Сбежать от Питбуля и Булочки

Ася

На улице валит снег. Собаки вьются сначала вокруг Богдана, несущего спящую Булочку, потом, поскуливая, жмутся друг к другу на крыльце.

- Неужели, тэн в будке сгорел? - озадаченно смотрит он в окно. - Окей...

Уходит, запустить их в дом. Слышу, как клацают по полу их когти в направлении кухни.

- Место! - тихо рявкает Касьянов, блокируя их попытку ворваться ко мне.

Поводив носами в проходе на кухню, собаки послушно ложатся у камина.

- Надо бы ёлочку вернуть, - кручу в руках коробочку.

- Зачем?

- А куда подарки складывать? Я для Ариши нашла кое-что. Безделушка, конечно. Но я маленькая, обожала безделушки.

- У елки верхушка обгорела.

- А мы обломаем её. И наденем звезду.

- Уговорила.

Ёлка водружается на место, правда уже на половину короче и несколько сомнительнее по форме. Присаживаюсь на колени на ковёр, поправляю игрушки и мишуру

Немного опасаясь внимательно наблюдающих за каждым моим движением псов, ставлю маленькую коробочку под ёлку.

Вздрагиваю, ощущая за спиной присутствие. Выпрямляясь, врезаюсь спиной в грудь Богдана и замираю. Сердце сбивается с ритма и ускоряется.

- Мне подарочек будет от Снегурочки? - шепчет мне в ухо, обводя меня бокалом и всовывая его в руки.

- А? - переспрашиваю. – К нам придет снегурочка?

- Уже пришла. С наступающим, Ася...

- И в-в-в... тебя! - исправляю в последнее мгновение, так и не определившись до конца на "Вы" я с ним или на "ты".

Делаю глоток из бокала. Его губы сзади вжимаются в мою шею. Моё тело в шоке от вспышки ощущений!

Поперхнувшись, откашливаюсь.

Рывком разворачиваюсь, приземляясь на пятую точку и неуверенно отползаю спиной на полметра в сторону собак, удерживая бокал.

Сцепляемся с Богданом взглядами. Его голубое стекло плавится...

Облизывает губы.

Взвизгиваю от того, как псы с разных сторон сопят мне в уши. Зажмуриваюсь в ужасе.

- Эй! - возмущённо шикает на них Богдан. - Кыш!

Подтягивает мою ступню. Вынужденно приземляюсь на локти, всё ещё пытаясь не разлить содержимое бокала.

Гладит пальцы. Я теперь хромоножка...

- Болит?

Неуверенно киваю.

Одна из собак лакает из моего бокала. Фыркает от пузырьков.

- Морды любопытные! – хмурится на них он. – Отдай им бокал.

Послушно ставлю рядом с ковром на пол. Собаки, толкаясь, ловят носом взрывающиеся пузырьки.

Его пальцы скользят выше, по моим щиколоткам. А я что-то оказываюсь не готова к таким прикосновениям. И панически обвожу взглядом комнату, придумывая под каким предлогом буду спать… вот на этом диване, например!

Замерев и не дыша пытаюсь поймать взгляд Касьянова. Не надо...

А почему не надо? Он же красивый... Нравится тебе, верно? И руки у него совсем не такие грубые, как слова иногда.

Глядя мне в глаза, ведёт пальцами по икре под коленку. Это так чувствительно, что, не выдержав, я поджимаю ноги.

Грудная клетка неожиданно громко втягивает воздух.

Растерянно оглядываюсь.

- Вилку ищешь? - весело ухмыляется он.

Отрицательно кручу головой. Касьянов - это не Лобов. В него нельзя вилкой! Он и так в шрамах весь...

Делает глоток из бокала, тоже отставляя его в сторону.

За талию решительно притягивает к себе. Влетаю в его объятия. И даже пикнуть не успеваю, как его губы вжимаются в мои!

Головокружительно теряю ориентацию! Мой «самолёт» входит в крутое пике.

Чувствую кислинку и вкус винограда. Шум в ушах... Мурашки на затылке. И лёгкие спазмы внизу живота. И что дышать не получается, только охапками ловлю воздух.

И вместе с тем чувствую ужас, что он не остановится!

Растерянно мечусь между паникой и желанием, чтобы поцелуй продолжался.

Потому что целуется этот Питбуль космически! Иначе откуда столько фейерверков в моих закрытых глазах?

С тихим рычанием вцепляется зубами мне в нижнюю губу. Вскрикнув, сжимаю испуганно пальцами его плечи. Лизнув, оставляет на ней короткий поцелуй и отстраняется.

Его ноздри подрагивают от быстрого дыхания.

Собаки смотрят на нас с разных сторон с пристальным любопытством. Склонив головы на бок и навострив уши. Словно мы при них... не знаю тут что. Мастер-класс по изготовлению щенков показывали!

Одна подходит нерешительно облизывая мою щеку, так словно пробует на вкус.

- Да не ел я её, - с возмущением отталкивает Касьянов чёрную морду. - Не надо повторять фокус!

Поднимает меня за талию на ноги.

- Ужин готов, - шепчет мне в губы.

Мне кажется, я тоже... немного готова. Понять бы ещё к чему.

Помогая ему с сервировкой, упрямо прячу взгляд. Капец, как неловко...

Стягиваю с подоконника свечи в подсвечниках. Зажигаю их.

Зачем? Для праздничной обстановки, конечно. Но обстановка получается излишне романтической. А что делать с её влиянием на этого мужчину я же не знаю. Черт дернул взять эти свечи!

Он разделывает птицу.

- Иди сюда... - не оборачиваясь.

Подкрадываюсь к его плечу.

- Знаешь, что самое вкусное в мужчине? Даже если он гусь.

- Нет... - шепотом выдыхаю я, распахивая глаза.

- Какие версии?

Версия всплывает только одна. Похабненькая. И наверняка неправильная. Так как гусиные яйца меня особенно не впечатляли никогда.

И с горящим лицом, я предано смотрю в глаза Касьянову, умоляя, чтобы он не прочитал мои внезапные мыслишки по горящему от стыда лицу. Но горю я так ярко, что вариантов нет!

Смеясь, подносит к моим губам гусиное сердце.

- Ешь, - всовывает в рот. - Но ход твоих мыслей мне тоже нравится!

Трындец...

- Вкусно? – дергает бровью.

Категорически киваю, не чувствуя вкуса. Синичкина, ты позорница и пошлячка.

- Ну и славно. А то я могу и яичницу приготовить, если…

О, боги!