Разложив в комнате вещи так, как мне надо, я некоторое время общаюсь с сестрами в общем чате. Рассказываю им, как прошла моя брачная ночь и уверяю, что со мной все в порядке. 
  С тоской глядя за окно, на темнеющее небо, я понимаю, что с утра ничего не ела, если, кончено, едой можно назвать чай. В животе урчит. Надо спуститься на кухню и поужинать, наконец. Не вечно же мне сидеть в своей комнате.
  Конечно, настоящей хозяйкой этого дома я никогда не стану, но все-таки мне здесь придется жить. А значит, я должна привыкать к этим стенам. Переодевшись в свой любимый халат с желтыми цыплятами, я затягиваю пояс туго на талии. 
  Да, это максимально не сексуально и даже как-то по-детски. Но это мой любимый халат. В нем я чувствую себя уютно и даже вдыхаю запах родного дома. К тому же, Вадим сам сказал, что брак у нас фиктивный. Вот пусть на меня и не смотрит. А для исполнения обязанностей жены у него есть Лола и прочие. 
  Собрав волосы в небрежный пучок, я выхожу из комнаты. Разглядывая фотографии в рамках, что развешаны на стенах, ищу глазами Вадима. Наверняка, на этих фото он маленький. Ведь все они достаточно старые, чувствуется атмосфера прежних лет.
  Но найти не успеваю. Потому что Вадим выходит из ванной комнаты… в одном лишь белом полотенце, которое свободно сидит на его бедрах и вот-вот упадет. Темные волосы влажные, немного вьются и полукольцами падают на лоб. Карие глаза смотрят пристально и внимательно, заметив меня. 
  Зависнув, я опускаю взгляд вниз. Но поздно понимаю, что сделала это зря! Потому что в ту же секунду зачаровано разглядываю гладкие, сильные плечи, мускулистые руки и твердый пресс с едва заметной, темной дорожкой волос, уходящей под полотенце. 
  Боже… надо что-то сделать. Отвернуться или… куда себя деть? 
  Не пялься, не пялься, не пялься!
  Снова заглянув в глаза Вадима, я стремительно заливаюсь краской, потому что они… черт возьми, они все понимают. Прекрасно видят мою растерянность и бесстыдно смеются. 
  — Что с тобой? — интересуется мужчина, остановившись напротив меня. Ноздрей касается аромат геля для душа – что-то мятное, свежее, с едва заметной горчинкой. — Стесняешься меня?
  — Не мог бы ты, — я отвожу взгляд в сторону. — Не ходить передо мной в одном полотенце? Пожалуйста. 
  — Только если ты перестанешь ходить передо мной в этом дурацком халате, — отвечает Вадим, слегка дернув мой пояс вниз. — Пожалей меня, девочка. Я ведь могу стать импотентом.
  Я торопливо отбираю у него пояс и сжимаю его в руках. Затем снова смотрю на мужчину, проклиная свои горячие, наверняка красные щеки. 
  — Он напоминает о доме, — поясняю я. — Мне так легче, понимаешь?
  Вадим вздыхает. А я стараюсь не пялиться на кубики его пресса. Но и в его темные, непроглядные глаза смотреть – та еще пытка. Они будто видят меня насквозь, читают все мои мысли. 
  — Ходи, раз так, — отвечает муж. — Но за пределами дома надевай нормальную одежду. Завтра, кстати, тобой займется стилист. Поедешь вместе с ним покупать новые шмотки.
  — Но у меня уже есть одежда, — возражаю я.
  — Твоя не подходит, — отвечает Вадим. — Нужна лучшая. Ты теперь Раевская. Так что соответствуй. 
  С этими словами он проходит мимо меня. И, шагая в сторону своей спальни, с ленцой в голосе добавляет:
  — А по дому я люблю ходить голышом. Это расслабляет, знаешь ли. Но ради тебя, девочка, приходится прикрываться полотенцем.
  Еще какое-то время я растерянно смотрю на его крепкую спину, а потом, нервно сглотнув, торопливо бегу к лестнице. Чуть не споткнувшись, шагаю вниз, на первый этаж. 
  Этот мужчина… чертовски смущает меня! И, кажется, делает это нарочно! Забавляется, как кот с мышкой, прежде чем ее съесть. Надеюсь, он меня не съест… то есть, не тронет. 
  Я чувствую себя рядом с ним глупой и заторможенной. Его сильная энергия полностью поглощает мою, загоняет в угол, не позволяя вырваться. Если бы мы были просто знакомыми, я бы избегала его. Но сейчас он мой муж! И мы живем под одной крышей… 
  Глубоко вздохнув, я захожу на кухню и брожу взглядом по серебристо-серому гарнитуру, мраморному столу и молочному паркету. Хорошо, что я здесь одна. Приготовлю себе ужин сама, никого просить не стану. В конце концов, этот процесс всегда меня расслаблял. Хотя бы отвлекусь от резких перемен, что происходят в моей жизни.
  Открыв холодильник, пробегаюсь взглядом по содержимому и достаю мясо. Затем выкладываю на кухонную тумбу овощи, зелень и лимонный сок. Заглянув в нижние кухонные шкафчики, нахожу картофель и принимаюсь за дело. 
  Мысленно напевая знакомые песни, которые крутятся в голове, с легкостью чищу и нарезаю картофель дольками, пока маринуется мясо. Хоть что-то у меня получается хорошо. А ведь папа говорил, что от меня нет никакой пользы.  
  — Ты что устроила? — разносится сзади удивленный голос. — Время видела?
  Обернувшись, я смотрю на Вадима и от неожиданности роняю противень… прямо ему на ногу. Он ругается сквозь зубы и, поморщившись, садится на стул. 
  — Извини! — спохватываюсь я. — Сильно больно? Я достану лед!
  — Ты всегда такая неуклюжая? — мужчина смотрит на меня слегка раздраженно, но без злости.
  — Я случайно уронила, — лепечу я. — Ты слишком резко зашел.
  — То есть, виноват я? Ты скажи еще, что у меня нога сама об противень ударилась, — бурчит Вадим. И, резко махнув рукой, убирает темные волосы со лба. — Что ты тут делаешь, а? Занялась готовкой в двенадцать ночи? Серьезно?
  — Я просто есть хотела, — вздыхаю я. 
  Опустив взгляд на его покрасневшую ступню, все же достаю лед из морозилки и, обмотав его полотенцем, осторожно протягиваю Вадиму. Он тут же резко выхватывает его у меня и прикладывает к ноге. 
  Покусывая губы, я прислоняюсь бедром к кухонной тумбе и тереблю край халата. Мы молчим некоторое время. Но когда я ловлю выразительный взгляд Вадима, напряженно застываю. 
  — Что смотришь, женушка? — уже не так раздраженно спрашивает он. — Делай массаж. Это будет твоим наказанием.
  — Что? — широко распахиваю глаза я. — Какой массаж?
  — Массаж ног, — невозмутимо отвечает он, не сводя с меня своего взгляда. — И всего тела. Приступай. 
  Я открываю и закрываю рот. Руки трясутся. Он серьезно? Массаж? 
  Но я никогда не делала массаж мужчине! Неужели действительно придется касаться Вадима? И что значит… всего тела? Почему мне кажется, что это прозвучало слишком уж… откровенно?!
  — Но я… — убираю прядку, выпавшую из пучка, за ухо. — Я не…
  Муж качает головой и усмехается. И снова этот его взгляд, который так и говорит: «ты глупая, чудная малолетка».
  — Успокойся, девочка, — говорит он. — Шучу я. Ты серьезно собиралась мне массаж сделать?
  Я тут же качаю головой. Отрицательно и быстро. 
  — Но я был бы не против, — задумчиво цокает языком он. — Женские руки на мужском теле… — прервавшись, Вадим переводит взгляд на меня и вздыхает: — Ты опять покраснела. Ужас. О’кей, давай готовь. С тебя поздний ужин. 
  — Хорошо! — тут же отзываюсь я. И даже улыбаюсь на миг. — Ужин лучше массажа. 
  — С ума сойти, — доносится мне в спину, когда я снова поворачиваюсь к плите. — Ещё ни одна женщина не выбирала готовку вместо меня. 
  Я ничего ему не отвечаю. Лишь стараюсь не испортить ужин и взять себя в руки, потому что от внимательного взгляда Вадима не скрыться. У меня будто вся кожа горит, когда я чувствую, что он на меня смотрит. 
  Стоит ли говорить, что мне ужасно неловко? Как же мне справиться с этим? Я вообще не представлю, как жить с таким мужчиной в одном доме…