Академия Идиотов

[*] в названии использован отрывок из песни Billie Eilish, Khalid — lovely, перевод: “Разорви меня на кусочки, от меня остались лишь кожа да кости. Здравствуй, добро пожаловать домой”

— Ты же страшная и странная. Да кому ты нужна, кроме родных? — раздалось в голове эхо прошлого.

Сейчас я понимала: бабушка просто волновалась, что меня раскроют, да о том, что новая спокойная жизнь и воспитание девочки ей не по плечам. Изменения к лучшему иногда тяжелее перенести, чем плохие события. Вот мы и…

— А! А! А! — закричала Сина, наша с бабушкой лисичка, вырывая меня из воспоминаний, а кота из моих рук — испугался, хищницу заприметив.

Рыжая подбежала и, открыв пасть, щурила глаза. Так она показывала, что очень довольна. Я наклонилась и протянула руку к черным ушам лисы, та взволнованно запищала, толкнула головой пальцы и помчалась вокруг меня, выражая радость от встречи.

Поймать ее в руки удалось не сразу.

— Уру-ру-ру, — заурчала Сина, даже проигнорировав то, что я, прижимая ее к себе, касалась хвоста, который она обычно не доверяла никому.

— Соскучилась, малышка, — прошептала я, прижав лису чуть крепче.

И пусть Сина уже давно не была ребенком, но большую часть взрослой ее жизни я пропустила, уехав в город. Так что она навсегда осталось для меня тем маленьким ослабленным лисенком, которого я нашла в лесу. Бабушке малышка приблизиться не дала, лая на нее и сжимаясь в дыре под корнями в деревьях. Маленькая, худая, испуганная. Подпустила меня, цапнула за палец, но затем успокоилась, стоило ее дрожащее тельце прижать к себе.

Я вспомнила то чувство, правда, казалось, что в этот раз запуганным, грязным и беззащитным существом была я, а не Сина. Надеюсь, мне хотя бы не придется пить настойки от бешенства, как это произошло в нашу первую встречу с лисичкой.

И вот мне интересно, а я вообще способна заболеть бешенством? Или это бабушка так пыталась меня отучить от привычки таскать все живое и беззащитное в дом?

— Мяу — напомнил о себе кот, а также о том, что у бабушки ничего не вышло, я до сих пор всех тащу домой.

Выпустила Сину и снова взяла на руки черного кота. Лисичка, до этого момента не обращавшая внимания на моего спутника, ревниво залаяла:

— А! А! А!

И не успокоилась, даже когда я зашла в дом, привычно коснувшись ладонью защиты, которую сама же и ставила. Она убирала отпугивающую иллюзию с гостинной. Я ее создавала, чтобы у посетителей не было желания пройти глубже в дом. Хотя и без иллюзии, наше с бабушкой жилище могло пугать деревенский люд.

На входе в лабораторию не было двери, отчего нередко едкий цветной дым проникал в другие части дома. Даже на кухню. Как итог, еду мы употребляли с привкусом готовящихся в тот день зелий. У меня потекли слюни, я и забыла о том, как соскучилась по бабушкиной стряпне с горчинкой настойки от ревматизма или ароматом жевательных конфет от болей в горле.

Выпустив кота на пол, понаблюдала, как тот стойко терпел возмущения Сины. Фиг отлично справлялся, вовремя убирая лапы от попыток легонько покусать нового посетителя жилища. Видимо, понимал, что лиса ничего серьезного не сделает, но недовольство выразить просто обязана, ведь она здесь хозяйка, а кот — непрошенный гость.

Я продолжила привычные действия, проверила плетения в доме и то, что варится в лаборатории. На удивление, внутри даже ничего не настаивалось, а ведь такие были всегда, потому что некоторые зелья делаются и дольше месяца.

Видимо, бабуля куда-то уехала, раз не может контролировать процесс настаивания зелий. Зашла в теплицу-оранжерею, единственное место, отделенное от остальных помещений плотной дверью.

Да, действительно уехала, магический полив был запущен. Такой же, но более простой, чтобы не бросался в глаза магам, я обустраивала в лавке. Пробежалась взглядом по рядам растений, замечая те, что спасала ребенком. Каких-то не было, вряд ли погибли, скорее бабушка вернула их в лес или вручила кому-то из селян. Все-таки теплица нужнее под лекарственные травы.

Некоторые сейчас красиво расцвели. Столь же привычно, как и много лет назад взяла корзинку справа и начала сбор тех, которые доросли до нужного момента. Взгляд упал на пол, и я подпрыгнула, выронив то, что успела собрать. Кровь на полу! В глазах мелькнуло воспоминание мертвого тела Аисии. Или… бабушки?

Не удержавшись на ногах, упала, ударившись бедром. Моргнула еще раз и поняла, что это не кровь, а одно из удобрений пролилось на пол. А рядом было не тело, а мешок с землей. Похоже, систему полива нужно починить.

Дрожащими руками подняла с пола собранное для зелий, а затем принялась настраивать магические потоки, чтобы подобных сбоев больше не было. Заполошное сердце постепенно успокаивалось, коричнево-бордовое разлившееся удобрение уже не казалось пролитой кровью.

Сейчас я вынуждена окончательно признать, что у меня обычное человеческое нервное расстройство. А я еще думала, у полулеших такого быть не может.

Возможно, именно так моя раса начинает сходить с ума, после чего приступает к массовым убийствам?

К счастью, настройка системы без применения магии требовала концентрации в работе с магнитными палочками. Которые я оставила бабушке, чтобы она могла самостоятельно справиться с поливом, ведь бабуля обладала крайне слабой магией.

За время работы я успокоилась, руки перестали дрожать, ведь и так дважды искрило, когда я случайно потянула не ту магическую нить. Как же проще делать все магией, я бы и справилась в десять раз быстрее, и полностью бы починила, и резерв системы заполнила бы. А сейчас так… только приостановила течь и вытерла натекшую лужу.

По крайней мере, мне стала понятна зависть обычных людей к огромной силе магов. И даже впервые задумалась о словах бабушки, что у меня дар, а не проклятие.

Покинула теплицу, убедилась, что животные подружились, хотя Сина еще иногда погавкивала на Фига, и вышла из дома.

Заглянула в сарай, проверила скотину. Кур бабуля закрыла, чтобы Сина не влезла. Она-то послушная, но надолго оставлять ее одну с доступом к курам не стоит, голодная женщина — злая женщина, даже лиса.

Коровы и козы не было, еще раз подтверждая, что бабуля куда-то уехала. Их-то нужно доить каждый день, вот и отвела к кому-то из деревенских.

Увидела в своих руках ведро и веревку, которой обычно привязывала козе ногу, чтобы не ступила в свое же молоко. Похоже, схватила по привычке, за столько лет они не забылись. Отложила взятое и принялась за чистку помещения.

Работа постепенно успокаивала мои мысли и возвращала ту Ташу, которая была раньше. Уравновешенную и не видящую в удобрении кровь, а в мешках трупы.

— Тела — это только тела, они уже не живое существо, — говорила себе подсыпая чистой соломы.

Кажется, помогло. Я ведь столько видела мертвых животных, и людей… тоже было дело. Аисия мертва — да, но не стоит зацикливаться на…

Снаружи раздался лай, похоже Сина выбежала из дома и кого-то встречала.

Я вышла из сарая, расплываясь в улыбке при виде бабушки.

— Ах, ты ж, засранка! — ругалась запыхавшаяся орчанка в платье с испачканным подолом. — Явилась без предупреждения, и, свалить так же планировала, признавайся? — Бабуля уперла руки в боки, демонстрируя мощную мускулатуру.

Когда-то я обижалась на ее “засранка”, еще не зная, что у орков это ласковое обращение. У них вообще говно ассоциируется с богатством. У орков свои шаманы, которых очень уважают, нередко они занимаются трактовкой снов, так вот, приснившееся дерьмо — к деньгам. Оттуда и пошло иное отношение у их расы к испражнениям.

Засранка — то же, что и “дорогая”, только по-оркски.