Я шла по красочной центральной улице города, украдкой разглядывая прохожих и проезжающих мимо в каретах. Мама запретила мне ходить по этой улице, потому что именно здесь можно было встретить главенствующих – правящую касту Родинарии. Но меня так манили красивые ухоженные лужайки, созданные с помощью волшебства картины на стенах похожих на сказочные замки домов и одетые в самые прекрасные одежды на свете господа и госпожи.

Вдруг, прямо к моим ногам упала белая мужская перчатка.

- Юная прелестница, не подадите ли вы мне перчатку? Я уже стар и не хотел бы лишний раз спешиваться, – произнёс кто-то сверху.

Я нерешительно присела, подняла надушенную вещицу и, не глядя, протянула вверх.

- Не думаю, что мой конь носит перчатки, но он её непременно съест, если вы продолжите так настойчиво предлагать, – посмеиваясь, произнёс господин.

Чуть не теряя сознание от страха, я подняла голову и остолбенела. Передо мной восседал на чёрном как смоль скакуне не кто иной, как сам градоправитель! Не такой уж и старый, каким представился, мужчина коварно улыбнулся и прошептал "Попалась".

После чего спешился, схватил меня за руку и, привлекая внимание окружающих, громко воскликнул:

- Уважаемые горожане, прошу вас быть свидетелями! Эта невольная посмела украсть мою перчатку и оскорбить меня своим взглядом! Вы подтверждаете это?

Со всех сторон послышались возмущённые возгласы. Я вся сжалась и опустила голову ещё ниже, боясь, что вот-вот в меня полетят камни.

- Благодарю вас, уважаемые! – продолжил представление градоправитель. – Я забираю воровку себе, чтобы привить ей уважение к высшим и отучить от воровства.

- Бедняжка, – прошептала проходящая мимо старушка с опущенной головой в невольничьей одежде – сером платье из грубой ткани. Такое же платье было надето и на мне, как знак принадлежности кому-то из знати.

- Кто твой хозяин, милашка? – в несколько раз тише, чем до этого, спросил градоправитель.

- Господин Прожирани, – обречённо ответила я.

- А я как раз сегодня загляну к нему на обед. Там и сговоримся, – радостно воскликнул мужчина. – Ты не бойся, я тебя не обижу. Подарю Амнистанскому торговому послу в качестве отступного за недоплату пошлины. У них, говорят, для таких как ты, рай.

- У меня мама, – пискнула я, – она тоже у господина Прожирани.

- Посмотрим. Если она имеет какую-то ценность, то и её заберу, – неожиданно пошёл навстречу градоправитель.

- Она знает счёт, ведёт всю бухгалтерию господина! – воскликнула я, в надежде уговорить нового господина не разлучать нас с мамой.

- Так старый прохвост Прожирани не захочет с ней расставаться. Но я же его начальник, прикажу. Торговый посол оценит счетовода, наверное, даже больше, чем девицу, – улыбнулся мужчина. – Ты беги домой и обрадуй маму. В скором времени ваша жизнь кардинально изменится.

И я побежала, только не к маме, а на рынок. Я выбирала самые лучшие овощи, а на оставшиеся монеты купила большой арбуз. Здесь эта ягода выглядела несколько иначе, но вкус был таким же волшебным, как и в воспоминании из далёкого и теперь будто не моего детства.

С трудом притащив с рынка две полные корзины и арбуз, я сгрузила поклажу на кухонный стол и побежала к маме. Она в этот момент сервировала стол и сразу же насторожилась, заметив моё возбуждение.

Я сбивчиво рассказала ей о случившемся и минут пять терпеливо ждала, пока она отчитывала меня за непослушание.

- Но всё же хорошо закончилось, – вставила я, едва мама замолчала, чтобы перевести дыхание.

- Время покажет, – покачала головой она. – Иди на кухню, овощи помой.

***

На обед к господину Прожирани пришли самые уважаемые господа Антирона. Все чинно расселись за столом и принялись за обед. Решать личные и городские вопросы они будут позже, за стаканчиком крепкой Осицы, невероятно жгучего, но оставляющего сознание кристально чистым, алкоголя. Сегодня мама запретила Юниле прислуживать в столовой. Ей хотелось самой украдкой послушать, о чём будут говорить господа. Была и ещё одна причина – за последний год Юна сильно вытянулась и стала привлекательной девушкой с аппетитными округлостями, и Агуста, так звали мать Юнилы, не хотела, чтобы похотливые гости господина Прожирани положили на неё глаз.

Девушка томилась в неведении, хлопоча на кухне и не решаясь ослушаться строгого наказа. Но Юне так хотелось взглянуть на градоправителя и убедиться в том, что он не передумал, что всё валилось из рук. Мама бранила её каждый раз, как забегала на кухню за новым блюдом или приносила грязную посуду.

- Соберись, девчонка! Хочешь, чтобы господин продал нас на мельницу или в плавильни? – прошептала мать, сгружая в бадью тарелки и утирая пот со лба. – Не пришёл твой градоправитель, обманул, а ты, глупая, и поверила.

По дому разнёсся звук уверенного стука в дверь.

***

Не дожидаясь, когда мама отправит меня отпирать, я сама бросилась в прихожую и распахнула двери настежь.

- Смотрю, меня здесь ждали, – улыбнулся градоправитель, входя в дом. – Ну хоть ты мне рада. Я опоздал, ужин уже закончился?

- Пьют, – махнула я рукой в сторону каминной.

Мужчина, посмеиваясь, снял перчатки, потом плащ и отдал мне.

- Ты тихонечко проведи меня к маме. Мне нужно с ней потолковать, – тихо проговорил он.

Но шептаться не было нужды - из каминной доносился громкий смех, господа даже стука не расслышали. Я кивнула и повела градоправителя прямо на кухню, уж куда-куда, а сюда господин никогда не захаживал.

Мама всплеснула руками и запричитала:

- Что же ты, дурёха, такого гостя - и в печной угол привела?

- Не ругай её. Я сам приказал, – вступился за меня градоправитель, – слыхал я, что у моего поверенного гениальный счетовод, но вот уж не думал, что это женщина, да ещё и невольница! Покажи-ка мне, как ты счёт ведёшь.

- Сию минуту, – ответила мама и бросилась к буфету за расходной тетрадью.

Градоправитель полистал, почитал, качая головой да хмыкая, потом улыбнулся и проговорил, возвращая тетрадь:

- Ценный ты работник, к себе бы в ратушу забрал, да долг у нас большой по пошлине, придётся амнистанцу отдать. Вы собирайтесь, а я с Прожирани переговорю. Лишнего не берите, больше двух дней у меня не пробудете, а там новый хозяин о вас позаботится.

***

Господин Прожирани был весьма недоволен тем, что придётся расстаться со своими невольницами, но перечить градоправителю не решился. Только намекнул на премию, чтобы возместить убытки от покупки новых работниц.

Вечером Юнила и Агуста покинули дом, в котором провели двенадцать тяжёлых, но по справедливости не таких уж и страшных, как могло бы быть, если бы они попали в другое место, лет.

От монотонного покачивания кареты, везущей их в дом градоправителя, Юна уснула, положив голову на плечо матери. Агуста смотрела в окно невидящим взглядом и гадала, что же принесёт им завтрашний день. По щеке женщины скатилась слезинка, за ней ещё одна.

- С днём рождения, доченька, – прошептала Агуста, погладив безмятежно спящую дочь по щеке огрубевшими от работы пальцами. – Возможно, этот день рождения принесёт нам спасение… или погибель.

Юна пошевелилась, устраиваясь поудобнее, но не проснулась. Она в этот момент была очень далеко от Антирона, во сне вернувшись в то утро, когда собиралась на аттракционы.

***

- Приехали! – разбудил меня выкрик кучера.

Выбравшись из кареты, мы оказались на большом, залитом лунным светом, дворе.

- Поторапливайтесь! – прикрикнул возница, отгоняя нас от кареты, чтобы увезти её под навес.

Мы стояли перед входом в огромный, намного больше, чем у господина Прожирани, дом или даже дворец!

- Подержи, – сказала мама, передавая мне свой узелок с вещами. – Схожу, разведаю, что к чему.

И мама смело пошла к двери. Я же держала наши вещи и боялась даже пошевелиться.

- А это что у нас тут за красавица? – спросил высокий парень, выскакивая у меня из-за спины, как чёртик из табакерки.