Поступь Тьмы

Приветственная речь ректора была до безобразия скучной, да и деканы факультетов, выступавшие один за другим, не сумели отвлечь новоиспеченных студентов от разглядывания друг друга. История ИОВ, наследие и традиции, успехи выпускников, разнообразные программы  и дополнительные курсы – разве за этим мы здесь собрались? 

Нет конечно. Куда интереснее вертеть головой, шушукаться и строить глазки старшекурсникам, небольшая группа которых устроилась в последнем ряду, чтобы оценить свежее мясо. 

Мне хотелось хорошенько треснуть особо шумных и вертлявых девиц, сидевших перед нами с Трин, но выдержки пока хватало. Неудачные мы все-таки выбрали места... 

Хотя удачных тут, по-моему, и не было. 

Нас согнали в зал для торжеств, заставленный складными садовыми и жутко неудобными стульями, и даже не озаботились проветриванием помещения. Утреннее солнце палило нещадно, пронзая лучами панорамные окна, и уже к середине лекции, или что это там было, зал превратился в раскаленную каменную печь. Студенческую форму явно шили для более прохладных деньков. 

Благо я сегодня не нацепила блейзер, ограничившись тонким жилетом поверх рубашки, и все равно за прошедший час хорошенько взопрела. Трин обмахивалась блокнотом для записей, который прихватила на всякий случай, у иных девиц обнаружились доисторические веера, но в целом страдали все. Может, потому и пытались занять себя хоть чем-нибудь, отвлечься, хотя моего раздражения это нисколько не унимало. 

А еще я прекрасно знала, кого каждый второй пытается высмотреть в толпе из почти трехсот студентов. 

Тьмагов. 

Судя по шепоткам, многие ожидали, что те заявятся сюда боевым строем, в военной форме, и торжественно промаршируют по проходу на радость зевакам. Вот только тьмаги не были идиотами и, как ни странно, внешне мало отличались от прочего молодняка. Даже я думала, что они окажутся... старше, хотя видела их лица, пусть и при весьма трагических обстоятельствах. 

Память порой выкидывает странные шутки... 

К примеру, вот тот парнишка в очках и с растрепанный русой челкой запомнился мне отважным суровым воином с рассеченной щекой. Сейчас даже шрама не осталось, а белая рубаха и студенческий пиджак превратили его в юнца. 

Но я все равно его узнала. Всех их. Потому что смотрела не глазами. Всякий раз, как один из двенадцати тьмагов входил в зал и скромно усаживался в стороне от соратников, моя сила дергалась и рвалась навстречу будто верный пес. Я опасалась, что и они что-то почувствуют, но в мою сторону никто так и не посмотрел. 

– Мне кажется, они хотят нас убить, – пробормотала Трин, все яростнее обмахиваясь блокнотом. – Еще и магичить запретили... 

– Очередное испытание? – предположила я. 

– И упавших в обморок отчислят? 

– Скорее тех, кто нарушит запрет. 

Мы фыркнули, переглянувшись, и попытались сосредоточиться на словах очередного оратора. 

Похоже, на сей раз последнего. 

Когда нас наконец выпустили на волю, наказав каждому факультету собраться в определенной точке института, гвалт поднялся до небес. В стремлении поскорее выбраться из зала народ массово опрокидывал стулья, а кто-то даже врезался в колонну, вызвав смех окружающих, а во мне пробудив искреннее сочувствие к преподавателям. 

Шесть курсов, больше тысячи таких вот оболтусов... я б их тоже в печь сунула, чтоб научить смирению. 

Мы с Трин плелись в самом хвосте, и когда добрались до просторного и вожделенно прохладного холла, почти весь народ уже разбежался по этажам и коридорам. 

– Ну и где искать этот... – Трин заглянула в блокнот, – пятый тренировочный? 

Я пожала плечами: 

– За углом есть карта. Или можно... 

– Валборг? Кая Валборг?! 

Я вздрогнула и обернулась на смутно знакомый голос. С широкого подоконника тут же соскочила миловидная брюнетка с модной короткой стрижкой и, что-то прошептав восседавшим там же подружкам, пошагала ко мне. Разумеется, свита устремилась следом. 

Проклятье... 

– Здравствуй, Рони, – спокойно произнесла я. 

– Вероника, – поправила бывшая одноклассница и холодно улыбнулась. – Ну надо же... ты здесь. Решила все-таки не позорить род и получить достойное образование? 

– Это всегда входило в мои планы. 

– Да? Я слышала другое. – Вероника Андрес смахнула с рукава несуществующую пылинку. 

– И что же ты слышала? 

В последнюю встречу нам было... кажется, по четырнадцать. Да, точно. Я подпалила этой заразе волосы, она заперла меня в чулане, а потом война закончилась, потому что дед забрал меня на домашнее обучение, вынудив одолеть трехлетнюю программу старшей школы за один год. Так что по итогу я не так уж сильно и отстала на данный момент – все мои одноклассники (а здесь их наверняка немало) сейчас на втором курсе. 

Вероника изменилась. В прошлом она щеголяла  косой до пола, кривыми зубами и угловатой фигурой. Теперь улыбка ослепляла, форменная юбка чуть выше колен открывала стройные ноги, а рубашка на груди, наверное, принципиально не застегивалась, дабы весь мир знал, что Тощая Рони отрастила грудь. 

И эмблема целительского факультета на жилетке, ну конечно. Род Андресов славился сильными целителями. 

– Слышала, что ты сбежала с дряхлым любовником, родила вне брака троих отпрысков и сгинула в трущобах не то Норвдальга, не то Переи. 

– Как видишь, не сгинула, – ровно отозвалась я. 

Трин рядом дернулась, явно собираясь отойти, и я по возможности незаметно стиснула ее запястье. Нельзя... Есть такая свора, что воспринимает бегство как сигнал к нападению. 

– А за слух спасибо. Мой поверенный будет рад пополнить наши счета исковыми выплатами за клевету. Не подскажешь, кто у нас настолько расточителен? 

Королевская свита зашушукалась. 

– Увы. – Вероника поджала губы и, прищурившись, уставилась на мою грудь. Вряд ли размер сравнивала, скорее заинтересовалась эмблемой. – Серьезно? Боевой? 

– Охрана и зачистка. 

Скрывать я не собиралась, все равно рано или поздно всплывет. Лучше уж сейчас, когда я спокойна и смотрю врагу в лицо. 

– Ох, детка, похоже, выплаты за клевету тебе и правда не повредят. 

– Но вид растоптанного противника все равно лучшая награда, не правда ли? 

Я, в отличие от Рони, не щурилась и не скалилась, просто спокойно предупреждала. 

Жаль, что до нее вряд ли дойдет, и возродить школьную борьбу придется так или иначе. 

– Не подскажешь, как нам попасть в пятый тренировочный? – осмелилась подать голос Трин. 

Надо отдать ей должное, держалась она неплохо. Разве что сутулилась, пытаясь соответствовать росту окружающих, но я все утро наблюдала за ней эту привычку. 

Глупая, разве ж это проблема? Надо, наоборот, расправить плечи и смотреть на всех свысока. Она ведь красивая, очень. Гораздо ярче той же Рони. Черные глаза гипнотизируют, пышные волосы отливают золотом, и при такой нежной хрупкости рост отнюдь не делает ее грузной. Скорее, парящей над землей. Трин похожа на фею с древних налорских гравюр. 

Ну, сейчас на немного горбатую фею, и все равно рядом с ней мне хотелось привстать на цыпочки. 

Вероника же окинула ее равнодушным взглядом и снова обратилась ко мне: 

– Вам зачем? 

Ну да, зачем боевикам тренировочный зал. Я уже собиралась еще раз указать на свою эмблему, но Рони вдруг картинно хлопнула себя по лбу: 

– Ах, ну да, там же сейчас шестой курс. Решила, покажешься Леннарту на глаза, и он передумает, Валборг? 

Я похолодела. 

– Что? 

– Ну... ты, конечно, изменилась, – продолжила она, – но отнюдь не в лучшую сторону. Серая какая-то стала. Поседела, что ли, от разгульной жизни? 

Поседела. Волосы, некогда черные как смоль, в собранном виде по-прежнему казались темными, но будто припорошенными пылью. И румянец меня давно не посещал, так что «серая», наверное, неплохое определение, но сейчас меня волновало совсем другое. 

– Что ты несешь, Андрес? 

– Как он переживал, бедолага Вик, – не унималась Вероника. – Думал, что это его отказ жениться заставил тебя пуститься во все тяжкие. Сомневаюсь, конечно, что за три года чувство вины достигло пика, но ты рискни. Вдруг в этот раз мольбы возымеют действие.