Любовь для дурочки

Неделя пролетела как один день. Всё это время они с Кириллом прожили в соседних комнатах словно добропорядочные соседи.

К удивлению Алины, он ни разу ни действием, ни намёком не дал ей понять, что в ближайший выходной ждёт от неё кодового слова, от которого зависит их будущее.

Однако, несмотря на видимое спокойствие, Алина с нетерпением ждала и одновременно боялась этого разговора. Ожидание важного момента морально измотало её настолько, что к концу условленного срока у неё практически потерялась связь с реальностью. Порой возникали сомнения: а был ли вообще этот ультиматум? Может, разговор на повышенных тонах с её старым знакомым, компаньоном, лучшим другом её ушедшего за облака мужа — всего лишь результат нездорового воображения, обострившегося в связи с ранней выпиской из больницы? А может, всё происходящее ей вообще только приснилось, и она зря мучается?

Как бы то ни было, в условленный день Алина проснулась очень рано. Проворочавшись в постели около получаса, поняла, что уснуть не получается, а дремать не хочется. Все её мысли, так или иначе, крутились вокруг одного и того же: какой ответ ей дать Кириллу. Причём самое странное, что у неё абсолютно отсутствовали сомнения в конкретности самого ответа. Она знала, что должна сказать «да», но… Как известно, практически каждое «да» сопровождается огромным количеством «сомневающихся» частей речи: «но», «если», «только»… Вот и сейчас одно желанное «да» заваливалось тысячей сомнений — от самых простых до умопомрачительно сложных и для неё самой необъяснимых.

Чтобы больше не изводить себя бесполезными размышлениями, она решила встать и заняться делами.

Однако первое, что она сделала, едва свесила с кровати ноги, так это достала из прикроватной тумбочки прощальное письмо Сергея. Начав его перечитывать, тут же затрепетала, как лист на ветру, от вновь нахлынувшего потока эмоций, получаемых от странного послания супруга.

С тех пор как мужа не стало, ощущения от чтения этой весточки «с того света» не только не потускнели, а наоборот, стали ещё более насыщенными и болезненно-острыми. На подсознательном уровне они теперь воспринимались по-особенному: любимого человека уже нет, а он вот всё ещё общается, говорит то, что не успел или не решился сказать, пока был жив. А это так рвёт и терзает душу! Просто страшно от таких эмоций, выворачивающих наизнанку чувства и разум, обостряющих и без того непростую ситуацию!

Вникая в каждое написанное Серёжкой слово, вглядываясь в каждую поставленную им запятую или точку, Алина пыталась найти какой-то тайный смысл. Но, как и всегда, всё в нём было сказано предельно ясно. Ведь сколько не ищи чёрную кошку в тёмной комнате, особенно когда её там нет, результат будет один. Так было и с посланием мужа.

Перечитывая письмо, она снова и снова убеждалась: любимый мужчина во что бы то ни стало желал свести её со своим лучшим другом Кириллом.

Однако нужно было знать Алину. Чем больше на неё давили, тем сильнее она этому сопротивлялась. Умом могла понимать, что так будет действительно лучше, но сдаваться в угоду кому-то не могла и не умела, а самое главное — не хотела.

«Что же ты затеял, Серёжка? Неужели ты, мой любимый муж и лучший друг, наивно полагал, что спустя какое-то время с чистой совестью вот так возьмешь и “отдашь” меня другому, и всё пройдёт гладко? Ты считал, что я так просто соглашусь? Пусть даже если этот другой — твой лучший друг, практически брат и мой бывший возлюбленный. Зачем ты так со мной? Как ты мог? Этим ты только всё испортил. Унизил память о себе в моих глазах и поставил “стоп-сигнал” на отношения с Кириллом. Ведь ты же прекрасно знал меня и не мог не понимать, как я отреагирую, когда об этом узнаю!»

Алину даже мороз пробрал по коже от своей догадки.

«Сергей, о боже! А ты не так был прост… Боже мой! Так ты же это сделал специально! Соблюдая видимую заботу о друге, выполняя вашу с Кириллом договоренность, “уговаривал меня” простить друга и дать ему ещё один шанс. А за что прощать? Кирилл ведь действительно ни в чём не виноват. Его вина только в том, что он, так же, как и я, не умеет говорить “нет”. Он не смог отказать тебе из-за дружбы, из-за твоей болезни, и ты… этим просто воспользовался! Серёжка! Какой кошмар! Прости, но, узнав правду из твоего письма, я не верю, что это было продиктовано исключительно твоей заботой обо мне и о своем лучшем друге. На самом же деле ты не собирался давать нам с Кириллом этот шанс. Или я ошибаюсь? И ты просто хотел, чтобы он прожил со мной жизнь дважды: за себя и за тебя?»

Её мысли сейчас были похожи на спринтеров-неудачников. Толкаясь и сбивая друг друга с ног, они бросились принимать участие в организованной Алиной эстафете по оценке поступка бывшего супруга.

Потратив ещё около пятнадцати минут на анализ письма Сергея и так и не найдя в нём ничего нового, она, чертыхнувшись, положила его на прежнее место и направилась в гардеробную. Взяв необходимое, побрела в душ. И уже там, стоя под тёплыми струями, имитирующими мелкий летний дождь, зависла в раздумье над принятием окончательного решения.

Решение давалось совсем непросто. Размышляя, поняла: как ни крути, получалась некрасивая история. Сказав «нет», она растаптывала возможность стать любимой и счастливой с Кириллом, даже не попробовав «на вкус» эти отношения, а сказав «да» — унижала себя, свою память о Сергее, ведь с момента смерти мужа прошло только три недели.

Тем не менее, выходя из душа, она уже чётко понимала, какой именно даст ответ. Вместе с принятым решением к ней вернулись обычные желания: привести себя в порядок, возобновить регулярные занятия спортом и вообще, пора уже, не откладывая в долгий ящик, приступить к работе. Всё-таки это очень отвлекает от ненужных мыслей и не дает хандрить. А сейчас… Сейчас ей безумно захотелось… есть. Притом настолько сильно, что она мгновенно ощутила слабость и дрожь в руках и ногах.

И всё же! Пересиливая себя, первое, чем занялась Алина, так это работой над своим образом. День сегодня был… ответственный, что ли. Вот и хотелось выглядеть как-то по-особенному, чтобы подёргать за нервы «претендента на руку и сердце». И не просто подёргать! Алина злилась на Серёжку, на его послание, а отыграться могла только на Кирилле. Вот и поставила перед собой задачу — проучить «жениха», как минимум заставив помучиться до того, как объявит о своём решении. Глупо? Наверное, глупо. Но ничего в этот момент поделать с собой не могла. Ей это было жизненно необходимо, чтобы сорвать на ком-то злость и обиду.

Подумав, во что бы эдакое влезть, дабы не сильно бросалось в глаза её желание выглядеть «конфеткой», но и чтобы в грязь лицом не ударить, принялась перебирать вещи в гардеробной. Поковырявшись в ней минут десять, с выбором, наконец, определилась. Натянув на себя тонкие голубые джинсы с высокой посадкой, выгодно обтягивающие её плоский живот, аккуратную, подтянутую «пятую точку» и стройные длинные ноги, снивелировала «затянутость» нижней части практически невесомым светло-серым трикотажным пуловером на одно плечо.

С недавних пор она очень уж полюбила такие вещи. Долго находясь в «нестандартном» размере и придя с помощью ежедневных занятий спортом на острове в классический 46-48-й размер, получала истинное наслаждение, копаясь в завалах имеющейся у неё одежды. И благодарить за столь богатый выбор она должна была Серёжку. Имея безупречный вкус и какой-то особый «глазомер», он сам выбирал для неё практически все вещи: от нижнего белья и галантереи до курток и пальто, не забывая и про обувь. А надевая подобранное мужем, Алина понимала: она не просто красивая женщина — она королева. Нравилось супругу наряжать её. Тот словно в куклы играл, заставляя примерять наряды десятками. Глаза мужа светились от счастья и радости, когда он видел, что его походы по магазинам не прошли даром. Редкой породы был мужчина, что и говорить.