⚜️ Рыцарь-зверь для сиротки (бесплатно)

- А что же там, на площади, все врали?! О твоих ночных прогулках, об убийствах, грабежах, о чем еще?.. – почти выкрикиваю я.

- Я поклялся, что тебе ничего не грозит, - медленно и безэмоционально произносит он. - Не хочу больше возвращаться к этому.

Опасная часть пути практически закончилась, как я понимаю. Из леса немного виден последний маленький город князя Генриха, присоединенный всего лишь этой весной – пару месяцев назад, выходит.

- За городом будет река, а на том берегу - земли Фридриха Саксонского, - сообщает Аден в качестве экскурсовода.

А у меня ощущение, что вот-вот, наконец, темная полоса моей жизни закончится. Вижу снующих взад-вперед людей и совершенно не наблюдаю военных. Я все же городской человек. Настроение сразу повышается. Решаю, что нужно потихоньку сходить в этот город:

- Я возьму этих двух кроликов, - показываю на мешок с утренней добычей, - и обменяю на соль и хлеб!

Но Аден качает головой:

- Это застава. Могут проверять незнакомых.

- Я уже очень устала бояться. Посмотри: у этой так называемой заставы разрушены стены, в проломы входят и выходят все, кому хочется! И сегодня, похоже, базарный день, - вон сколько повозок! Я могу кого-нибудь попросить подвезти меня, чтобы быть с компанией. Да, надо еще выпачкать лицо, - я еле удерживаюсь, чтобы не добавить, как мне хочется побыть среди обычных людей, видеть перед собой не безобразную кожаную морду, а открытые приятные лица с живыми человеческими эмоциями на них.

Поднимаю мешок с брыкающимися кролями. Но Аден встает у меня на пути:

- Дождись темноты, и я принесу тебе хлеб, и соль, и все, что захочешь.

Чувствую, как начинаю сердиться. Сколько можно прятаться в лесу! Я мхом скоро покроюсь.

- Ты как раз слишком заметен! А я такая же, как сотня других девушек. Ты забыл, что я целый день ходила в толпе на виду у стражи?! Мы сейчас очень далеко от столицы, и даже не со стороны моего княжества. Или есть какая-то другая причина, по которой мне не стоит идти туда?! Хоть намекни. Ты ведь что-то знаешь, но не считаешь нужным мне сказать?!

Он наклоняется, заглянув в глаза, отчего я отшатываюсь, и очень медленно произносит:

- Жизнь стоит того, чтобы ее беречь.

Я так и подпрыгиваю:

- Наверное, ты хотел сказать «свобода»?!

- Жизнь, - пугающе-спокойно повторяет он. - Ты упрямая. Князю ты нужна мертвой.

Я похолодела. Умереть? Мне? Еще раз?! Значит, Генрих решил избавиться от меня насовсем. Тем или другим способом. Не вынес позора. И, наверное, сам Аден должен был сделать это, поэтому он и знает, за этим он и приходил в нашу камеру!

Точно! Придушить, как кроликов. Он со всеми поступал так, только нас с Лизой почему-то отпустил. И мне никогда не узнать, почему. Но что мне уже терять? Хоть любопытство удовлетворю.

- У тебя прекрасная память, - заявляю об очевидном, пряча дрожащие руки за спиной. – Чтобы я точнее тебя поняла и как следует прониклась ситуацией, можешь ты мне повторить все, что сказал твой князь, когда давал тебе приказания относительно меня? Слово в слово, как стихи, если можно.

И этот монстр кивает! Почему я раньше о таком способе не подумала? Он закрывает глаза и выдает:

- Аден, подойди ко мне!

Я разеваю рот: у него сейчас тембр чуть изменился – стал немного выше и скрипучее, отдаленно напоминая незабываемый голос его князя! Хорошо, хоть ненависть не воспроизвел, говорит так же безэмоционально, как и всегда:

- Наклонись, - продолжает Аден от имени Генриха, и меня прямо потряхивает. - Сегодня я отправил двух гонцов с письмами, разными дорогами, а завтра, как только эти сукины дети проспятся, выступаем. Я возьму только конных со сменой лошадей. Запасное оружие и доспехи распорядись сложить в колымагу; пусть сверху набросают гобеленов и подушек, чтобы получилось ложе, - все только самых траурных тонов, а в изголовье пускай установят сундук со льдом… Ох, и пощекочу я пятки этому выскочке Франконскому. Да, надо будет взять с собой нескольких герольдов из уважения к столь высокой особе. И отыскать в городских кабаках отца Дитмара, поручи это кому-нибудь. Какой сюрприз привезу я благородному псу. Это навсегда отобьет у него охоту совать нос в мои дела.

Аден делает небольшую паузу. А я офигеваю от всего – от того, что он воспроизводит разговор, наподобие диктофона – правдоподобно на все двести процентов. От немного похожего тембра. И, конечно, от того, что еще я услышу вот-вот.

- Кстати, я давно не предлагал тебе награду за верную службу, - продолжает неподвижно стоящий передо мной мужчина. - Радуйся, если умеешь. Чтобы ты знал, как я ценю тебя, дарю тебе двух женщин на эту ночь. Одна - цветок, нежный и гордый, другая - созревший плод, еще упругий и сладкий.

Опять заминка. Быть может, Аден пытается сейчас ассоциировать меня с плодом, который не попробовал; ой, мамочки! Отступаю на шаг и еще на один, пока у него закрыты глаза.

- Я хочу, чтобы они кричали, вопили. Это ведьмы, они мне больше не нужны живыми. Я ставлю только одно условие - не попорть младшей лица. Иди, тюремщик проводит тебя.

Он замолчал. Вот зачем мне было напрашиваться слышать все это?! Меня всю теперь трясет, как листочек на ветру. И поминаю, что боюсь я теперь не князя, который далеко, а вот этого самого его подручного.

Убийство, насилие и другие страшные дела не поручают тому, кто на них не способен. А значит… И вот это «радуйся, если умеешь» цепануло у меня что-то внутри.

Чем больше я с Аденом общаюсь, тем меньше его понимаю. Но Генрих держал его при себе, как свое отражение. Оживает сотня новых подозрений. Мне снова становится так же жутко, как в тюрьме после его первого появления и слов Лизы.

Что бы любимец Генриха до сих пор ни сделал для меня, он остается ужасом этих земель, и никто не знает, чего от него ожидать в следующий момент. Он совершенно равнодушно произнес все эти жуткие слова и стоит невозмутимо; смысл сказанного от этого делается только страшнее.

Должно быть, Аден оживляется, как настоящий волк, только настигая жертву! У него никогда не бывает ни жалости, ни сомнений; нет привязанностей; у него вообще нет чувств. Пока что мне просто везло. Должно быть, меня схватят, когда я посчитаю себя в безопасности! С тоской смотрю на близкий город.