Отбор огненного дракона. Путь в столицу

После нескольких дней скитания по лесу, я тоже была готова присоединиться к первому встречному обозу. Но когда мы услышали, как по дороге неспешно ползёт небольшой деревенский караван из телег, я схватила Веню за плечо и крепко сжала.

– Ника! Не трусь! – зашипел братишка, чумазый, уставший и искусанный мошкарой. Выглядела я не лучше, однако выбегать навстречу не спешила. Стоило бегло оглядеть обоз, в глаза бросилось, что в нём одни мужчины. И если для Вени это не беда, то для меня опасное приключение.

– Венечка, давай подождём другой? – взмолилась я, жалобно поглядывая на брата, которому очень уж хотелось присоединиться к людям и перестать продираться через заросли. – Мы вышли к дороге. Караваны должны проезжать часто.

Веня задрал голову и оглядел закатное небо.

– Ещё ночь в лесу? – горестно вздохнул.

– Думаешь, кто-то из них уступит незнакомому мальчишке своё спальное место?

– Нет, конечно. Но хотя бы змей и волков можно будет не опасаться.

– Венечка, иногда пуще диких зверей надо опасаться людей.

– Придумаешь же, – насупленный братишка походил на маленького дрозда. Такой же нахохлившийся, темноглазый и нос курносый задирает.

Чтобы не сердился, ласково щёлкнула его по, загоревшему за дни скитаний, лбу.

– Увы, Вень, но иногда предают люди, которых знаешь немало лет.

Вспомнив, как подло поступили слуги, которых я считала близкими людьми, к горлу подступил ком. Пришлось сжать губы, чтобы не раскиснуть.

– Ничка, ты чего? – тронул меня за руку братишка. – Я тебя никогда не предам!

– Меня Кола и Саина предали. Подло, мерзко! – выпалила я. Держать боль в себе было тяжело, но и, излив её, я не почувствовала облегчения. Даже напротив, испытала досаду, что расстроила брата.

У Вени округлились глаза, рот приоткрылся, и мне стало его так жаль. Он ещё ребёнок. Ему всего-то тринадцать, а я, мало того, что взяла братишку с собой в опасную дорогу, так ещё вываливаю на него свои горести.

Но Венька пожелал знать всё. Вцепился клещом и заявил упрямо:

– Не сдвинусь с места, пока не расскажешь.

Пришлось рассказать подробности.

– Кола утаил про отбор и спрятал магический вестник.

Брат зажмурился, затряс головой.

– Ты уверена? Откуда знаешь?

– Слышала, как он рассказывал Саине про деньги, что получил от Дамье. А она спрашивала его, хорошо ли он спрятал доску…

Я вынуждена была несколько раз подробно пересказать их диалог, показать магический вестник, чтобы Веня убедился, что мои слова правдивы. Не то чтобы он не верил мне, просто не мог принять, что кто-то предал нас.

– За что? – У Веньки заблестели глазёнки от подступивших слёз.

Я притянула его к себе и крепко обняла.

– Не плачь, – с нежностью погладила братишку по вихрастой макушке. – Мне в любом случае предстояла дорога.

Доброго Веню пришлось долго успокаивать. Мы уже стали думать, где обустраиваться на ночлег, как услышали голоса…

Теперь и Веня прижался к траве, чтобы остаться незамеченным.

Словно два грабителя, мы прятались в поросли и следили, как мимо нас брёл деревенский караван, состоящий из десятка простых телег. Люди везли на продажу товар, живность и походили на обычных деревенских жителей, едущих на ярмарку.

Мы с Веней переглянулись и, не сговариваясь, кивнули. Рискнём.

Под крики жалостливые:

– Люди добрые! Возьмите нас с собой! – поспешили выйти из укрытия.

Не ожидавшие «гостей» из леса, люди переполошились, а мы, испугавшись своей храбрости, споткнулись о суховей в траве и едва ли не кубарем скатились на дорогу…

И всё-таки нам повезло. Люди попались нам честные, за небольшую символическую плату разрешили присоединиться к обозу. Только дядька Никул, старший в караване, в самом красивом жилете, с алой лентой на соломенной шляпе, ещё долго поглядывал на нас недобро.

Лишь когда в сумерках обоз догнал большой караван с хорошей охраной, остановившийся в поле на ночлег, дядька Никул смилостивился. Убедился он, что мы не лихие люди, а два балбеса, убежавшие без родителей на ярмарку.

– Выпороть бы вас, да покрепче, чтобы слово родительское уважали! – крякнув, он шутливо потянулся к ремню на поясе.

– Так мы так и эдак поротые, – широко улыбнулся братишка, не робея. – Места целого на заднице не осталось.

Хорошо, что я сидела в телеге, и моего удивлённого лица не заметили.

Дарида подзатыльники сыну отвешивала щедро, за уши хватала больно, но Веньку очень любила и бить не била. А он тут соловьём разливается.

– Ничего, домой вернётесь, вам добавят, – хмыкнул дядька Никул, покручивая седой ус. Он уже был старым, но крепким, добрым, и этим вызывал уважение.

Когда развели костры, нам разрешили присоединиться, погреться, а на ночь позволили примоститься под одной из телег на мешках, набитых сеном.

Вот мы обрадовались! Не самое мягкое ложе, но после ночёвок на жёстких ветках и это за счастье. И диких зверей можно не опасаться.

А когда в ночи к нам под бок улёгся наш четырехлапый телохранитель Тучка, стало тепло и даже уютно.

Следуя с обозом, мы общались с жителями из деревеньки Мажура, обменивались шутками, путь наш стал почти комфортным. И было бы совсем здорово, если бы не Мемека, ставший для Вени исчадьем мрака.

Норовистого козла везли на продажу в город. Всю дорогу он шёл на привязи, а во время привалов его, бородатого, серого, с белыми подпалинами на пузе, отпускали пастись.

Вокруг можно было найти много чего вкусного по козлиным меркам, но он прельстился нашими запасами, за которые, на беду Мемеки, или беду Вени, отвечал братишка.

Сначала Мемека подходил к сумке с провизией как можно ближе – подкрадывался, одним словом.

Веня сразу обозначил границы. Мемека понял, что ему ничего не перепадёт, успокоился и ничего не делал, разве что начал пялиться на нас жёлтым глазом с вытянутым зрачком и изводить противным духом.

Его взгляд раздражал Веньку. Братишка пытался отвязаться от настырного козла, но Мемека принялся ходить за ним по пятам. А когда Венька, умаявшийся в дороге, захотел умыться в речушке, что встретилась по пути, Мемека выждал момент, разбежался и боднул его в спину.

Венечка нырнул в воду рыбкой, а когда вынырнул, заорал так, что у меня едва не случился сердечный приступ. Я, бежавшая ему на помощь, испугалась, что при падении братишка ударился, поранился, что ему очень больно…

Оказалось, что Вене и вправду было больно. От одного вида, как козёл нагло пожирал выпавшую из сумки еду.

Пока Венька выбирался из речушки, пока карабкался на пригорок, козёл ополовинил наш и без того скудный запас. За остатки Веня устроил настоящую битву, но с того раза Мемека затаил злобу. И когда ему удавалось застать Веньку врасплох, норовил побольнее боднуть, став для Вени сущим наказанием.