Убить нельзя научить - 1 и 2 том

Часа два я сортировала и перекладывала свои вещи, которые «разобрал» Вархар.

Скандр тем временем развил бурную деятельность по благоустройству нового жилища. По характерному треску и скрипу я догадалась, что он освобождает мебель от излишеств — птиц, купидонов и прочих украшений.

Бросая на деловитого Вархара редкие взгляды, я обнаружила, что павлинов с гардероба он уже отодрал. Кружевные фигурки и тюлевых бабочек со столов и стульев тоже.

Вархар еще не заглядывал в ванную. Я заметила, что кран над раковиной украшен фигуркой херувимчика — толстого, кудрявого и непотребно розового. Понимая, что зрелище ввергнет любимого в буйное помешательство, я поспешно оторвала это безобразие, чтобы не остаться без всей раковины целиком. А про себя подумала, какая ж все-таки заразная штука — варварство.

С одним, последним купидоном у Вархара вышла заминка. Пухлощекий божок с подушкой-сердечком в руках никак не желал сходить с насиженного места — спинки кресла, обтянутой курчавым розовым мехом.

Вархар отодрал статуэтку вместе с обивкой, обнажив деревянную основу, и принялся сдергивать полог над кроватью. Я поняла сразу — под этим ванильно-медовым покровом скандр заснуть не сможет, и висеть пологу не больше пары часов.

После непродолжительной схватки полог поддался. Материя треснула и разошлась на два куска, бабочки с тихим шелестом рассыпались по полу.

Вархар сгреб все в кучу и добавил к компании купидонов и птиц.

Через некоторое время на его письменном столе выросла гора статуэток, кружев и украшений. Я добавила свой скромный трофей — купидона с крана. Куча так сияла, так рассыпала вокруг блики, что уже через пару секунд глаза начинали слезиться.

Наведя порядок в гардеробе, я развернулась к Вархару — он подбоченился и любовался на дело рук своих с поистине скандровским оскалом.

— И что ты будешь с этим делать? — полюбопытствовала я. Пайетка беспощадно сверкнула с бабочки, и пришлось срочно отвести взгляд.

— Дай подумать, — озадачился Вархар.

Внезапно лицо его просияло широкой лукавой улыбкой. Ткнув пальцем в потолок, словно обозначая знаменательную минуту, Вархар одним ловким движением выдернул из кучи розовых финтифлюшек полог от кровати. Вторым не менее ловким движением скандр смахнул украшения на плотную, хотя и прозрачную ткань. Только одна бабочка застряла на краю стола, трепеща кружевными крыльями и тряся золотыми усиками. Вархар щелчком отправил непокорное тюлевое насекомое к собратьям по несчастью. Свернул полог узлом и закинул за спину, как Дед Мороз мешок с подарками.

Хитро подмигнув, Вархар рванул из комнаты, а я осторожно выскользнула следом.

В коридоре наша сладкая парочка — мрагулка и ее недоварвар все еще пытались поставить дверь на место. Они кряхтели, пыхтели, обливались потом, но все тщетно. Заметив Вархара с его розовой «поклажей», ребята отскочили от двери как ужаленные. Она предсказуемо с грохотом рухнула на пол. Вархар промаршировал по импровизированному бронзовому коврику как по плацу и, сбросив ношу в квартиру, торжественно изрек:

— Мой вам свадебный презент. Можно не благодарить. Если что — я еще с цветочными светильниками не разобрался.

Слегка ошалевшие студенты застыли как статуи, только моргали и сглатывали.

Вархар вышел из чужой квартиры, играючи подхватил с пола дверь и одной рукой установил на место.

— Я же поставила новый замок! А ключ внутри, — всплеснула руками мрагулка и беспомощно дернула за ручку двери. — А замок захлопнулся!

— Ну что ж… ничего не поделаешь. — Вархар небрежно подтолкнул дверь плечом, и бронзовый прямоугольник снова распластался на полу.

— Все для вас, дорогие соседушки! — скандр от всей души улыбнулся мрагулке, и девушка, не знакомая столь близко с акулами, опасливо попятилась.

Мы с Вархаром очень вовремя вернулись в свое временное жилище. Из окна доносился весьма занимательный диалог между Гвендом и таллином. У человека-дерева была темно-коричневая кора, настолько гладкая, что на вид почти не отличалась от человеческой кожи. Линия роста черных проволочных волос располагалась так высоко, что казалось, незнакомец то ли выбрил лоб нарочно, то ли странно лысеет.

Если Зор походил на дуб, то этот темнокорый таллин больше напоминал плакучую иву — тонкую, гибкую и немного сутулую. Я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться над его канареечным костюмом. Насыщенно-желтые пиджак, жилетка и брюки были отделаны атласом такого же цвета. Лацканы, карманы и манжеты сверкали на солнце так, что глазам становилось больно. Даже ботинки и кружевные носки таллина просто слепили электрической желтизной.

Думаю, Гвенд направлялся к нам с расписанием — в руках он нервно мял два плотных листка бумаги. И, похоже, таллин поймал его прямо-таки «на подлете».

Разговор проректора и «плакучей ивы» не на шутку меня развеселил.

— Так внушите всем, что они не дрались. Что они не пострадали, — понизив голос, раздраженно бубнил Гвенд. — Что, отдел по дисциплине растерял остатки фантазии?

— А как же я им объясню, почему они в медкорпусе? — удивленно скрежетал таллин, перекатываясь с носков на пятки. Со стороны казалось — дерево в желтом костюме качается под ураганным ветром.

— Для профилактики. Скажи, это такая ежегодная профилактическая госпитализация против переломов. И внуши, чтобы поверили, — почти прошипел Гвенд.

— А в бинтах и гипсе они тоже для профилактики? — таллин приподнял аккуратно выщипанные черные брови и уморительно выпятил подбородок. Теперь он напоминал разнеженного аристократа времен короля-солнце, который изо всех сил прикидывается бретером.

— Да! Внушите им, что это новомодная профилактика переломов. Гипс ставят до перелома. Повязку делают до ран. Сложно сломать ногу, если она в гипсе, верно?

— А как я объясню, почему одна нога в гипсе, а другая нет? — не отставал от проректора таллин.

— Верест! — возмутился Гвенд. — Ну, прояви смекалку, в конце концов. Впервые, что ли? Скажи, что другую ногу будем профилактировать против переломов на следующий год… и внуши, чтобы поверили.

— А почему бы вам не внушить, что нога такая и была — гипсовая, — из-за моего плеча посоветовал Вархар. — Ну, типа, родился таким. Такая редкая природная аномалия — односторонний гипсус ногисус. Иногда самопроизвольно проходит. Именно это и внушите, когда снимете гипс.

Гвенд тяжело вздохнул, метнул в скандра взгляд, в котором так и читалось «О боже, снова он…» и все-таки пояснил:

— Мы не можем внушать что-то совершенно противоречащее здравому смыслу.

— Ваша одежда противоречит здравому смыслу, — кивнул Вархар в сторону таллина. — Но вы же внушили себе, что это нормально?

— Кто это? — в ужасе спросил у Гвенда Верест. — Это он вылил на Брассара куриный суп с лапшой и с корнем вырвал брошь? — таллин даже отшатнулся подальше от окна и бросил опасливый взгляд на руки Вархара. Словно проверял — нет ли в них очередных гастрономических снарядов.

— Да ладно тебе утрировать! — не дав Гвенду и слова вымолвить, ответил скандр. — Это был не суп, а макароны с помидорами и сыром. Куриный суп я бы пожалел на вашего… Брассара. А брошь… я думал, муха села ему на пиджак.

— Сверкающая муха? — брови Вереста все сильнее приближались к линии роста волос.

— У вас тут все сверкает и бросается в глаза. Может, и мухи решили не выбиваться из мейнстрима. О мимикрии слыхал? — радостно объяснил Вархар и наконец-то заметил Гвенда с его бумагами. — Расписание?

— Угу, — обреченно согласился проректор.

— Тогда чего стоишь? Греби к нам!

— Да вот, разбираюсь с дракой. Даже странно. Наши студенты раньше никогда не дрались…

— Теперь я знаю, от кого они заразились этим… этим… этим… — заметив «добрую» улыбку скандра, Верест осекся и перестал подбирать слова.

— Мужественностью? — подсказал Вархар и расхохотался. — Тут и знать нечего. Кроме меня здесь больше не от кого подцепить этот вирус мужественности.