Свои Чужие

— Подлец!

— Щербакова, ты переигрываешь, — хладнокровно сообщаю я.

Руки практично выгребают из шкафа все Верины шмотки до последней пары трусиков. Когда она успела столько сюда натащить? И месяца же нет, как меня угораздило с ней познакомиться.

— Урод.

— Моральный? Тогда согласен. — Швыряю последнюю Верину блузку в её чемодан.

Так, тряпки вроде кончились, что осталось? Косметика и украшения? Так, и в ванную еще заглянуть надо, там было полно её тюбиков и флакончиков.

— Я с тобой…

— А что ты со мной, Вер? — Уточняю с легкой заинтересованностью. — Троих детей воспитала?

Если вы мне хотите сказать то же самое, что мне сейчас выдает госпожа Вера Щербакова— ну, в принципе ладно, я согласен. Мудак, урод, и так далее. Просто как сделать так, чтобы девушка реально с тобой рассталась, а не продолжила звонить по пятницам, пьяная в хлам? Правильно, включить морального урода на полную. Чтобы она вспоминала, не как круто вам было вместе — значительно приукрашивая при этом, а именно то, как мерзко ты с ней обошелся напоследок.

Да, я серьезно. Не самый джентельменский подход, но знаете, именно за джентельменами и числится больше всего леваков и побочных романов. Так что к черту воспитание. Рвать — так в клочья. По морде я за это сегодня уже огреб. Дважды.

Зато теперь не обязательно сдерживаться, можно же даже дать унылому по морде, чтобы отвадить его от моей женщины. И пусть Полина ерепенится сколько ей нужно. Все равно моя. Я это сегодня очень ясно ощутил. И она ощутила, это было очевидно. Но, конечно, Полли не бросилась ко мне на шею. Ой, нет, только не она. Только не после того, как я её предал. Ума не приложу, как это исправить, но придется соображать по пути.

Она мне нужна. Даже странно, что я так долго предполагал, что смогу обойтись без неё. Не могу. Все существо нацелено на неё, каждым нервным окончанием. С любой другой девочкой я прощался легко, вытирая её из памяти вместе с удалением номера телефона. И только Полли забыть никак не мог, как ни пытался врезать себе в мозг, что я ей не пара. Все равно бредил ею.

Но как она сегодня дрожала в моих руках, моя напуганная фея! Как все-таки позволила мне сорвать поцелуй с её медовых губ… Как я сам хотел сжать её в руках еще крепче, до того изголодался по её теплу. До того чтобы ощущать Полину моей...

Все это здорово, черт возьми, но мне надо не только отвадить от своей женщины её унылого кавалера, но снова стать для Полины нужным. И что я могу ей предложить? У меня все карты крапленые, любимая бывшая жена знает меня как облупленного. Её уже давно не впечатлишь серенадой под окном и связкой гелиевых шариков. Что-то придется менять… Все, блин!

А претензии у Полины были верные. И финальный “привет Верочке” — тоже. Действительно, сначала надо было освободить постель, а уж потом начинать все эти маневры по возвращению жены. Кто ж мне виноват, что для того чтобы понять, что я в лепешку расшибусь, а не отдам свою жену очкастому унылому, потребовалось увидеть обручальное кольцо на пальце моей заветной. До меня некоторые вещи ужас как долго доходят.

— Никуда я не пойду, — плаксиво всхлипывает Верочка.

— Не пойдешь, а поедешь, дорогая, — хладнокровно замечаю я, — В свою родную Электросталь, или к любимой подружке в общагу на окраине Королева. Выберешь сама, я не тиран, этим распоряжаться не буду. Но в моей квартире тебе делать нечего.

— Я не хочу никуда уходить, — хнычет Щербакова. — Ди-и-им, нам же так хорошо вместе было.

— Поди выпей чаю, Вер, — сухо пожимаю плечами я. — Как раз такси успеет приехать.

Она послушно линяет из моего поля зрения — по глазам вижу, надеется, что я одумаюсь. Ага, конечно, одумаюсь, выброшу из своей головы Полинку, раскаюсь и принесу сердце Верочке, на блюдечке с золотой каемочкой. Тьфу, ересь какая. Даже думать на эту тему мерзко.

По звону, который доносится с кухни, кажется, Щербакова совсем не верно понимает, какими методами можно заставить одуматься мужика, который решил тебя бросить. Ну, да, разумеется, сейчас она мне посуду перебьет, а я испугаюсь потери любимой чашки и срочно раскаюсь!

Чашки новые куплю. Так что пусть Щербакова напоследок отведет свою душеньку.

Вера-Верочка, ну вот какого черта я вообще с ней связался? Можно подумать, что после развода мне отшибло мозг и я тащил в постель все, что только под руку попадалось. Типа, все равно, все не то, так чего разбираться?

В кармане вибрирует телефон. Мельком бросаю взгляд на дисплей, губы сами в улыбке разъезжаются.

— Слушаю тебя, родная. Спасибо, что позвонила. Ужасно соскучился.

— Варламов, у тебя там совсем кукушка съехала? — шипит в трубку Полина. — Верни мой паспорт.

Значит, все-таки заметила пропажу? Я даже отпираться не собираюсь. Я заметил кольцо на пальце Полли, я заметил паспорт, валяющийся на полу лифта. Далее — только ловкость рук и никакого мошенничества. Я так могу оттянуть подачу заявлений хотя бы на неделю. О, а если постараться — можно и на две, если заглянуть в Полинкин паспортный стол и поговорить с паспортисткой. Ну, там… Букву в фамилии не ту поставить, не тот год рождения… Переделать же придется, так? А я в честь паспортистки положительную героиню в сериальчике назову. Ну, к примеру. Или, может, пробью для неё эпизодическую роль какую. Многого же не надо, звездных пяти минут чаще всего хватает.

— Милая, может тебе еще и свадебную фату в ЗАГС привезти?

Дальнейшая фраза Полли в приличных местах произнесена быть не может. Но я впечатлен на самом деле. Столько уничижительных слов и ни одного повторения!

— Обожаю, когда ты ругаешься, Поль, — сообщаю в трубку, а сам бросаю в чемодан Веры последнюю помаду. — У тебя это так вдохновляюще получается. Надиктуешь мне пару ругательств? Я распечатаю и над рабочим столом повешу. Глядишь, на премию в этом месяце заработаю. Тебе процент как музе.

— Варламов, верни мой паспорт, я тебя по-хорошему прошу.

— Милая, сдается мне, ты уже давно забыла, что такое просить меня по-хорошему, — откликаюсь я. — Впрочем, даже если ты бы меня попросила как хорошая моя девочка, я тебе бы ничего не вернул. Знаешь почему?

— И почему же? — ядовито интересуется с той стороны трубки Полина.

— Потому что со дна Москвы-реки теперь твой паспорт фиг достанешь, — я ухмыляюсь. — Я, видишь ли, ехал мимо. И случайно потерял твой паспорт именно там. Плохая новость — рыбки могут взять кредит на твое имя. Хорошая новость — паспорт я, перед тем как случайно потерять, еще и случайно разорвал, так что если что — любой суд на твоей стороне.

— Я тебя убью, — рычит моя волшебная. Вот серьезно, вроде злится, а я все равно чертовски рад её слышать. Век бы слушал. Хотя лучше бы, конечно, было её не злить.

— Адресок скинуть? Может, прямо сейчас подъедешь? Я как раз Веру почти выставил, чаю попьем. Или белье на кровати перестелить? Убивать себя позволю только лежа.

— Да пошел ты, Варламов!

— От Варламовой слышу, — ехидно откликаюсь я.

— Я давно уже Иванова, — раздраженно огрызается моя девочка.

— Не переживай, милая, это у тебя временно. Мы это обязательно вылечим, — обещаю я, ухмыляясь.

И это добивающий фактор — Полли швыряет трубку. Ай-яй, я-то надеялся подольше поболтать. Впрочем ладно, как раз такси приехало.

Судя по грохоту на кухне — Вера перешла с чашек на тарелки. Ладно, туда им и дорога. Пусть не отвлекается, под ногами не мельтешит, так хоть стресс снимет. Ерунда из ванной в чемодан не вмещается, приходится найти для неё пакет. Квартиру осматриваю придирчиво, не дай бог какая булавка останется, и это чудовище явится за ней, ну и мозг решит мне вынести за компанию.

Не-а. Ни булавки, ни зубочистки, ни волоса Веры в моей жизни не останется. Тем более — это бессмысленно. Ни одна вертихвостка мне не даст того, что нужно. Перебирая — не перебирай, слушай — не слушай, только Полина меня любила по-настоящему. Только её любил я. Неважно любил, криво, не так, как она того заслуживала.