Ян (не) для Янки

— Вот скажи мне, Яна, для чего будущему финансисту физкультура два раза в неделю? — недовольный голос Маши перемежается с тяжёлым прерывистым дыханием.

— Для здоровья, — бурчу в ответ, едва совладав с языком. В боку колет, а воздуха решительно не хватает.

— Оно и видно, — горестно усмехается Зайцева, продолжая уныло бежать вдоль стадиона. — Посмотри на нас: все потные, взмокшие, пыхтим как паровозы. Здоровье так и прёт!

— Да ладно, Маш, всего 5 кругов. Полезно же! — с долей иронии отстаиваю пользу спорта.

— Допустим! — кивает Маша. — Но почему мы ради здоровья надрываемся в поте лица, а парни в это время воздух пинают!

Она небрежно указывает в центр поля, где мужская половина нашей группы изображает из себя великих футболистов.

— Вот серьёзно! Присмотрись! — не отстаёт Зайцева. — Играют единицы. Остальные черепашьими шагами передвигаются по полю, делая вид, что устали. С чего?

— Не знаю, — пожимаю плечами, хватаясь за бок, и вместо созерцания парней пытаюсь вспомнить технику правильного дыхания, чтобы отпустило. Я не бегала очень давно, да и вообще после аварии дружба со спортом у меня не ладится.

— Им ещё ума хватило Зюзю на ворота поставить. Вот умора! Смотри-смотри, — позабыв про усталость, Маша прекращает бег и дёргает меня за руку, привлекая внимание к полю. — Эта рыжая каланча мяча боится как огня!

— Да скажите ему уже кто-нибудь: мяч ловить надо, а не прятаться от него! — горланит во всеуслышание, а потом чуть тише обращается ко мне:

— Нет, ты это видела, Ян?

Эмоции Маши и вынужденная остановка дают возможность немного отдышаться.

— Ну подумаешь, сгруппировался, — смеюсь, глядя, как Зюзев при виде летящего в ворота мяча закрывает руками голову, сгибаясь при этом в три погибели. — Ничего ты, Машка, не понимаешь: там у него самое ценное — мозги!

Вместо того чтобы заработать зачёт автоматом, мы глупо хихикаем над горе-футболистами, нещадно отставая от остальных девчонок из группы.

— Маш, а с кем наши играют?

Среди парней замечаю много новых лиц, которых ни вчера, ни сегодня на первых парах не видела.

— Это «управленцы», вроде, — сосредоточенно скользит взглядом Зайцева. — Да, точно. Второкурсники, как и мы.

Боль в боку немного стихла, а спина Кати Фоминой, нашей необъятной старосты, что бежала последней, скрылась из вида. Хочу намекнуть Маше, что пора бы вернуться к изнуряющему бегу, но совершенно случайно натыкаюсь взглядом на парня в воротах команды-противника. Рослый, подкаченный, статный. С дерзкой улыбкой на угловатом лице и растрёпанными волосами цвета пшеничной булки. Но больше всего прочего цепляет его взгляд: слегка насмешливый и пронырливый, но в то же время не по-мальчишески серьёзный. И пусть между нами сейчас метров сто, не меньше, я не совру, если скажу, что смотрит парнишка мне прямо в глаза.

— Маш, а это кто? Там, на воротах? — меня не покидает ощущение, что этого белокурого красавца я где-то уже видела, вот только, где именно, вспомнить не получается.

Девчонка крутит головой, пытаясь понять, о ком я говорю. А между тем блондин продолжает откровенно смотреть в мою сторону. Его внимание кажется неуместным и странным: с кулькой на голове, в бесформенном спортивном костюме и с раскрасневшимися щеками я точно непохожа на красотку, от которой не отвести глаз. Оборачиваюсь, но, кроме пустых трибун за моей спиной, ничего и никого нет.

— Ты про Фила, что ли?

— Фила? — произношу одними губами, натыкаясь на грустно-добродушную улыбку парня. Нет, точно, я уже встречалась с ним раньше!

— Блондин на воротах, верно? Да, это точно Фил! Сашка Филатов.

— Симпатичный, — зачем-то отмечаю вслух, хотя его внешность скорее необычная, чем привлекательная для меня.

— Не то слово, — мечтательно вздыхает Зайцева. — По нему половина универа с ума сходит.

— Половина и только? — смеюсь, но по растерянному виду подруги понимаю, что она не шутит. Прямо сейчас я готова поклясться: Маша и сама из армии его поклонниц.

— Вторая по его брату, — пожимает она плечами уже без толики зачарованного энтузиазма в голосе.

Между тем стремительный удар мяча по воротам отвлекает Филатова от пристального разглядывания моей персоны, а мы всё же возвращаемся к беговым нагрузкам.

— Брат Филатова такой же красавчик? — решаю продолжить разговор: пустая болтовня помогает не думать, что впереди ещё целых два круга.

— Он другой, — немного туманно отвечает Маша, а потом подумав добавляет: — Нет, тоже симпатичный. Но…опасный, что ли.

— Звучит устрашающе.

— Так и есть.

Разумеется, пятый круг мы с Зайцевой добегаем последними. Все наши давно ушли: впереди семинар по внешнеэкономической деятельности, а к Мухомору на пары лучше не опаздывать. Добросовестно выслушав причитания физрука о нашей с Машей лени и нерадивом отношении к физической нагрузке, мы уставшие плетёмся к зданию универа.

— Согласна променять пару у Мухова ещё на пять кругов бегового ада, — ворчит Маша, стоит нам подойти к большим металлическим дверям, что через лабиринт узких коридоров ведут к спортивным раздевалкам.

— Я пас! — мотаю головой, на ходу раскручивая забранные наверх волосы. — Бег — не моё!

— И не моё, — соглашается Зайцева, — Просто вчера так и не успела в конспекты заглянуть. Представляешь, нанесла на лицо маску, хотела полежать минут десять, расслабиться, как белый человек, и уснула. А у Мухомора чуйка на такие вещи. Вот увидишь, сегодня обязательно спросит.

— Если тебя это успокоит: мне тоже вчера было не до зубрёжки.

— Как и я, решила выспаться? — смеётся Маша.

— Если бы…, — отмечаю с грустью в голосе. — Меня вчера уволили.

— Вот те раз, — распахнув широко глаза, Зайцева с интересом смотрит на меня. — Из той забегаловки, про которую ты мне рассказывала?

Киваю, прокручивая в голове события вчерашнего вечера. И пусть работа была не самой лучшей, да и платили копейки, зато график смен идеально сочетался с расписанием в универе, и до дома было рукой подать.

— Но почему? — в глазах девчонки неподдельное возмущение.

— Не знаю, мне так и не объяснили, — развожу руками.

— Всё равно должна была быть причина! — начинает докапываться до истины Зайцева. — Может, пожаловался кто-то? Вспоминай, были недовольные клиенты?

— Вроде нет. Всё как обычно. Хотя...— и тут меня осеняет, где я видела блондина с ворот. — Был один капризный посетитель. То ему кофе горячий, то холодный. Несколько раз подходил менять напиток, а потом ещё и пролил на себя капучино. Но за это же не увольняют, верно, я ему даже слова плохого не сказала!

— Верно-то верно, — преодолеваем последний поворот. Впереди виднеются раздевалки. — Но, знаешь, такие потом и жалуются! Им жизнь подножку подставила, а они на других срываются! Сто процентов, а-ля наш Мухомор!

— Да, нет, Маш. Вряд ли. Уверена, причина в другом. Да и там молодой человек был, — хочу рассказать про Филатова, но замечаю впереди большую компанию парней, с шумом вылетевшую из раздевалки и сейчас грозовой тучей, сметающей всё на своём пути, приближающуюся к нам. Гулкий смех, громкие шаги, басовитая наперебой речь – всё это сбивает с мысли. Закусив губу, невольно перевожу взгляд в их сторону. В единой форме красно-белого цвета они планомерно идут навстречу, увлечённо болтая между собой и вовсе не замечая нас.

— А вот и университетская сборная! По средам у них тренировка сразу после нашей, — пищит за спиной Машка. — Ты только взгляни, какие они обалденные! Все как на подбор!

«И с ними дядька, Черномор!»— вертится на языке, но решаю попридержать свою иронию и лишь наигранно цокаю: Машу послушать, так кругом одни красавцы. И всё же более пристально смотрю в сторону парней.

— Ты чего застыла, Янка! — ворчит Зайцева, врезавшись в меня со всей дури. — Опоздаем же!

Но я почти её не слышу. В ушах дикий грохот обезумевшего сердца. Всё тело налито свинцом. Как рыба, выброшенная на берег, я беззвучно открываю рот, пытаюсь вдохнуть и отогнать от себя призрачное видение: там, в эпицентре толпы, я замечаю его, человека из прошлого, парня, без которого когда-то не представляла своей жизни.