Реквием по любви

— Я хочу сдохнуть! — эмоционально описывала свое состояние Алмазова, обиженно пыхтя в трубку телефона. — А прошла только неделя!

— Да уж…

Лиза слушала подругу вполуха. Не могла сосредоточиться. Боясь потерять нить разговора, то тут, то там вставляла нейтральные, ничего не значащие фразы. Однако, мысли ее были далеки. После личного знакомства с Аркадием Михайловичем и Макаром Зарутским она вообще стала очень раздражительной и слишком дерганой. Многие вещи не давали ей покоя. Особенно близость матери с обоими мужчинами. Как такое возможно? С одной стороны, они могли быть просто друзьями, но Макар очень четко сформулировал и высказал свое отношение к ее маме. Впрочем, как и Аркадий Михайлович. Вспоминая последнего, ей вообще хотелось рвать на себе волосы. Появилась навязчивая идея, что тот изменял своей жене – и не с кем-нибудь, а с ее горячо любимой мамой. Как вообще можно изменять такой потрясающей женщине, как Мария Петровна? Воображение – страшная вещь. Иногда оно заводит в тупик. Стоило ей представить, что они с Дмитрием по воле рока могли оказаться родственниками, как появлялись рвотные позывы из-за отвращения к себе. Она не была сверхрелигиозным человеком, но даже сотая доля такой вероятности казалась пределом. Извращением. Становилось дурно. Лиза никого не хотела видеть. Даже друзей. У нее пропал аппетит – почти ничего не ела. Спала плохо. Тревожно. Начала шарахаться от прикосновений Похомова. Избегала близости с ним. Всякий раз, перехватывая на себе удивленные, а временами настороженные взгляды Дмитрия, отшучивалась. Сваливала причину своего состояния на банальный ПМС. Мужчина хоть и не верил, объяснений не требовал. Лишь понимающе кивал и удалялся. Молча! Словно боялся сорваться и всыпать ей по первое число. За вранье! В такие моменты Лизавета держалась из последних сил, чтобы не сболтнуть лишнего. Ведь Аркадий Михайлович попросил молчать. Вот только… как долго?

— Как, по-твоему, я протяну целых четыре месяца? — вернул к реальности голос Сони. — Когда он так далеко, все в жизни теряет смысл. Становится серым. И унылым.

— Это ужасно…

— Конечно, ужасно! Я не в состоянии покинуть его кровать.

— Почему?

— Она хранит его запах! Вот почему! Он будто приковал меня к ней.

— Он не имел права…

— Вот именно! Он не имел права уезжать так далеко. Бросать меня! Теперь совершенно нечем заняться! Андрей пропадает где-то целыми днями. Подозреваю, что с Соколовской. А я только ем и сплю! Скоро разнесет до размеров бегемота!

— Ага…

Раздалось странное шебуршание. Карповой даже пришлось убрать телефон от уха.

— Черт побери! — взвизгнула девушка. — Лизка, я растолстела, как корова!

Она живо представила Соню, рассматривающую себя скептическим взглядом в ближайшее зеркало.

— Не выдумывай.

— Клянусь! Видела бы ты мои щеки!

Лизавета сокрушенно вздохнула:

— Сама же говоришь – ем и сплю. Меняй режим дня. Сжигай калории.

— Легко сказать! А если я хочу есть… и спать?

— Соня, если…

— А-а-а!

Лиза испуганно вздрогнула от вопля подруги, едва удержав телефонную трубку дрожащими пальцами.

— Что случилось? Соня? Ты слышишь меня? Соня!

Через несколько напряженных секунд молчания девушка ответила:

— Катастрофа! Лизка… я не могу влезть в свои шорты! Черт! Лешик обожает их. Он их обожает! Еще две недели назад все было в порядке. А теперь еле натянула джинсы на свой зад! Заметь, не застегнула. Натянула! До пуговицы сантиметров пять!

Карпова, не доверяя ногам, присела на край дивана. Облегченно прикрыла глаза.

А приведя дыхание в норму, заговорила. Спокойно, но серьезно.

— Ты напугала меня! Не делай так больше.

— Думаешь, мне не страшно? — вторила ее тону Алмазова.

— Это не катастрофа! Неделька на правильном питании в сочетании с физическими нагрузками – и все придет в норму. А вот инфаркт на почве сильного испуга за близкого человека никто еще не отменял!

— Зачем ты так? — обиженно всхлипнула девушка. — Как школьницу отчитываешь! Не понимаешь, как мне сейчас тяжело…

— Прости, Сонечка. Но ты несешь бред!

Всхлипы переросли во что-то более серьезное. Лиза напряглась.

— Милая, почему ты плачешь?

— Не плачу! — пробубнила сквозь слезы Соня. — Мне с нотациями и матери хватает. Лютует. Грозится на цепь посадить, чтоб не шлялась где попало. А ты… Лучше бы поддержала!

— Да что с тобой такое? Я совершенно не узнаю тебя! — растерянно заключила девушка. — Чтобы моя Соня лила слезы по пустякам? Да скорее воскреснут динозавры!

— Кто бы говорил! — фыркнула подруга. — Тебя тоже не узнать. Молчаливая стала, скрытная, напряженная! Чего-то недоговариваешь и думаешь, я этого не замечаю!

— Так, стоп! Тайм-аут! — Лизавета облизала пересохшие губы. — Со мной все ясно как Божий день! Очень жесткий ПМС. Знаешь же, какой у меня дурацкий цикл. Месяц есть менструация, три нет. И когда после длительного отсутствия она должна начаться… Понимаешь, это чувствуется гораздо острее. В этом плане, солнышко, тебе повезло больше. По твоему организму часы сверять можно. А вот твое странное поведение по-прежнему остается за гранью моего понимания. Так в чем дело?

В трубке послышался страшный грохот, словно собеседница выронила трубку.

— Соня! — теперь Карпова вскочила на ноги и принялась мерить помещение нервными шагами. — Соня! Ты не уйдешь от ответа таким образом!

— Лиза, — выдохнула подруга. Голос Алмазовой изменился. В нем прослеживались панические нотки. — У меня… кажется, задержка!

— Что? — она замерла на месте как вкопанная. Даже вдохнуть глубже боялась. — Ты уверена?

— Да…

— Но как такое возможно? Он ведь… Ты говорила, что Алексей… прерывался. Всегда.

— Всегда. Кроме одного раза. Самого первого. После которого он сказал мне выпить таблетки…

— Но… это же было больше месяца назад!

— Господи! Выходит, я…

— Это многое объяснило бы, — задумчиво протянула Лиза. — Твои эмоциональные перепады. Прибавка в весе. Слабость и повышенный аппетит.

— Боже! Я переспала с ним в самые опасные дни цикла! Где были мои мозги?! Все должно было начаться через пару дней после нашего секса! А я проморгала. Впервые в жизни проморгала…

— Милая…

Соня тяжело и шумно выдохнула:

— Я в порядке. В шоке, конечно. Но… это ведь не точно еще, да? — глупый смешок. Слишком похожий на истерический. — Сейчас же сгоняю в аптеку за тестом и приеду к тебе. Сегодня-то можно?

— Жду. Заварю травяной чай.

***

Спустя час с небольшим Соня вломилась в квартиру Похомова. Лиза едва успела обнять ее, поцеловать да прикрыть за ней дверь, когда подруга принялась лихорадочно срывать с себя одежду – легкое платьице свободного кроя с массивным поясом на талии. Все это было брошено на пол. Алмазова осталась в нижнем белье.

— Смотри! — хрипло выдавила она, с ужасом тыча на свой живот указательным пальцем. — Смотри!

Карпова внимательно оглядела Соню. Изменения, хоть и незначительные, все же были. Ее бедра сильнее округлились. Плоский животик уже не был таким плоским. Теперь он выглядел чуть более плавным и мягким. Самую малость, но все же. А вот грудь ее увеличилась в разы! Тем не менее, хоть и была ужасно бледной, выглядела подруга столь красивой, женственной, словно из сказки сбежала. Белоснежка!

Алмазова издала полный отчаянья стон, прикрывая ладонями щеки. Недолго думая, Лиза рванула к ней и крепко сжала в объятиях, ощущая всем телом, как сильно ту трясет. Девушке едва удавалось совладать с эмоциями. У Лизы защемило сердце от увиденной картины. В горле встал ком, причиняя боль.

— Все хорошо, родная! — успокаивала, осторожно гладя ее по голове. — Красавица моя!

Соня постепенно расслаблялась. Наконец обняла Карпову в ответ.

— Мне так страшно, Лиза, — слабый всхлип. — Очень страшно…

— Чего ты боишься?

— Поздно голову пеплом посыпать! — всхлипнула Соня. — Я должна была послушать его. Но не послушала…