перед моими глазами проплыл образ Зули, с ее животрепещущим рассказом о событиях прошлого. Сколько зла успел причинить Идрис? Неужели он мог?.. И вместо ответа на вопрос память услужливо подкинула воспоминания наших с ним разговоров и перепалок.

«Не доверяй мне», — предупреждал меня Идрис чуть ли не с самой первой встречи. Кто знает, может быть, он пытался бороться со своей демонической сущностью? Пытался отгородить меня от того монстра, что жил внутри него и заставлял совершать жуткие вещи?

Я же относилась к его словам поверхностно, воспринимая их не больше, чем игру. Мне казалось, что самое страшное — это нарваться на гнев султана. Подумать только, какой я была глупой и наивной! 

— Камал знал, что Идрис — Душегуб? — поинтересовалась я у Халимы, вспомнив про султана.

— Да, — кивнула она. — Камал узнал о тайне рождения Идриса, каким-то образом подслушав разговор между матерью и отцом. Едва пришла пора ступить ему на престол, он приказал найти меня и привести к нему во дворец. Именно тогда мы с ним заключили что-то вроде сделки: Камал взял с меня клятву, что никто и никогда не узнает об Идрисе, а иначе он пообещал лишить его жизни.

— Но разве не вы двумя минутами ранее сказали, что Идрис должен погибнуть в любом случае? — поинтересовалась я, не удержавшись от небольшой шпильки в адрес Халимы.

— Тогда я не знала о пророчестве, — ответила она и устало потерла переносицу, вмиг вызвав у меня угрызения совести из-за своего грубого тона. — Я думала, что смогу спасти сына, думала, что смогу уберечь его от Душегуба… Я ведь даже пыталась провести обряд чистой души, но силы покинули меня: родив Идриса, я стала уязвимой.

— О каком пророчестве вы говорите? — спросила я напряженно и остановилась перед стеллажом с книгами. Мой невидящий взор заскользил по разноцветным корешкам, в то время как мыслями я снова и снова возвращалась к событиям прошлого.

— Мудрый вождь не сказал мне о нем, но когда пришло время на моем теле появилась эта татуировка, — Халима приподняла края своего камзола и блузы, и я смогла различить у нее под ребрами ту самую надпись на непонятном мне языке, которую я видела у нее во время примерки. — Он отправил мне послание, понимаешь?

— Что же в нем зашифровано? — сглотнула я, стараясь сохранять самообладание.

— Острый клинок пронзит плоть и освободит чистую душу, — голос Халимы звучал низко, тем самым придавая еще больше таинственности посланию Вождя. — Тот, кому суждено умереть, покинет мир земной и обретет вечный покой на пустынной земле Черной долины. Тот, кому суждено вернуться, повернет время вспять и найдет себя в отражении чужих глаз. Когда души сойдутся, ведомые зовом сердца, для них начнется новый отсчет времени. 

— Вот это да! — ахнула я, пораженная содержанием пророчества. Надо же, как много всего сумели зашифровать в такой короткой, витиеватой надписи. — А вы уверены, что оно касается именно Идриса? Может, вы ошиблись, и никакой он не Душегуб?

— Ошибки быть не может, — как-то уж слишком обреченно усмехнулась Халима и обхватила себя руками. — Мои помощники наблюдали за Идрисом и ждали, когда же Душегуб проявит себя. Сначала все было нормально: мой сын рос любопытным и шаловливым малышом, вряд ли способным причинить кому-то хоть малость вреда. Время шло, и вот уже Идрису исполнилось четырнадцать лет. Я успокоилась и решила, что Мудрый вождь ошибся, решила, что можно выдохнуть. Но в один прекрасный день случилось страшное.

Я слушала Халиму, затаив дыхание. Ее серые глаза лихорадочно блестели, выдавая смесь самых разных эмоций: отчаяние, страх, боль. Сейчас я слушала не просто рассказ старой ведьмы, а целую исповедь обезумевшей от горя матери. 

В этот самый момент я поняла, что больше никогда не смогу относиться к Халиме, как раньше. Мне стало невыносимо ее жаль, и если бы я была чуть решительнее, то осмелилась бы подойти и обнять ее, пытаясь таким образом выразить все свое сожаление. Но все, что я могла — это слушать ее, жадно ловя каждое слово.

— Адила повысила на Идриса голос, когда тот заупрямился и не захотел спускаться на важный прием. Я ее не осуждаю, — покачала головой Халима, заметив мой негодующий взгляд. — Она всегда отличалась строгостью к своим детям, но делала это исключительно из большой любви, надеясь воспитать их достойными людьми. Конечно же, Адила не знала, что за личиной милого и немного своенравного ребенка скрывался настоящий демон. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Харун, случайно заглянувший в ее покои. Идрис вытягивал из Адилы душу по крупицам, словно смакуя ее на вкус…

Я со свистом выдохнула воздух, даже не желая представлять, как это могло выглядеть. Мой бедный Идрис, он ведь сам не понимал, что делал! Это зло, заполнившее все его существо, управляло им и требовало совершать немыслимые поступки.

— С тех пор Адила перестала разговаривать. Ее прекрасное лицо было обезображено до неузнаваемости, ведь Душегуб вместе с душой забирает у человека жизненные силы, красоту и здоровье. Он становится сильнее, когда жертва ослабевает.

Халима замолчала, но я знала, что ей нужна передышка, чтобы продолжить дальше. Даже мне нужна была передышка — столько всего навалилось, что моя нервная система кряхтела от перегруза. В этот момент мне захотелось… не закурить, нет, я на дух не переносила запах сигарет… захотелось съесть чего-нибудь вкусненького. Обычно я заедала стресс ванильным мороженым или плиткой молочного шоколада.

Я пробежалась по столу глазами — сушки, рафинад и старые ириски. То, что надо! Я преодолела расстояние до своего стула, сгребла в кучу несколько тягучих конфет и зашуршала оберткой, никак не хотевшей открываться нормально.

— Простите, нервы, — извинилась я перед Халимой, поймав ее удивленный взгляд и закидывая в рот сразу три ириски. — Вы говорите-говорите, не обращайте на меня внимания…

Она ничего не сказала, только закатила глаза:

— Чему я удивляюсь?

— После этого случая Идриса отправили в закрытую школу? — спросила я, проигнорировав ее реплику и пытаясь прожевать конфетки. 

Я и забыла, насколько они могут быть твердыми. Стресс разогнать, конечно, получилось, но, кажется, ценой моих зубных пломб.

— Да, — кивнула Халима, вновь усаживаясь за свой стул. — Мохаммед решил таким образом обезопасить семью, хоть я и просила его подождать немного. Если бы он тогда послушался меня, все могло бы быть совершенно по-другому.

— Погодите, — нахмурилась я. — Идрис мне рассказывал, как встретился с этим монстром с глазу на глаз в Черной долине, и как тот забрал души его друзей…