Когда придет весна

Шок, боль, неверие и страх… Всё это смешалось в безумном коктейле, который обрушился на меня со всех сторон, вышибая воздух из легких и дезориентируя в пространстве.

Надо было его оттолкнуть, отпихнуть, начать царапаться и брыкаться, вертеться под ним юлой. Сделать хоть что-нибудь, чтобы выбраться из этого болезненного захвата.

Я ведь и собиралась так сделать первые несколько секунд, когда натиск был особенно сильным, поцелуи болезненными, а прикосновения обжигающими.

Но потом неожиданно всё изменилось. Поцелуи хоть и остались нетерпеливыми, но прежний натиск исчез, Обсидиан перестал терзать мои губы, а начал целовать мягко, но в то же время напористо, нежно и страстно одновременно. Руки гладили и ласкали чувствительную кожу на животе, подбираясь всё ближе к ноющей груди.

Между ног стало горячо и влажно, бедра сами собой дернулись ему навстречу, прижимаясь к мужскому бедру, которое было у меня между ногами. Как же мне хотелось потереться об него, сделать хоть что-то, чтобы унять эту сладкую боль.

Губы перестали терзать мои и опустились ниже, лаская и прикусывая кожу на шее, целуя ключицу.

Я выгнулась дугой в его руках, запрокидывая голову назад, давая ему ещё больший доступ, но он медлил, обдавая горчим дыханием и вызывая дрожь по всему телу.

– Ах, – вздохнула я, запуская пальцы в его короткие волосы и стремясь притянуть его ещё ближе к себе, а он вдруг подался вперёд, вытаскивая руки из рубашки.

Вот он момент, когда можно было оттолкнуть и вырваться, убежать в дом и занять там глухую оборону. Но я не хотела уходить. Мне нужно было продолжение.

Мгновение, и раздался треск рвущейся ткани.

Я только и могла что пискнуть от удивления, когда пылающей кожи на груди коснулся прохладный воздух.

Но настоящий стон у меня вырвался, когда мужчина вновь оказался на мне, когда наши тела соприкоснулись, и я почувствовала жар, исходящий от его тела.

– Лика… – шептали грешные губы, целуя, кусая и лаская вершинку груди. – Лика…

– Да, – шептала я едва слышно, изгибаясь под ним, кусая губы и сгорая от желания, которое бурлило внутри меня, огнём растекаясь внизу живота. – Да…

… и ничего…

Рык, стон… и прохлада весеннего ветра.

Непонимающе открыв глаза, я села на траве, прижимая разорванную рубашку к груди, и смотрела на Райана, который сидел в метре от меня, сжимая голову руками и тяжело дыша.

– Райан, – прошептала я, протягивая к нему руку.

– Я же просил тебя уйти, – прохрипел он срывающимся голосом.

Больно. Обидно и вообще...

– Сейчас уйду, – пробормотала я, чувствуя, как пылают щеки от смущения и злости.

Какой же распутной и безнравственной я себя чувствовала сейчас. Один поцелуй, прикосновение – и я уже готова была раздвинуть ноги перед ним, забыв обо всём на свете. Разве такое возможно? Оказывается, что да.

Встала на шатающихся ногах, всеми силами стараясь не смотреть в его сторону и, молча развернувшись, сделала шаг в сторону дома.

– Подожди, – Обсидиан опять оказался быстрее.

Схватил меня за руку, потом за плечи и развернул к себе. Я продолжала упрямо смотреть в низ, рассматривая тёмную поросль волос, которая дорожкой спускалась вниз к штанам, которые весьма недвусмысленно топорщились.

«Так тебе и надо».

– Лика, прости, – пробормотала мужчина, продолжая сжимать мои плечи.

– Всё нормально, – сказала я таким голосом, в котором явно читалось, что всё далеко не нормально, как я ему тут говорю.

– Я не должен был набрасываться на тебя… прости, мне жаль.

– Понимаю.

«Жаль ему. А мне… меня же никто никогда так не целовал и чувств никогда таких не вызывал. И что делать с этим, не знаю. Я ведь даже в глаза смотреть ему не могу».

– Это всё сырая магия, – продолжал говорить Обсидиан, не понимая, что каждым словом забивает гвоздь в крышку своего гроба. – Она по-разному влияет на мага… Прости меня.

– Я всё понимаю, – продолжая считать кубики на его прессе, сухо ответила ему. – Ты не хотел. Виновата сырая магия. Всё отлично. Пойдём завтракать, а то всё остынет.

Райан процедил сквозь зубы ругательство и схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

– Хотел и хочу. Прямо сейчас на этом чёртовом дворе и на сырой земле! Я хочу тебя, Лика! Слышишь?

Кивнула, потрясённая словами и тоном, которым он их произносил.

– Но я давал слово, что пока ты сама этого не захочешь, то не будет ничего! – глядя мне прямо в глаза, произнёс мужчина. – И от своего слова не отступлюсь. Выбор останется за тобой.

Я сглотнула, утопая в его омутах, которые вновь стали темнеть, становясь похожими на тёмное звёздное небо, в центре которого было моё изображение.

– Я… – с трудом выдавила в ответ и тяжело сглотнула. – Я не знаю.

И всё разом исчезло. Томление, страсть, огонь, чувства и эмоции – всё пропало, стоило мне только произнести эту короткую, такую обычную фразу. Я ведь почти сразу пожалела о сказанном, но было уже поздно.

– Когда узнаешь, скажи, – спокойно ответил тот, отпуская моё лицо и делая шаг назад, затем и вовсе развернулся.

Наверное, сейчас я его обидела. Но что мне надо было сказать в ответ на такое? Что хочу его? И что бы это изменило?... Наверное, многое, но как быть дальше? Я не могла подпустить его так близко к себе и забыть, как краткий эпизод жизни. Так неправильно. А надеяться на продолжение нашего сельского романа… Не уверена, что оно будет.

Этим своим заявлением Обсидиан усложнил очень многое. Если бы решение зависело от него, то я с чистой совестью могла потом его ненавидеть и презирать за все, даже за свои собственные ошибки. А так… Так моё решение и мои последствия, и никак иначе.

Я запуталась в своих чувствах, эмоциях и желаниях ещё больше, чем раньше. Поэтому, чтобы не выглядеть в его глазах полной неудачницей и истеричкой, попыталась настроиться на рабочий лад и сделать вид, что всё нормально.

– У тебя магическая татуировка, – произнесла я и сцепила руки за спиной в замок. – Это же Арейо?

Обращаться сейчас к нему на «вы» казалось унизительным и глупым. Мы же целовались, обнимались и прочее. Да и не могла я больше воспринимать Обсидиана как куратора, он стал для меня Райаном.

– Да, – ответил тот, поднимая рубаху с земли и быстро надевая её сверху.

– Знак защиты, – продолжила я, всеми силами стараясь, чтобы голос не звучал жалко и неуверенно. – Но как тебе удалось напитать его сырой магией? Это же невозможно. При контакте с человеческим теплом она замораживает и убивает. Медленно, но неукротимо.

– Верно.

Его голос был совершенно спокойным и равнодушным, а я едва не зарычала от злости. Где все чувства и эмоции? Или для него наши отношения лишь игра? Переспал и забыл? Других вариантов у меня пока не было.

– Тогда как тебе удалось усмирить магию, не убив её свойство, и не замерзнуть самому? – упрямо продолжала допытываться я.

– Я – Пустынник. Пойдём есть, надо восстановить силы.

И прошёл мимо меня по направлению к дому.

– Почему ты молчишь? – идя следом, спросила у него и с досадой пнула камешек.

– Ты задаёшь вопросы, но совершенно отказываешься отвечать на мои, – не замедляя шага, ответил Райан.

– А ты ничего не спрашивал, – буркнула я и едва не врезалась в его спину, когда Обсидиан внезапно резко остановился. – Ой!

– Даже так. Хорошо, – оборачиваясь, заявил Райан. – Кто ты такая?

– Что? – заморгала я, не ожидая такого напора и такого вопроса.

– Я спросил, кто ты такая, Лика?

И смотрел так пристально, что соврать было просто невозможно. Язык будто к нёбу прирос. Но и тут я смогла зацепиться за вопрос, всё так, как учила Мия когда-то. Кто такая Лика? Отлично, на этот вопрос у меня есть ответ, и он совершенно искренний и честный.

– Леолика Серая – единственная дочь Харриса и Фиолы Серых. Двадцать лет, факультет универсальной магии, третий курс. Родилась в родовом имении…

– Стоп, – прервал он мой сухой монолог и глаза ещё ярче вспыхнули. – Я хочу знать, кто ты такая.