Сладкий яд драконьей мести

Коварная ухмылка не спадает с моего лица. Я поднимаюсь с пола, потирая уже назревшую шишку на голове. Служанка смотрит на меня с опасением, она швыряет в меня домашнее платье и исчезнет в дверях со словами:

— Сами оденетесь, и поторопитесь, госпожа не любит ждать.

Вопреки ее советам, я одеваюсь не спеша, внимательно осматривая свое тело в маленьком настольном зеркале. Удивительно, что я все еще жива. Синяки покрывают живот и спину, и ребра заметно выступают.

Это тело слишком хрупкое и слабое. Без шанса на защиту. Немудрено, что под таким гнетом, Вязали лишилась рассудка. Но мне нужно вспомнить все о себе, или о ней. Что-то подсказывает, что это тело вовсе не мое.

Наконец, натянув на себя тонкое домашнее платье, расчесав волосы и уложив их, я выхожу из комнаты. Служанки нигде не видно, поэтому спускаюсь на первый этаж, где за столом меня уже ждет вся семья, если ее можно таковой назвать.

— Где ты там застряла? — шипит мачеха, одаривая меня яростным взглядом. 

Я подхожу к столу. Он накрыт на троих, для меня нет места.

— Чего глазеешь? Неужели думала, что тебе позволят отобедать с нами после всего, что ты натворила? — ехидно говорит так называемая сестра.

— Не стоит, Тори, не трать свое время на эту паршивку, — ласково обращается к ней баронесса.

От этого притворства меня начинает тошнить.

— Зачем же вы позвали меня? — невозмутимо спрашиваю я, занимая крайний стул. 

От моей наглости у них лезут глаза на лоб, но высказать своего недовольства они не успевают.

— Ты опозорила меня! — рычит отец, которого до этого я даже не замечала. — Ты хоть понимаешь, что натворила?

— Не совсем, — спокойно отвечаю я. — Разве это моя вина? Может, у них артефакт был сломан.

— Ты! — Вскоакивает он из-за стола. — Твоя выходка стоит слишком дорого!

— Подумаешь, всего-то изгнание в проклятые земли. Все же лучше, чем быть здесь, — фыркаю я.

— Да мне плевать, что будет с тобой! Из-за тебя наша семья на грани разорения! — гневается он.

— Как, впрочем, и мне плевать, что будет с вами, — ухмыляюсь я, поднимаясь со стула. 

От этих слов лицо отца зеленеет.

— Да что с тобой стало? Ты никогда не смела перечить мне!

— Это время прошло, отец, — грозно говорю я, делая акцент на последнем слове. — Я больше не та Везалия, которую вы все знали.

Мужчина громко ударяет по столу кулаком, несколько приборов звонко падают на кафельный пол.

— Дорогой, ты так руку повредишь. — Фальшиво играет в заботливую жену мачеха. Отец не обращает на нее внимание, его взгляд устремлен лишь на меня.

— Ты думаешь, что в проклятых землях тебе будет лучше? — ядовито шипит он.

— Возможно. — Пожимаю плечами, пытаясь скрыть накатывающий страх. Все только и твердят, что там творится ужас, но я уже начала эту игру и не могу в ней проиграть.

— Отлично, — злостно усмехается он, занимая свое место, — я уже отправил гонца. Молись, чтобы дракон согласился забрать тебя, иначе… Даже боюсь представить, что еще может придумать графиня.

Звучит, как угроза, но мне не страшно. Я почти уверена, что ответ придет удовлетворительный, а даже если нет, скорее, гнев графини будет обращен на отца. Мне-то терять уже нечего.

— С нетерпением буду ждать письма, — широко улыбаюсь я.

— Заприте эту безумную в комнате! — вопит барон. Тут две служанки сразу окружают меня. — И глаз с нее не сводите!

— Слушаемся, господин, — хором отвечают они, низко кланяясь.

— И никакой еды, — злостно добавляет мачеха, — нечего более тратиться на нее.

Отец одобрительно кивает.

Неприятная, однако, ситуация, но, уверена, меня и раньше не баловали изысками.

Служанки уводят меня в комнату, грубо заталкивая в это мрачное пространство. Я едва удерживаюсь на ногах, успев схватиться за край кровати.

— И чего вы так храбрились? — усмехается старшая из служанок. — Вам нечего противопоставить барону.

Я игнорирую ее вопрос. Она громко фыркает и покидает комнату.

— Лучше бы вам вести себя смирно, — тихо говорит девчушка, что ехала со мной в повозке, — вы же знаете, что может сделать госпожа.

Догадываюсь.

— Ну чего ты там? Пошли уже, не хочу дышать одним воздухом с этой убогой, — ворчит из-за двери служанка.

— Уже иду, — отвечает девушка, добавляя шепотом: — Возьмите.

Она резко встает на ноги, бросает на меня печальный взгляд и захлопывает дверь, отсталая меня в полумраке. Слышится щелчок замка и язвительные комментарии старшей из служанок.

Только когда их голоса затихают, я решаю посмотреть на руки. Служанка успела мне всучить небольшой сверток, а внутри два ломтика черного хлеба.

Стоит быть благодарной. Этой девчушке точно не поздоровится, если кто-то узнает, что она ослушалась приказа своей госпожи.

Желудок впервые напоминает о себе, и я не замечаю, как проглатываю оба куска, не оставив и крошки.

Возможно, не все в этом доме ненавидят меня. Однако чувствовать жалость по отношению к себе тоже не лучше.