Ужас Двенадцати Созвездий

Не шевелясь и затаив дыхание, наблюдала, как силуэт, словно сотканный из лунного света и тумана, приближался. С каждым шагом женщины магические черно-зеленые волны утихали, становились тусклее, превращаясь в обычную озерную воду. А когда Миттера почти достигла берега, даже тучи окончательно истончились открывая взору усыпанное звездами небо. Можно было даже подумать, что эта женщина в неприметном белом платье, без вышивки и украшений, просто пришла сюда, а не появилась из столпа белого света... Сияние, подсвечивающее ее спину, угасло, и луна осветила ее лицо, вырисовывая каждую черточку.

Ее глаза скользнули по мне…

И я едва не завопила во весь голос, но успела, стиснув зубы, подавить крик.

Она была похожа на мою маму.

Те же темные волосы, сглаженные черты лица, мягкая линия скул, маленький подбородок и миниатюрный нос... Жуткое, нереальное сходство. Но при этом я не чувствовала страха ил отвращения… От ее взгляда по телу разливалось лишь тепло. Тепло и покой. Как при ласковом прикосновении моей настоящей матери.

Искоса взглянула на Авигдора… и удивилась – его лицо умудрилось стать еще мрачнее и жестче. Миттера тоже перевела взгляд на него, и черты ее лица подернулись дымкой. Она все еще была похожа мою маму, только смутно, как далекое воспоминание – нос вытянулся, лицо заострилось, а карие глаза стали темнее. И все что-то общее осталось… Может, изгиб рта или длинные пальцы, которыми она безмолвно потянулась к лицу мужчины.

Коллекционер отпрянул, сжав челюсти: линия скул в лунном свете выделялась так резко, что, казалось об нее можно порезаться.

– Я призвал тебя, чтобы ты исполнила мое желание, – сказал он жестко и твердо. Так, сложно Богиня этого мира и правда ему задолжала.

Мне вдруг резко захотелось оказаться на другом конце Двенадцати Денниц, а лучше – в своем таком скучном и предсказуемом мире, где, чтобы прикоснутся божественному ходят в церковь и зажигают свечи, не особо надеясь на ответ.

Женщина чуть наклонила голову к плечу, серебристые пряди в ее темно-каштановых, почти черных, волосах поймали лунный свете и осенили ее мягким белесым ореолом.

– Что ты хочешь? – его голос был звонко-мелодичным и бесконечно-усталым одновременном. Или… это в нем слышалась грусть?

– Верни ее.

Не просьба. Не мольба. Приказ.

– Не могу, – Миттера не извинялась. Просто констатировала факт своим изменчивым голосом.

– Просто не хочешь, – прорычал Коллекционер и вкинул руку. Кольцо на его руке поймало косой луч луны и внутри вспыхнул вихри золотисто-белесого и зелено-черно цвета – в прозрачном, как слеза, камне боролись свет и тьма. – Сейчас я обладаю силами Хаоса и Порядка, и ты должна подчинится. Иначе… Ты сама знаешь, что станет с этим миром.

Сглотнула – даже почва под ногами показалась не надежнее зыбучих песков пустыни. Чем бы не угрожал Коллекционер, вряд ли что-то пустяковое, вроде повышение цен на молоко или перенос стольграда Земель Льва из Регула в какую-нибудь глушь…

– Мертвое должно оставаться мертвым. Это непреложный закон. Винт в коромысле весов мироздания.

Ухмылка появилась на лице Коллекционера – острая и горькая.

– Значит, ты играешь с этими твоими непреложными законами только для собственного удовольствия?

Женщина в лице не изменилась, но я поняла, что это не пустое обвинение, и за ним что-то кроется. И когда Авигдор-старший продолжил, я в ужасе поняла «что»:

– Когда ты захотела иметь собственного ребенка, подобно простой смертной, ты почему-то не подумала о последствиях. Мама.

Я невольно отступила, во все глаза пялясь на богиню и ее… сына... Полубога, получается?

И тогда Вик тоже...?

– А вот они, твои последствия, – он развел руками, но так, как ничего вокруг нас не происходило, и даже погода успокоилась, я не сразу поняла, что он имеет в виду себя.

– Я ничего не просил. Не просил вечной жизни. Не просил невосприимчивость к магии. Из-за которой моя жена...

Он замолчал, судорожно сглотнув, словно протолкнув вниз по пищеводу морского ежа.

– Но, – Коллекционер резко шагнул вперед, нависая над Богиней. И хоть ее лицо не изменилось, что-то промелькнуло в ее взгляде, словно тонкая, едва уловимая рябь прошлась по поверхности озера ее небесно-голубых глаз. – Детей ведь не спрашивают, хотят ли они появляться на свет. Да, мама?

Услышанное никак не умещалось в голове – хоть вдоль спинного мозга растяни, все равно, это казалась... Слишком. Даже для мира Двенадцати Созвездий.

У того, кто мне нравится (Да, что там! У мужчины, которого я люблю…), отец – полубог. Это как сохнуть по сыну Перси Джексона (ну или Геракла).

Интересно, а Вик знает...?

И еще более насущный вопрос – кто у нас счастливый дедуля...?

Авигдор-старший совершенно не обратил внимание на мою челюсть, отвисшую почти до самой земли.

– Такого твое желание? – ровным голосом спрашивает Метера.

– Да.

– Ты должен быть предупрежден о последствиях. Невозможно вернуть из мертвых только одного. Чтобы воскресить мертвое, надо убрать само понятие «смерть». А это значит, что все, что умерло снова обретет вторую жизнь.

– Мне все равно, – отрезал Авигдор.

– П-погоди...

Я схватила его за рукав.

Все знают, что мертвых на свете всегда больше, чем живых. А это значит, что при таком раскладе нас ждет настоящий Зомби-апокалипсис!

– Мне плевать, – Коллекционер выдернул мою руку. – Я найду способ сдерживать мертвых. Пока я могу быть с Сарой – остальное неважно.

– А как же Вик?! – предприняла последнюю попытку вразумить одержимого полубога.

Авигдор покосился на меня с таким выражением, будто только вспомнил, что я здесь, и задумался, стоит ли вообще оставлять меня в живых. Или лучше, убив, превратить в первого «депортированного с того света».

Отступив на шаг, опустила руку, растопырив пальцы и призвав силу. Он же в ответ раздраженно цокнув и склонив голову, щелкнул пальцами и каким-то образом заглушил едва окутавшую промежутки моих пальцев силу.

Непонимающе уставилась на свои руки, под недовольное шипение Дуффа, раздавшееся у меня в голове.

– Ты мне не ровня, – холодная констатация факта хоть и злила, но... Я не двинулась с места.

Лобовая атака – для смертников. А мне сначала надо понять, чем его зацепить, и только потом действовать.

– Ну и ладно, – передернула плечом, будто мое позорное и безоговорочное поражение никак меня не задело, я, пригладив изодранную юбку платья, опустилась на ближайший камень. – Тогда я просто понаблюдаю.

Понаблюдаю, а потом в подходящий момент всажу когти Агис Клааса тебе прямо в спину...

Коллекционер хмыкнул, будто смог прочитать мои мысли и снова повернулся к Метере.

– Начинай.

– Озвучь свое желание, – ни одна гласная в ее голосе не выбилась из ровного ряда монотонного набора звуков.

– Хочу воссоединится с мой женой. Верни ее. Εὔχομαι (Евхомай) [(греч.) молить, страстно желать]!

 Метера медленно подняла свою белую, почти прозрачную, руку.

А потом опустила. Молча и неумолимо, как гильотина опускается на беззащитную шею невиновного.