Сюрприз для мэра

Город медленно замирал под серым небом.

Нестор стоял у окна своего кабинета и смотрел вниз, туда, где машины ползли по улицам, где люди, мелкие и торопливые, спешили куда-то, забившись в капюшоны от ледяного ветра. Всё было серым — асфальт, дома, даже лица.

Он любил этот город.

Он был его частью, его пульсом, его скрытым законом. Люди приходили к нему с надеждой. И уходили с пустыми глазами.

Не потому, что он был жестоким. А потому, что знал: надежда — это валюта, которую выгодно обесценивать.

Давать обещания, размахивать возможностями, посыпать сахаром горькие таблетки.

А потом забывать.

Забывать имена. Истории. Просьбы.

Слишком много голосов. Слишком много лиц.

Его называли холодным. Жестоким. Бесчувственным.

Но чтобы выжить здесь, в этой вонючей бетонной пасти, другим быть было нельзя.

Тусклый телефонный звонок вырвал его из раздумий.

— Господин мэр, — робко прозвучал голос секретаря, — приёмная переполнена. Есть люди, которые записывались месяцами назад...

Нестор медленно повернулся.

— Перенеси всех.

— Всех?.. Но они...

— Я сказал — всех.

Он отключился, не слушая её сбивчивое лепетание.

Сегодня ему было скучно.

Ни тендеров, ни интриг, ни обещаний, за которые потом придётся драться.

Пустой день.

И он уже почти собрался уйти, когда увидел её.

Синяя шапка, обветренное лицо, взгляд — прямой, как выстрел.

Тогда он ещё не знал, что одна встреча способна расцарапать до крови самую толстую броню.

***

Ей снился сон. Мужчина с золотистыми, словно полуденное солнце, волосами и бездонно-голубыми глазами стоял перед ней на колене, держал за руку, пристально смотрел в глаза и медленно тянулся к её губам. А потом — целовал. Жадно, властно, так, будто имел на неё неоспоримое право. Его язык прорвался в её рот, сильная рука впилась в затылок, не давая отступить. Это было безжалостно, сладко и пугающе одновременно.

Арина проснулась в смятении, сердце колотилось в груди.

— Переволновалась... — пробормотала она вслух, пытаясь заглушить тревогу, сгустившуюся над её головой плотным туманом.

Мужчина из её сна был не выдумкой. Он был реальным — таким же безупречно прекрасным, каким глядел с агитационных плакатов и билбордов. Стоило выглянуть в окно — и он всё ещё был там, застывший в улыбке, несмотря на то, что выборы давно прошли.

— Развесили своих кукольных принцев повсюду, — мрачно бурчала Арина, чувствуя, как душу раздирает странная нежность, словно остаточный след сна не желал отпускать её обратно в реальность.

Она медленно варила кофе в турке, оттягивая момент выхода за порог. Казалось, после такого сна встретиться с ним — безумие. Как смотреть в глаза мужчине, который только что во сне отнял у тебя волю?

На кухне, к счастью, никого не было — только холодный воздух, пропитанный зимним утром, и её собственные мысли.

Чтобы отвлечься, Арина схватила газету, брошенную кем-то на подоконнике, и, раскрыв её, снова замерла. С первой полосы на неё смотрел он — вальяжный, чуть насмешливый, с тем самым ленивым прищуром, от которого сердце предательски сжималось.

— Чёрт бы тебя побрал... — Арина резко перевернула газету и уставилась в гороскоп.

"Львам сегодня улыбнётся удача. Неожиданная встреча изменит всю их жизнь."

— Было бы неплохо... — грустно усмехнулась она, привычно разговаривая сама с собой.

Но одиночество сжимало её в свои цепкие объятия. Даже в этом шумном общежитии, где стены были тоньше бумаги, Арина ощущала себя до тошноты одинокой. С детства она научилась отталкивать людей — рефлексивно, как дыхание. Лишь бы никто не причинил ей новой боли.

Её крошечная комната, заваленная тубусами, красками и холстами, была для неё и клеткой, и храмом. Но теперь её тихий мир рушился. Дом признали аварийным. Всех переселяли... кроме неё.

Прошлое, как тяжёлая гиря, тянуло на дно: её давно забывшие родители некогда записали Арину в приватизацию чужой квартиры. Чужой — потому что там жила другая семья, и ей места не было.

Оставалась одна надежда — мэр.
Тот самый — из плакатов и из её сна. Мужчина с соломенными волосами, глазами цвета васильков, губами, от одного вида которых хотелось верить в чудеса... и, быть может, с сердцем, способным на справедливость.

Но почему именно сейчас он пришёл к ней во сне? Она никогда не думала о нём как о мужчине. Только как о последней ниточке надежды, за которую держалась изо всех сил.

Арина закурила ментоловую сигарету, глядя в ледяное окно. Дым стелился перед ней, как дорога в неизвестность.

В мэрии она столкнулась с ним лицом к лицу. Он выходил из кабинета, высокий, уверенный в себе, почти неестественно красивый. Его взгляд проскользнул мимо неё, будто она была пустотой. Больной ком подкатил к горлу.

— Я... я на приём, — с трудом произнесла она, обращаясь к секретарю.

— Нестора Витальевича срочно вызвали, — любезно улыбнулась женщина. — Могу записать вас на после Нового года.

— Но... я так долго ждала! — В голосе Арины дрожали обида и отчаяние. Теперь стало ясно, почему он был в пальто, хоть и расстёгнутом.

— Вас записывать? — равнодушно переспросила секретарь.

Арина развернулась и вылетела из приёмной. Босые нервы гнали её вперёд. Она увидела его силуэт у лестницы.

— Подождите! — закричала она.

Он остановился. Медленно повернулся.