Само совершенство

Когда мы поведали дядюшке все, что успели разузнать, он с недоверием покачал головой.

-И чего не бывает на белом свете, - прекрасный тезис от человека, изрядно одаренного магией, - Но насчет Челищева я подозревал…гнилой человечишко. Ты его, Андрей Петрович, к ногтю-то прижми.

Кавалер хищно усмехнулся.

-Прижму, Алексей Матвеич, непременно прижму. Вот нынче же еду в канцелярию на допрос того присного Челищевского, коего Федор так героически изловил. Право слово, чисто Геркулес, на плечо вздернул и понес.

Федор на такую похвалу закраснелся и уткнулся в тарелку с поздним ужином, выданным нам с поварни тут же после приезда от кукольника. Я тихо захихикала при одном воспоминании о подвиге Нагатина – он в тот миг выглядел хоть и грозно, но и забавно одновременно.

Арбенин меж тем поднялся и посмотрел мне в глаза.

-Завтра поутру, полагаю, уж будут новости от нашего пленного. Позволь посетить тебя…вас. Рассказать, чего я от него добился.

Я было закивала, но у дядюшки были на меня свои планы.

-Ты заходи, юноша, нам с Федором все доложишь. А я уж после Полиньке перескажу. Ей уезжать надобно, вот отоспится, и отбудет, благословясь.

Мой кавалер все-таки не выдержал.

-Могу ли я спросить, Полина, куда ты постоянно уезжаешь? Прости, любопытство сыщицкое покою не дает, - он вымученно улыбнулся.

-Констанция, куда вы все время исчезаете? – пробормотала я себе под нос и вопросительно взглянула на дядюшку.

Тот изобразил строгую мину и ответил вместо меня:

-То наши дела, Андрей Петрович, семейные. Как можно будет, так голубка моя вам и сама все расскажет. А ныне говорить не о чем, ступайте с богом.

Андрей не смел спорить, только сжал губы, коротко поклонился и вышел.

-Строгости у вас, дядинька, - упрекнула я.

-Что ж, и строгости. А как ему объяснять, куда ты завтра отправишься? Как сладим наше дело, так и объясняйся с ним, а до тех пор молчи. Этому детине волю дай, так он тебя и вовсе никуда не выпустил бы, вот тебе крест.

На этом я обычно прекращала рассуждения домашних про Арбенина. И на сей раз независимо фыркнула и отправилась почивать.

С рассветом моя интуиция, до того молчавшая несколько дней, заголосила не хуже пожарной сирены. Какое-то неудобство ожидало нас по ту сторону очередной волшебной дверцы, может, даже опасность. Но в чем она заключалась, я догадаться не сумела.

Пришлось проделывать уже ставшие традицией процедуры: облачаться в «незаметное», прощаться с дядюшкой, в обществе верной горничной спускаться в подвал и толкать створку очередной двери, окруженную мягким оранжевым светом (переломный период, как сказал мой дедок, время перемен, одним словом).

Стоило нам перешагнуть порог, как в глаза ударило солнце, кожу обожгло морозом, а под ногами предательски заскользило.

-Что ж вы, красавицы, без санок? Давайте так, что ли, съедем! – чьи-то сильные руки подтолкнули меня и мою горничную вперед.

И под собственный звонкий визг (никогда бы не подумала, что способна так верещать) мы покатились с горы на замерзший речной лед внизу. Пока ехали – всего-то несколько мгновений – вокруг вихрился снег, глаза слепило, а под задницей то тут, то там выступали ледяные гвыли – в общем, было весело.

Едва доехали донизу и кое-как поднялись, вслед за нами финишировали два добрых молодца. Затормозили, резко ударив нас обоих под колени, так, что мы бухнулись прямо в их объятия. Мы еще побарахтались, отбиваясь от непрошеных ухажеров, а потом Акулина прогневалась окончательно, и ловко щелкнула одного из парней по носу. Тот ойкнул и схватился за поврежденное место.

-Ты чего это, девка? Али не любо с хорошим человеком прокатиться?

-С хорошим-то, может, и любо, - с достоинством ответствовала горничная, снова подымаясь на ноги и вдумчиво обмахиваясь от снега, - А ты, убогий, не лез бы, не спросясь. Давайте, барышня, отряхну вас как-нито.

Больше мы не обращали на парней внимания. Они еще недовольно бухтели, отбрехивались от насмешек окружающих, а мы тем временем отряхнулись и принялись осматриваться. Спустя пару минут осмотра пришлось признать, что нам повезло: я точно знала, в какую эпоху мы попали на сей раз.

-Третий Рим, стало быть, - сама себе сказала я, - И четвертому не бывать.

Чего проще – над головой громоздились стены и башни отлично мне знакомого московского Кремля, разве что несколько недостроенные. Кое-где поверху копошились работники, до нас доносились их переговоры, не всегда понятные, а местами насквозь нецензурные. Иначе говоря, нас занесло во времена Ивана III, когда итальянец Фиораванти сотоварищи старался придать сермяжной Московии толику европейского шика.

Я и сама не понимала, почему так хочу каждый раз точно узнать «эпоху прибытия». Может, моя исторически озабоченная душенька так чувствовала себя спокойнее. Вот Акулину мало занимало место и время, где мы очутились – гораздо больше ее заботили приземленные, бытовые потребности.

-Пойдемте, Полина Дмитриевна, Христа ради, одежонки на базаре прикупим, не то как есть околеем, - лязгая зубами, попросила она.

На счастье, я не отправлялась в «задверье» без некоторого капитала – в края плаща было зашито несколько серебряных и пара золотых монет. И похоже, настала пора, использовать часть наличности на утепление.

Рынок, на наше счастье, располагался поблизости, стоило только подняться обратно к стенам Кремля и обойти его до Китай-города. Дальше заплутать было невозможно – рыночная кутерьма слышалась издалека.

Торг голосил бойкими зазывалами, звучал чем-то музыкальным, вроде рожка и барабана, стучал и звенел товаром. А запахи! Я мельком подумала, что пространство современного мне мира было почти лишено ярко выраженных ароматов. А вот Московия XV века таки благоухала на все лады. Вкусной едой, кожами и маслом, дымом и травами, и еще бог знает чем.

-Пойдемте, барышня, ей-богу, померзнем, - вернула меня в реальность горничная.

Я собралась, выключила историка, и мы отправились за покупками. Выбирать и торговаться Акулина умела куда лучше меня, так что она этим и занялась. Не прошло и часа, как мы с ней стали счастливыми обладательницами овчинных шубеек, не слишком плотных, зато длинных, и отличных огромных валенок, несколько замедлявших ходьбу, но теплых до изумления.

Согревшись наконец, мы еще побродили по торговым рядам, съели по паре пирогов (впечатляющего, надо сказать, размера) и как-то незаметно снова оказались возле кремлевской стены.

-Пошли посмотрим, как они строят, - я неопределенно махнула в сторону кремлевских построек.

-Ой, надо ли? – девка моя, как всегда, была настроена скептически, - Как бы нас оттуда в толчки не погнали, из царского-то места.

-Не погонят, - я осмотрелась, - Уж смеркается, кто нас заметит? Тихонько проберемся, одним глазком глянем, и назад.

Акулина сопнула носом в сомнении.

-Куда назад-то? Сами говорите, смеркается, а нам и деться некуда. Чай, не лето, под кустиком не пристроишься.

Я только отмахнулась – не хотелось думать о ночлеге, когда впереди маячили такие захватывающие перспективы. И мы полезли в Кремль. Никакой охраны там не оказалось, недостроенные стены стояли без надзора, и мы рискнули забраться еще дальше, во внутренние каморы.

Темень в них царила, что называется, выколи глаз. Благо, в моем распоряжении было слабое синеватое свечение, которое я могла вызывать по мере надобности. И в неверном магическом свете я увидела, что вокруг нет ничего особенно любопытного – так, голые беленые стены, мощные колонны, подпирающие своды камор, и больше никаких чудес.

-Пойдемте, барышня, восвояси, - страшным шепотом предложила Акулина, - Боязно чего-то.

-Чего бояться-то? Видишь, нет никого.

И тут же я поняла, что ошиблась. От дальнего входа послышались шаги, голоса и заметались по стенам отсветы факельного огня. Мы тихонько охнули (получилось почти хором), и затаились в углу за колонной. Благо, она была такого обхвата, что за ней кроме нас свободно могли укрыться еще несколько человек.