Это не конец света

Глава 10

Я очнулась от тревожного сна, словно меня толкнули. Открыв глаза, долго смотрела в потолок, глубоко дыша. Кошмарный сон. Мне снились Роман и отец. Они смотрели на камеру крематория, где горело мое человеческое тело.

Отец рыдал, Роман безразлично пялился в никуда. А я витала под потолком и пыталась до них докричаться, объяснить, что жива, но стала другой. Потом появились мои бабушка, дедушка и мама. Подплыв ближе, они словно окутали меня теплом и светом. Мы какое-то время парили вместе, а заглянув в их прозрачные глаза, я прочла там разные чувства: тоску, грусть, сострадание и… уверенность.

Стирая страх и отчаяние, мама ласково провела по моему лицу ладонью и прошептала:

— Моя маленькая девочка, не бойся потерять себя. Как бы ты ни выглядела, остаешься прежней. Главное — внутри, а не снаружи. Все будет хорошо. И мы всегда будем рядом.

Ее голос, словно легкий летний ветерок, на секундочку застрял в волосах и растаял. Родные отступили — и тут же пропали, оставив ощущение любви и тепла.

Я снова посмотрела вниз, на отца и Романа, и уже не испытала раздирающего душу дикого ужаса при взгляде на свое догорающее тело. Во мне расправила крылья уверенность, понимание, что я волей мироздания обрела новую жизнь. Все не так страшно, как казалось на первый взгляд. Главное, я знаю: те, кто меня искренне любил, остались со мной навсегда.

Я радостно улыбнулась и почувствовала за спиной чье-то присутствие. Повернулась — и встретилась взглядом с фиолетовой тенью своего хозяина. В страхе отшатнулась, а тень громко захохотала, широко раскрыв пасть — и резко ее захлопнув, отчего клацнули зубы.

От этого мерзкого звука я даже подпрыгнула. Размазанным пятном, на котором жутким фиолетовым огнем горели глаза, тень молча подплыла ко мне и зашипела: «Моя, ты теперь только моя…» Потом она протянула ко мне здоровенную лапу, пытаясь ухватить за шею, и добавила: «Я тебя все равно найду, моя Ристин!»

После душа решила прогуляться по кораблю, вернее, найти пищеблок, потому что очень захотелось есть. Раз я теперь самый обычный пассажир, то мое питание должно входить в стоимость перелета.

Продвигаясь по узкому коридору и едва не подпирая переборки, я чувствовала себя великаном. Даже посмеивалась, ведь раньше сама была словно карлик среди огромных сантари. Теперь же благодаря новому телу стала выше, пластичнее, ярче и от всего этого — увереннее. Можно даже сказать, хулиганистее.

Поймав себя на приятной мысли, сбилась с шага. Неужели мне потребовалась всего пара суток, чтобы привыкнуть к новому телу и начать получать от него удовольствие? Мне встретился один из шаасов, виденных на станции 106. Смешной, коричневый и мохнатый. И гораздо ниже меня. Ему пришлось высоко задирать голову, чтобы смотреть мне в лицо.

— Уважаемая санресса, могу ли я чем-нибудь помочь, чтобы сделать ваше пребывание здесь более приятным?

— Конечно, уважаемый шаас. Надеюсь, мое питание входит в стоимость перелета, потому что я весьма проголодалась. Молодой организм требует пищи.

И постаралась мило улыбнуться. Судя по тому, как округлились глаза-бусинки шааса, моя улыбка произвела на него неизгладимое впечатление. Он нервно оглянулся, наверное в поисках подкрепления, и, судорожно сглотнув, шагнул назад, пропуская меня вперед со словами:

— Не соблаговолите ли, уважаемая санресса, проследовать вместе со мной в столовую, чтобы вам могли предложить поесть?

Я перестала улыбаться и сделала пометку на будущее: теперешнюю мою улыбку-оскал можно использовать для устрашения. И молча проследовала с шаасом в столовую.

Когда мы вошли в большое помещение, трое сидевших за столом шаасов встали, приветствуя меня. Один представился капитаном.

Я тоже поздоровалась, после чего меня пригласили за отдельный стол. Его сразу накрыли несколькими блюдами, и я с облегчением отметила, что большинство из них мне знакомы и любимы.

Наевшись до отвала (причем количество съеденного здорово удивило не только меня, но и экипаж), я подумала, что шаасы наверняка пожалели, что не потребовали отдельную сумму за кормежку. Расслабленно прислонилась к спинке стульчика и осмотрелась. Для меня — хоть в нынешней ипостаси, хоть в человеческой — все было маленьким, будто детским. Но вот гравюры и картины на переборках привлекли мое особое внимание как художника.

Встав, я прошлась вдоль переборки, осматривая каждое произведение. Потом повернулась к внимательно следящим за мной шаасам и сказала:

— Великолепная работа! Чувствуется талант и глубина вложенной в работу души!

Шаасы замерли с широко распахнутыми глазами. Капитан низко наклонил голову и, посидев так пару мгновений, снова взглянул на меня. Теперь его глаза блестели от восторга.

— Благодарю вас, юная санресса, за столь высокую оценку моей работы. Не знал, что на Санросе разбираются в живописи, поэтому ваше мнение еще более ценно.

Я удивленно посмотрела на него, а в головушке раздался звоночек: мало того, что чуть не выдала себя, практически ничего не зная о тех существах, к коим теперь отношусь, так еще и выясняется, что Санрос — мир, лишенный красок. Я надеялась стать там свободной. Но цвета и окружающую красоту я воспринимаю через холст, на котором их можно запечатлеть. Выразить то, что я вижу или чувствую.

Я слишком давно не рисовала. Целых четыре месяца — словно слепая.

Наверное, я так зачарованно смотрела на картины, что капитан понял меня без слов. Поклонившись, он вышел. Попрощавшись с остальными, я тоже направилась к себе, пытаясь успокоиться. Душа, лишенная радости, плакала.

Возле каюты меня неожиданно остановил капитан. Он протянул мне небольшой альбом и набор карандашей.

— Надеюсь не оскорбить вас этим подарком, санресса, и буду рад, если смог угодить.

Не веря своим глазам, я смотрела на сокровище, которое он протягивал мне. Потом схватила и, счастливо прижав к груди, зачастила:

— Я вам безмерно благодарна, уважаемый капитан! Спасибо, спасибо огромное! Ой, я хотела бы возместить расходы на питание, если не оскорблю вас этим предложением.

Шаас хитро прищурился и коротким кивком дал согласие.

— Не оскорбите, санресса!

Ух, деляга! Но за такой подарок ничего не жалко. Особенно денег Интарро.

Я кивнула и зашла в каюту. Мне не терпелось попробовать писать новыми руками. И они — о чудо! — слушались меня. Я забыла обо всем, рисуя капитана, а закончив, буквально выключилась. Устала. Последствия трансформации отнимали много сил.

Снова проснулась, словно от толчка. Открыв глаза, несколько мгновений пыталась понять, что меня разбудило. Оказалось, что я лежу на полу возле матраса. Странно, неужели я так ворочалась во сне, что скатилась? Но тут корабль опять тряхнуло. Резко сев, я прислушалась к происходящему за дверью.

Тишина. Зловещая.

Я быстро оделась и на всякий случай запихнула за пазуху альбом и карандаш — самое большое мое сокровище. Только подошла к двери, как она открылась. На пороге стоял капитан. Он нервничал и старательно отводил глаза, чем вынудил нервничать и меня.

Шаас быстро, словно боялся потерять даже секунду, без «уважаемых» и «санресс» сообщил, что нас остановил военный корабль Санроса, через территорию которого мы следовали. Его представители имеют право досматривать суда в своем секторе. На борту этого крейсера не кто-нибудь, а сама Ратвалия Дин — адмирал санросского пограничного флота и довольно известная личность.

В общем, не знаю я, что там такого криминального было в трюмах шаасского корабля, но поняла, что от неприятностей капитана спасет только то, что у них на борту находится юное дитя Санроса. Спасенное. Если я по-тихому перейду на санросский крейсер, шаасы без проблем отправятся дальше и постараются больше не попадаться верховной мамаше Дин.

Мое перемещение на санросский корабль не заняло много времени. Помня о том, что рассказали о Санросе Ракшан и Интарро, я гордо задрала подбородок и на встречавших и сопровождавших меня любопытных самцов смотрела свысока. А у самой от страха внутри все скрутило: что на этот раз преподнесет судьба? Несмотря на страх, я приготовилась биться за свое светлое будущее зубами и всеми конечностями, включая хвост с дурацкими иголками.