Горничная для дракона

Пробуждение оказалось менее эпичным, чем вчера, но таким же весёлым. Эразмус прыгнул мне на кровать, на одеяло, всеми своими килограммами, приближавшимися к двумя десяткам, и потоптался по мне, бурча:

— Скоро восемь, пора готовить завтрак!

— О-о-о, нет, Эразмус… — протянула я, пытаясь разлепить так некстати склеившиеся веки. Просыпаться не хотелось, тем более что я ещё качалась в приятном сне. Но пришлось, потому что кот отступать не желал. Он ещё раз подпрыгнул и мстительно размялся на моём многострадальном теле:

— Я голоден, го-о-олоден! Лукас проснётся, а завтрака нет, но это не самое страшное! Голоден Я!

— Вот уж катастрофа, — я столкнула его с себя и ахнула от ноющей боли в мышцах. Блин, теперь целый день будут болеть… Надо как-то потихонечку, полегонечку встать и размяться. Ох, горе горькое…

Кряхтя и постанывая, как прабабка Яся, которая с военных окопов страдала ревматизмом, я поднялась с кровати и с ужасом посмотрела на свою форму горничной, которая валялась, небрежно брошенная на спинке стула. Это я сама разделась вечером? А почему тогда этого не помню?

Кто-то меня качал… Или нёс? Очень сильно надеюсь, что не Арбогаст. Впрочем, Эразмус этого сделать тоже не мог, а в доме больше никого нет. Или есть?

Я поёжилась. Совсем запутавшись в мыслях, кое-как натянула форму, всунула ноги в кроссовки и поплелась на первый этаж, сопровождаемая нетерпеливым котом. Он путался в ногах, вызывая стойкое желание убивать, и бормотал:

— Яичко… Сметанка… Мясной пудинг… Рыбная котлетка…

Интересно, сколько рецептов он знает? Точнее, названий? Хм, а рыбные котлеты — это идея. Надо будет забацать на ужин… А завтрак сделаю из остатков вчерашнего обеда, который я превратила в ужин, который господин Арбогаст благополучно просрал. То есть, прогулял.

— Боженька, пошли мне кофе, пожалуйста! — зевнула, входя в кухню, и остолбенела. Посреди стола красовался большой мешок из джута, перевязанный бечёвкой, с нарисованными на нём кофейными зёрнами. Мама мия, только не говорите, что… И турка! Настоящая медная, блестящая, с полированной деревянной ручкой… О Господи, счастье есть, и оно в данный момент сосредоточено в крохотной кухоньке старинного дома другого мира!

Едва удержавшись, чтобы не упасть на колени и не вознести благодарственную молитву в небеса, я дрожащими руками развязала бечёвку и приоткрыла мешок. Вдохнула бодрящий аромат идеально прожаренных зёрен и на пару секунд застыла в благоговении. А потом принялась готовить.

К восьми в столовой был сервирован замысловатый завтрак из омлета с тефтельками и суфле из макарон с помидорками и сыром. Не пропадать же добру! Хотя кто-то уже пошуровал в кастрюльках, наверное, кот котович, когда я уснула…

В восемь ноль две Арбогаст, выбритый и одетый в чёрное по моде восемнадцатого века. Странно, что напудренный парик не напялил на башку. Зато глаза остались прежними — холодными и ровными. Как и его тон:

— Доброе утро. Пахнет неплохо.

— А вы попробуйте, это очень вкусно!

Вид у меня был, наверное, лучезарный, голос звучал благодушно, потому что я выпила две чашки свежесваренного кофе и готова была обнять весь мир от счастья. И Арбогасту улыбалась совершенно искренне, потому что кто, как не он, принёс в дом замечательный напиток! Но мой работодатель, похоже, не разделял этого радостного настроения, ибо безо всяких эмоций на лице сел, заправил чистую салфетку за воротник, прикрыв скромное жабо, которое вызвало бы зависть в сердце Франсуа Дегре, и взял в руки приборы. Прожевав первый кусок суфле, Арбогаст всё так же безразлично кивнул подбородком в угол:

— Забери свои вещи.

Не поняв прикола, я обернулась и увидела мой старенький чемоданчик, мою сумочку и сверху всего этого — мою шляпу! Шляпочку мою ненаглядную!

— Вы их выцарапали у этой свиньи?! — я с восторгом глянула на Арбогаста и ощутила такой прилив нежной благодарности, что самой стало страшно. Вот сейчас бы бухнулась на колени и поползла бы к работодателю — самому лучшему работодателю всех миров — чтобы облобызать его белы рученьки… И даже начала это делать, медленно опускаясь на пол, не отрывая взгляда от прекрасных, сверкающих красными всполохами глаз, как Арбогаст рявкнул строго:

— Да что ж такое! Опять?!

Я вздрогнула, выпрямившись, и снова наваждение спало, оставив вместо себя чувство лёгкого недоумения. И правда, чего это я? Тряхнула головой, растрепав чёлку, и тоже рявкнула:

— Спасибо! Очень мило!

— Не орите. Ваш ключ от почтовой ячейки.

Он протянул мне ключик с таким выражением лица, будто уксуса напился, а я схватила железку с отвращением. Если бы не пособие от королевства, даже не прикоснулась бы! Нет, прикоснулась бы и в рот бы ему запихала, этому надменному красноглазому! Как и суфле, оставшееся в тарелке…

Господи, Сашка, да успокойся уже! Странно этот Арбогаст на меня действует, очень странно. Что за внушение, что за гипноз? А ведь я всегда считала, что ни на что такое не поддаюсь. И цыганки привокзальные меня обходили, потому что не могли со мной справиться. С работодателем же чуть что — сразу плыву!

— Отдельное спасибо за ключ, — как можно ехиднее ответила я, подавив желание насильно накормить Арбогаста запеканкой. — Его вообще надо носить на цепочке на шее, мало ли, вдруг снова украдут…

— Шейные цепочки не в моде, — ледяным тоном сказал Арбогаст и отложил приборы. Я напряглась: почему он не тронул омлет? Вообще, почему он такой странный?

— Так как вы, по всей видимости, не отсюда, я взял на себя смелость купить для вас поясной брелок.

И он положил на стол затейливый металлический шнурок, на крючках по всей длине которого были прицеплены всякие финтифлюшки вроде маникюрных ножниц, напёрстка, крохотной перьевой ручки. Несколько крючков болтались, терпеливо ожидая, что на них навесят нужные вещи.

Я только мигнула, потом спросила осторожно:

— И за что мне такое счастье?

— За добросовестную работу, — отрезал Арбогаст. — Благодарю за завтрак, можете убирать.

Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! Я посмотрела в идеально прямую спину, подчёркнутую приталенным кроем чёрного сюртука, когда мой работодатель выходил из столовой, и пожала плечами. Некоторые слишком много о себе мнят. Ещё и магию, небось, применяют! Ничем другим объяснить своё странное влечение к этому угрюмому типу я не могла.

Положив шнурок в кармашек передника, я принялась убирать тарелки. Омлет слопал всегда готовый, как юный пионэр в советские времена, Эразмус. А остатки суфле я вывалила в миску для Стасика. Помыв посуду, разгребла ещё угол кухни и обнаружила в большом шкафу запасы кухонных и банных полотенец. Но обрадоваться даже не успела, потому что все они были в характерных пятнах плесени.

— Да блин! — огорчённо сказала взятому в руки полотенцу. — Выводить придётся…

Сода и уксус в этом доме были. Слава богу! Я сгребла все полотенца в один большой тюк и отправилась на поиски ванны, не отвлекая кота вопросами о её местонахождении. Найду, не маленькая.

Правда, пришлось поплутать. Но ванна обнаружилась на втором этаже, там, где была спальня драгоценного господина Арбогаста. А вот на третьем даже умывальника не было! Во как… А мне, кстати, давно пора вымыться. Вот бельё постираю и приму ванну. У меня в чемоданчике есть всё необходимое, даже пена расслабляющая.

Замочив полотенца в тёплой воде и щедро полив их уксусом из пыльной бутылки толстого стекла, я выпрямилась, удовлетворённо глядя на всё это богатство и вздрогнула от вопля с первого этажа:

— Что это такое?!

Господи, опять двадцать пять. Что произошло? Что моему работодателю не пришлось по душе?

— Александра-а-а!

Придётся идти. Я вытерла мокрые руки о большое пушистое полотенце, висевшее на крючке, и, глубоко вздохнув, спустилась на первый этаж. Вопили из приёмной. Когда я вошла, там сидели ведьма и гном, оба с билетиками, послушно взятыми со штырька, и испуганно поглядывали на недовольного хозяина дома. Тот, увидев меня, потряс талончиком за номером один, который ему принес в зубах изумлённый волк, и спросил, сверкая молниями в очах: