Не хочу быть невестой!

Илотилас не обратила внимания на стражников, которые, увидев нее, вытянули в изумлении лица, однако безропотно открыли кованые черные ворота, ведущие на территорию их фамильного особняка.

Это было трехэтажное светлое здание, если не считать чердачных помещений, скрывающихся за покатой крышей с багряной черепицей. Бежевый камень, белоснежные рамы на окнах и бордовая парадная дверь с золотым набалдашником в виде головы льва для оповещения хозяев о приходе гостей.

Толкнув створку красного дерева, Тили, жестом приказав дворецкому уйти, направилась прямиком в кабинет матери. В этот час она может либо быть в Совете, либо дома. Если дома, значит, она работает. Сон для Глеарры был второстепенным. Главное – закончить дела насущные.

Значит, придется побеспокоить ее.

Проходя по длинному коридору, упирающемуся в винтовую лестницу, вырезанную из дуба, под которой располагалась библиотека и уютный маленький столик, Тили уверенно схватилась за перила и ступила на первую ступеньку.

Шаг за шагом. Выше и выше. И не стоит думать о лихорадочно бьющимся сердце. Не стоит позволять страху и сомнениям заполнять свои мысли.

Мама должна выслушать ее. Понять. Помочь.

Ведь она тоже женщина.

Второй этаж. И снова коридор, по обеим сторонам которого располагаются безликие двери. Кабинеты. Спальни. Гостиные.

Дойдя до третьей по счету двери, Тили, собравшись с духом, подняла руку, чтобы постучаться, как дверь сама распахнулась.

За столом сидела Глеарра, испытующе глядя на дочь.

– Доброй ночи, Тили.

Переступив порог, Илотилас, шмыгнув носом, прикрыла за собой дверь.

– Доброй ночи, мама.

Увидев, в каком состоянии оказалась ее девочка, Глеарра вскочила с места, подлетев к Тили.

– Солнышко мое, что случилось? Почему ты плачешь? Кто тебя обидел? – демоница начала оглаживать ее лицо, стирая следы размазанной туши.

– Мой… жених. Он приехал в Академию.

Глеарра замерла.

– Лорд Персиваль?..

– Мама! Вы с папой не можете отдать меня ему! Только не ему!

Глеарра отстранилась, отходя к стеллажу, откуда достала полотенце и графин. Налив прямо на ткань немного жидкости, она снова подошла к дочери, аккуратно начав оттирать остатки макияжа.

– Тили, рано или поздно ваше знакомство должно было состояться. Лорд Айнелиас – лучший кандидат для тебя. У него есть титул, благородные манеры, связи при дворе, состояние и древняя фамилия.

Вывернувшись из ласковых рук, Илотилас замотала головой.

– Мама, ты не понимаешь! Это именно о нем же рассказывал отец! Именно Персиваль Айнелиас является самым…

– Приличным. Скрупулезным. Джентльменом с отточенным поведением. Тем, от которого нельзя ожидать выкрутасов подобных тому, что вытворяешь ты.

– Мама!

– Илотилас, мы поднимали эту тему. И говорили, что сами укажем на того, за которого тебе следует выйти.

– Но…

– Тили, ты устала. И перенервничала. Иди прими ванну и передохни, поговорим чуть позже, когда твой характер чуть поумерит пыл.

Тили стиснула зубы.

Каждый раз одно и то же!

Да, пусть в словах Глеарры был толк, Илотилас была подобно вулкану, быстро воспалялась, но, стоило лишь пройти времени, начинала утихать, и тогда до нее можно было достучаться. В первые же минуты говорить что-либо, значило то же, что идти против стихии. Бесполезное занятие.

– Я зайду к тебе, – Глеарра приподняла уголки губ в ободряющем жесте. – И мы поговорим спокойно. Договорились?

Стиснув кулаки, Тили резко развернулась на пятках и покинула кабинет родительницы.

Сейчас ей нужно было, чтобы ее выслушали. Поняли. Посочувствовали. А вовсе не выставляли за дверь.

Новые слезы выступили на глазах, и девушка со злостью вытерла глаза, до боли закусывая губу.

Что делать? Куда идти?

***

Глеарра проводила Илоталас взглядом. Ее сердце обливалось кровью от того, что приходилось быть столь черствой. Отталкивать самую родную и любимую, когда дочери так необходима была помощь.

Но так нужно.

Прикрыв глаза, женщина отошла к высокому окну, отодвинув тяжелые портьеры насыщенного гранатового цвета, в тон к обивке ее мебельного гарнитура.

Она стояла здесь также примерно год назад. И именно здесь они с мужем решили, что будет с Тили. И как они поступят, если она снова совершит глупость.

***

Глеарра в задумчивости уставилась в окно.

– Думаешь, это поможет?

– Если не поможет это, не знаю, найдем ли мы хоть что-то, что направит Тили в нужное русло.

Она повернулась к мужу.

– Но принуждать ее…

– Глеарра, Илотилас уже большая девочка. И ей пора это понять. И принять. Ей стоит делать взвешенные шаги и обдумывать свои действия.

– Выйдя замуж?

– За того, которого она сама выберет.

– Но…

– Мы лишь подскажем ей путь. И покажем, что не все решения приводят к правильному ответу.

– Персиваль Айнелиас, значит?.. Она будет в ярости.

Леросейл улыбнулся.

– Я ожидаю от нее именно этого. И дальнейшего шага.

– Она сбежит из дома.

– Знаю.

Глеарра прищурилась.

– Когда ты продумал этот план?

– После инцидента в Аминсе. Когда профессор Тиарнадель подсказал, что наша славная девочка чуть не спалила их защитный периметр.

Глеарра попыталась скрыть улыбку, однако вышло не слишком хорошо.

– Значит, ты три года молчал?

– Думал, что она образумится. Однако, как показала практика… Нашей дочери нужна встряска. Сильная.

– Это ее раздавит.

Вампир вздохнул.

– Любимая, мне самому тяжко от осознания, что придется делать ей больно. Но, если мы действительно хотим добиться того, о чем говорили весь прошедший час…

– Я понимаю, – перебила его Глеарра. – Однако Персиваль…

– И нам стоит гнуть свою линию до последнего. Не поддаваться на ее слезы и истерики. Ты это осознаешь?

Глеарра молчаливо кивнула, снова обратив взор на ночной город.

Илотилас придется несладко. Совсем несладко.

А они вынуждены пойти на это – сделать так, чтобы она самостоятельно пришла к нужному выводу. Без их помощи. Не обращаясь к кому-либо за советом.

Слишком долго кормили ее пряниками, забывая про кнут. Они разбаловали Тили, и теперь вынуждены расхлебывать свое слабодушие. Но разве к единственному счастью, что подарила им судьба, можно относиться иначе, нежели стараясь во всем угодить? Ограждая от опасностей, купая в любви и разрешая практически все. Они относились к ней, как к ребенку.

Но Илотилас пора вырасти.

***

Приняв душ, Тили, завернувшись в пушистый халат, дошла до своей постели и забралась на нее, улегшись поверх одеяла.

Она не хотела верить в то, что все предрешено.

Что ее отдадут этому Перси.

Да и кто он такой, этот черствый лорд?..

И, даже если предположить, что она станет его женой… Кристофер будет ее родственником.

Ее любовник.

Будет.

Связан.

С ней.

Кровно.

А если муж узнает о том, что она спала с его братом?.. Пусть до свадьбы, пусть не зная, кто перед ней… но разве мужчины слушают доводы разума, когда глаза застилает кровавая пелена ненависти? Он захочет отомстить… Или нет?

Каждый мужчина – собственник. Каждый хочет единолично владеть женщиной, не делясь ею с кем-либо. Тем более со своими братьями.

А, если учитывать, что, по слухам, Перси и Крис находятся не в слишком радушных отношениях…

Тили обхватила себя руками, свернувшись калачиком.

Она не хочет выходить замуж на Персиваля! Не хочет быть его невестой!

В дверь тихонько постучались.

– Открыто.

Глеарра открыла дверь и, переступив порог, прикрыла ее за собой. Дойдя до постели дочери, она села на край, протянув руку, чтобы погладить Тили по еще влажным после принятия водных процедур волосам.

– Милая, ты как?

– Отвратительно.

Демоница вздохнула.

– Расскажи все по порядку. Лорд Персиваль прибыл в Академию?..

– Я его видела всего пару минут. Но за это время он успел огорошить новостью, что является моим женихом и намерен увезти с собой, – Илотилас поморщилась. – Он же не может этого сделать, правда, мам? Пока я учусь и числюсь адепткой…