Ты знаешь мой секрет?

Биты прошивают тело, словно искры. Кровь пульсирует в такт.

Поворачиваюсь спиной к залу. Делаю изящный прогиб, наклоняясь вперед. Короткие шортики из лаковой кожи цвета серебристый металлик, отражая свет софитов, откровенно обрисовывают нижние девяносто и явно будоражат зрителей.

Ну еще бы, так оттопырить попу и не завести толпу.

Слышу свист, перебивающий громкую музыку. Не отвлекаюсь. Даже не меняю выражения лица, сохраняя отрешенную загадочность. Увожу руки плавно в стороны и стремительно разворачиваюсь.

Пряди разлетаются и бьют по лицу. Не чувствую этого, просто фиксирую. Знаю, смотрится шикарно. Тяжелая волнистая грива пепельно-розоватых волос, немного не достигающих талии, всегда привлекает внимание.

Прогиб вперед, руки строго над головой. Взгляд в никуда. Никаких улыбок. Тяжелый ритм у композиции, не заводной, нет. Пульсирующий, пенящий кровь. Четкий, резкий.

Мгновенный перепад. И уже соблазняющий, манящий. Надо соответствовать. Резко приседаю вниз и развожу колени в стороны. Грудь красиво выставлена вперед. Да, не четверочка. Но и своя родная полноценная тройка в серебристой майке-размахайке, прикрывающей спортивный бюстик, сморится весьма и весьма.

Свет подстраивается под музыку, то вспыхивая неоном, то погружая зал в сумрак. Делаю шаг вперед. Изгибаюсь всем телом, рисуя бедрами восьмерки. Знаю, пирсинг с красивой подвеской в пупке приковывает многие взгляды. Камушки отражают сотни ярких огней, играют и манят к себе. Зовут коснуться сначала их, а потом и подтянутого животика. Провести по нему легонько самыми кончиками пальцев, скользя к бокам, а потом резко обхватив, притянуть поближе, чтобы прочувствовать все в подробностях, медленно и не торопясь.

Но нет. Вам разрешено только смотреть. Не касаясь.

Вот и наслаждайтесь, чем можете.

Вновь отщелкивающий секунды мотив. Руки четко передвигаются по заданной траектории во время темноты и фиксируются на месте при неоне. Кожа горит от сотен взглядов. От напряжения появляется испарина.

Вспышка.

Поворот влево, прогиб, кисти заманивают призывом, как и искорки в подведенных черным карандашом глазах.

Вспышка.

Стою прямо, скользя руками вдоль тела. Призывно до одури. Оценили?

Вспышка.

Поворот вправо, прогиб. Вам хочется погладить моё изящное бедро? Или опустить руку чуть ниже границы шорт?

Вспышка.

На коленях с опущенной головой. Я – раба. Послушная и открытая для тебя. Веришь? Зря.

Вспышка.

Перекидываю руки за спину, развожу ноги в коленях. Хорошо, что ткань не дымиться от сосредоточенных на мне голодных взглядов. И отталкиваюсь для подъема.

Лицо застывшее, эмоции бурлят лишь внутри. Но сейчас их нельзя показывать. Буквально две минуты и всё закончится.

Вспышка.

Тело подлетает вверх и опять уходит в изгиб.

Вам нравится? Вы ухмыляетесь и с прищуром оцениваете свои шансы подцепить меня этой ночью? Главные пошляки уже поправляют ширинки и прикусывают губы, разыгрывая сцены соблазнения в своих мыслях?

Мечтайте. Вам доступно лишь это.

Многочисленные браслеты на руках танцуют вместе со мной. Я их обожаю до безумия, постоянно покупая новые. Часы не люблю. Браслеты – моя страсть. Так же, как и красивая заводная музыка. Я ей живу. Я ей пульсирую. Я заряжаюсь и зажигаю толпу.

Резкий поворот назад, очередной прогиб.

Шикарная попа, не правда ли?

Вспышка.

К зрителям лицом.

Да, у меня есть лицо, а не только тело, которое вы страстно желаете.

Свет больше не гаснет. Просто пульсирует разноцветными огнями. Руки скользят, очерчивая грудь, тонкую талию, бедра, уходят на внутреннюю часть и вниз. Приседаю в последний раз, широко развожу колени.

Ноги на убойных шпильках немного сводит. Но это уже привычно. Терпите, мои хорошие, сейчас будете отдыхать. А кто-то из перевозбудившихся самцов приходить в себя, понимая, что сказка закончилась и наяву продолжения не будет.

Всё. Замерла.

Композиция обрывается звонкой нотой. Меркнет свет.

Буквально на мгновение тишина оглушает.

Выдыхаю. Справилась.

Я – умница.

Но потом раздается свист, аплодисменты проснувшейся от гипнотического танца толпы. Вопли смельчаков, требующих продолжения.

Три секунды.

Мне этого достаточно, чтобы сбежать со сцены и раствориться за портьерой. Свет вспыхивает вновь, когда меня уже нет. Радостные крики перерастают в недовольное мычание и улюлюканье, но это уже не ко мне. Исчезаю. Как и всегда.

А новый трек старательно завлекает толпу, подталкивает двигаться и наслаждаться вечером дальше.

***

В комнатке, больше похожей на подсобку для хозинвентаря, первым делом скидываю обувь и босиком перемещаюсь к умывальнику. Оперативно смываю с лица тонну косметики, необходимой для привлечения внимания публики и маскировки собственного «Я». Наношу увлажняющий крем.

Ну, наконец-то, красота! Ненавижу разрисовывать моську, будто индейцев передразниваю. И кожу при этом стягивает так, словно увлажняющую маску передержала, она засохла и вот-вот начнет лопаться, как скорлупа на яйце.

Бр-р-р, гадость.

Как-то пару раз, задумавшись, умудрилась глаза потереть, забыв про макияж. Кажется, ерунда. С кем не бывает? Что в этом особенного? Только вот полученное раздражение слизистой, которое привело к покраснению глаз и гнойному конъюнктивиту, запомнилось отлично. Повторять подвиг – желания нет. Теперь не забываю.

Стаскиваю с рук браслеты. Сегодня не менее двадцати тонких колец. Блестящих, играющих на свету преломленными гранями и витиеватыми изгибами, притягивающими взгляд штриховкой рисунка или редкими искусственными камушками.

Ой, ну сорока. Самой на себя смешно. Но, когда эта прелесть попадается на глаза, зависаю, как змея перед факиром, и разглядываю, любуюсь, обвожу пальцами, ощущая идеальную гладкость или необходимую шероховатость.

Вытаскиваю пирсинг. Обычно у меня вдет маленький камушек, но на выступление нужно что-то более яркое и игривое. Сегодня это подвеска из трех нитей, инкрустированных прозрачными, как слеза, мелкими хрусталиками, более крупными на конце.

Концертный костюм, состоящий из блестящих лоскутков, скидываю в рюкзак. Влезаю в свои любимые голубые джинсы и белые конверсы. Натягиваю майку-алкоголичку черного цвета и сверху широкую белую футболку, позволяющую одному рукаву обязательно сползти на какой-нибудь бок, оголяя плечо.

Яркий принт, желтая бабочка на груди, непременно отвлечет внимание от лица. Что и требуется. Мне не нужно узнавание в зале, когда я выйду. Танцы в клубе – это временное явление, вплетенное в мою тихую, однообразную жизнь лишь по воле злого рока. Вынужденная мера, необходимая, чтобы быстро заработать, но которая в любой момент, по первому же звонку из клиники, завершится.

Всё. Прикрылась. Уже легче. Это я на сцене дерзкая штучка, а по факту – мышка-норушка. Нет, не серая. С моей по всем меркам шикарной копной светлых волос, доставшихся в наследство, судя по фоткам, от мамы, о серости не может быть и речи. Но трусливая. Нет, не так. Опасающаяся… всех и вся.

М-да, жизнь – она еще та стерва, иногда так вывернет, что и собственной тени шугаться станешь. Ладно, забыли. Не время себя терроризировать воспоминаниями и душевными травмами. Скоро идти к Макару за оплатой, а потом уже и ближе к дому можно.

Устала. Хочется выспаться. Да так, чтобы, открыв глаза, понять, что весь ужас последних трех месяцев – это всего лишь дурной сон. И всё вновь прекрасно, все живы и здоровы.

Звучно выдохнув, заваливаюсь на диванчик. Пусть небольшой, как и всё в этой комнатке, зато тоже только мой. Как и все эти пять квадратных метров площади.

Спасибо Макару, оказавшемуся мужиком больше, чем я всегда о нем думала. Мне не нужно ни с кем делить территорию, переодеваться на глазах у посторонних и искать случайно переложенные кем-то собственные вещи. Это в лучшем случае.

В худшем бывают и «милые» разборки между девочками, не поделившими понравившегося клиента. Сдобренные мордобитием, расцарапыванием лиц и выдиранием волос под нескончаемый визг и слёзно-сопельные вопли. Да, танцовщицы в ударе – это страшная сила. Пару раз сама видела, когда приходила к Лизе.