⚜️ Рыцарь-зверь для сиротки (бесплатно)

Наконец, всех «желтых» выгоняют за ограду и выставляют против них копья в створ ворот. Бывшие фавориты делают несколько попыток вернуться, но их «солнце» зашло.

Ободранные, грязные, в бесславно погнутых доспехах, они теперь похожи, как мне тут же подсказывает зеркальце, на варваров, беспорядочно пытающихся пробраться в укрепленный христианский город. В их адрес с трибун летят насмешки и проклятья. А «зеленые» теперь кажутся бодрыми и организованными и выглядят благородными защитниками, потому что за их спинами находятся князь, дамы и остальная публика.

На этом, к разочарованию большинства зрителей, князь Фридрих посчитал турнир завершенным. Безоговорочным победителем объявлен отряд Черного рыцаря.

Доблестного чужака освистали, но приз выдали. Победитель отказался от предложения украсить своим присутствием праздничный ужин.

- Он торопится продолжить путешествие, - сообщает всем ученый монах-переводчик.

 Черный рыцарь расстегивает низ шлема, свешивается набок и пробует вино из поданного ему серебряного кубка. Потом несколько раз проезжает взад-вперед перед трибунами, держа драгоценное ожерелье на стальной перчатке. Он о чем-то рассказывает, словно кто-нибудь, кроме толмача, может его понять.

Я против воли вслушиваюсь, не понимая смысла фраз, так меня поражают звуки чужой речи. Голос этого необыкновенного человека, такой глубокий и полнозвучный, заставляет меня волноваться. Во мне словно все дрожит в ответ. Кажется, что он говорит о чем-то очень хорошем и очень важном. И как будто я должна в его речи что-то понять или вспомнить, именно я! но никак не могу, и уже вся измучилась из-за этого.

Герой турнира на прощанье заставляет своего коня проделать несколько фигур, подхватывает за уздечки четырех прекрасных лошадей и галопом скачет туда, откуда появился. Слуга отправляется следом за ним, в клубах пыли.

Я, стиснув руки перед вздымающейся грудью, не отрываясь, смотрю вслед человеку, превратившему стопроцентное поражение в победу.

Несколько разочарованные зрители страстно обсуждают сражение, не спеша расходиться. Как только убрали ограждение, я, бросив прощальный взгляд в ту же сторону, одной из первых направляюсь к городу.

Войдя в ворота, я вдруг чувствую, что меня крепко взяли за руку повыше ладони. Я поворачиваю голову, и мне тут же зажимают рот.

- Пойдешь с нами, - предупреждает бородатый незнакомец и вместе с товарищем силком тащит меня в боковой вход высокого мрачного здания.

Нахлынувший ужас отнимает и голос, и силы к сопротивлению; я уверена, что меня сейчас убьют, то есть я опять умру.

Похитители вносят меня в просторную комнату, опускают на низкую и мягкую горизонтальную поверхность и уходят. Как только я понимаю, что казнь откладывается, бросаюсь к дверям и окнам - все заперто.

Окна есть только с одной стороны, и за ними видна отвесная стена грунта, уходящая далеко вверх. Мне понятно, что такая масса земли заглушит самые громкие крики о помощи.

Я решаю, что меня догнал Генрих, и с леденящим ужасом пытаюсь сообразить, чем воспользоваться для обороны. В этом помещении нет ничего тяжелого - она декорирована по-восточному - коврами и подушками.

Один угол занимает, чуть возвышаясь над полом, огромная каменная чаша-купальня, полная прозрачной воды. На одинаковом расстоянии от нее полукругом установлены три дивана.

На подоконнике стоят маленькие мисочки с засахаренными фруктами. Решаю, что надо поесть, чтобы были силы. В этой комнате очень жарко и душно. Пытаюсь спросить совета у зеркальца, но оно молчит.

Стемнело, а светильника нет. Я все пытаюсь понять, как напали на мой след. Ужасно, что никто не видел, куда я делась.

Аден может решить (потому что сам же и предлагал), что я обратилась за помощью к одному из рыцарей или к самому Фридриху Саксонскому - и не нуждаюсь больше в его услугах. А я, как помню, даже не ответила ему ни да, ни нет!

Ночь не приносит прохлады; наоборот, жара, казалось, даже усилилась. Неужели так отдает тепло нагретая солнцем за день стена? Чувствуя, что духота становится удушающей, я снимаю чепчик и умываю пылающее, словно от высокой температуры, лицо.

Вода в чаше оказывается приятно-прохладной. Я с желанием смотрю на нее. Но нет, это невозможно: в таком непонятном положении принимать ванну, как будто в собственном доме!

Ни звука не слышится вокруг. Посидев, задыхаясь, в полной темноте, я решительно стаскиваю юбку и корсаж и собираюсь полезть в чашу в нательной рубахе. Но потом соображаю, что переодеться после купания будет не во что, поэтому снимаю и рубашку и на несколько минут по самую шею погружаюсь в воду. 

Я уже вылезаю из чаши, когда в стене рядом со мной распахивается незамеченная широкая дверь, и яркий свет заливает комнату. От неожиданности я поскользнулась и оступилась, секунды потеряны, и, не успев дотянуться до одежды, я в отчаянии приседаю в воде, обхватив себя руками и едва сдерживая слезы: так глупо попасться!

- А ты не так уж красива, как мне показалось, - замечает один из вошедших.