Оборотная власть. Его собственность

Спокойствие понятие для меня расплывчатое. Внешне я держусь, внутри же почти бьюсь в истерике. Срочно признать, что я снова начинаю катиться по наклонной, принять меры необходимые по торможению процесса. Знать бы еще почему спустя столько времени обострение. 

Дыхание перехватывает, звонок в дверь раздается, сшибая стул, лечу, с ненормально колотящимся сердцем. Распахиваю и слышу до безумия родной голос. 

- Мама! - возглас глушит.

Бросаемся друг к другу. Опускаюсь на колени прямо на пороге, маленькие ручки обхватывают меня за шею, крепко сжимают. По грудной клетке судорога идет, трепет, счастье, облегчение. Вдыхаю с волнистых волос, прикрыв глаза. Целую несколько раз в щеку, висок. 

Чуть отстранившись, смотрит ясными глазами строго, прямо как он. 

- Мамочка, ты скучала? - изучает мою реакцию. 

- Безумно скучала, - притягиваю еще раз к себе. 

- Я долго скучала, - радостно доносит. 

Не простит, если не буду скучать без нее хоть мгновение. А я и не смогу, без нее жизнь ад и тьма. 

- Хорош, чего вы на пороге, будто год не виделись, - бурчит Эдуард Петрович, наблюдая за нами. 

Ариша оборачивается на деда, я поднимаюсь с пола. 

- Дед, давай, - командует, тянет руку к пакету объемному. 

Эдуард Петрович хохотнув, протягивает. 

- Ну, на. 

Хватается, поклажа с грохотом падает об пол. 

- Тяжелый, - пыхтит Ариша и тащит за собой вглубь прихожей. 

- А разуваться кто будет, - напоминаю. 

- Ой, забыла, - бросает пакет с добычей из мира игрушек. 

Садится на стульчик детский, растегивает липучки на туфельках розовых, снимает. Аккуратно ставит на полочку обувницы и снова хватается за пакет. 

- Ариш, а дедушку не пригласишь на чай?

- Мамочка, деду некогда. 

Эдуард Петрович смеется весело. 

- Тим обедает, проходите, и вам разогрею. 

В моем доме Морено частые гости, доверяют моим рукам, позволяют себя накормить. 

- Тима, ты тут? - кричит дочь. 

- Тут, тут, - откликается Тим из кухни. 

- Помогай, - просит, плюхнувшись на колени рядом с пакетом.

Обращаю внимание к Эдуарду Петровичу, так и не ответил, любуется умиленно внучкой. 

- Я поеду, Юль, в следующий раз. Правда некогда. 

Улыбки у нас не сходят с губ. Счастье наше, общее одно на всех, радость. 

- Ариш, дедушку иди целуй, - зовет дед ее. 

- Я занята, - отмахивается принцесса Молчанова. 

- Ах вот оно как, - смеется обескураженный дед. 

- Ариш, дедушка расстроится, иди целуй, потом будешь разбирать подарки. 

- Не обидится, дедушке некогда, - вещает важно, даже не взглянув. 

- Ой, заумь, - хмыкает Эдуард Петрович и прощается со мной. 

Закрываю дверь, присаживаюсь рядом с принцессой, целую в макушку, убираю с лица прядки вылезшие из хвостиков. Желание сжать надолго, надышаться, натискаться, не отпускает. Все нормально, Аришы не было всего два дня. Всего... 

- Голшок, иглушки, соска, смотри мамочка, - в захлеб перечисляет аксессуары для пупсов. - Тима! - горланит так, что уши закладывает. 

- Иду я, иду, - бурчит Тим, появляется с кружкой кофе. 

- Тима, помогай, - не унимается малышка, тянет коробку с куклой из пакета. - Тяжелая какая... 

Тим садится на пол, ставит кружку рядом с собой, я перехватываю, поднимаю, убираю на комод. Вытягивают вдвоем коробку, начинают вскрывать, восхищаются красивым пупсом. Перебирают одежду, тут же собираются примерить Я улыбаясь, глубоко вдыхаю, с задержкой выдыхаю. Вернул, как и положено, пропитанную его любовью, нежностью, запахом, теплом.

Каждый раз как Молчанов забирает Арину на выходные я заново переживаю тот день из роддома. Протащил по аду не задумываясь вытяну ли я подобного или съеду окончательно. Передумал он забирать, или правда не собирался, наверное никогда не узнаю. На слово, конечно, не поверила, что только сдать кровь спец группе из центра Озерских вынес из палаты. Это можно было сделать мягче, не настолько жестоко и в том числе позже, срочности не было. Или я снова чего-то не знаю. 

Тяжелые воспоминания не отпускают и отпустят ли когда-нибудь сомнительно. Мне кажется я не перестану бояться никогда, что Молчанов заберет у меня дочь, нашу общую дочь. 

- Юль, выдыхай, - говорит Тим шепотом, сжимает пальцы мне не надолго. - Мама, помогай, у нас не получается, ты у нас спец по переодеванию кукол, мы то только раздевать умеем. Да, Ариш?

Забираю куклу, дрожащими пальцами облачаю в платье воздушное. 

- Тлусы забыла, - опомнилась Арина, перекладывает со знанием дела вещи, перечисляя, ищет нужное. 

- Ну вы с дедом понабрали, - сокрушается Тим, шлепнув ладонью по лбу себе. 

Вроде все и правда нормально, только ком в горле застрял, сглатывать пытаюсь безуспешно. Я чувствую всем своим существом, что-то пошло не так, в солнечном сплетении тянет, будто душу из меня вытаскивают. 

Остаток дня пролетает в суете, Тим сегодня дольше обычного задерживается. За окном ночь, Ариша зацелованная мною спит. Прибираясь на кухне, поглядываю на задумчивый вид бывшего мужа. Встречаемся глазами, удерживаем ненормально долго зрительный контакт. 

- Не хочется домой? - прочистив горло, обрываю неловкую паузу. 

Всматривается, поднимается, решительный настрой заставляет отступить, сердце срывается в скач. Подходит близко, нарушив все границы приличий, сбивая дыхание. Не понимаю, я боюсь, нервничаю или меня волнует его близость. 

Отлично знаю Тимофея Морено как мужчину, повадки...

Убирает с лица выбившиеся пряди из собранного хвоста. Долгим пристальным взглядом опаляет лицо, задерживается на губах. Одной рукой упираясь о стол, ловит в капкан, другой ведет от плеча до локтя, сжимает, склоняясь к рту. 

Мы часто видимся, проводим свободное время вместе бывает, часто заезжает, передача ребенка происходит только через него. Забирает Тим, возвращает тоже он. Всегда целует в щеку, может обнять, все эти жесты скорее дружеские, без подтекста. Мы близкие люди, словно одна семья. А в данный момент передо мной мужчина, желающий секса. Напирает, проявляет силу, выражает настрой. Во время соприкосновения сглатываю громко, не препятствую, вздрагиваю, отпрянув. Тим же не сдается. Обхватывает затылок, все равно напористо припадает к губам. 

Упираюсь в грудь ладонями, оттолкнуть, выходит не сразу. 

- Что ты делаешь? - шепчу сдавленно. 

- Хочу тебя... - атака на шею, влажным поцелуем спускается к ключице. 

Силой берет, возможно чувствует колебание. 

- Прекрати, не надо... - выдыхаю, уворачиваясь. 

- Давай вернем былую Юлю, я готов повоевать. Юль, слышишь, роднее тебя нет. Меня все так же тянет к тебе. 

Резкий разворот в кольце рук, подставляю спину. Перевожу дыхание надрывное. 

- Ту Юлю вернуть нельзя, она умерла, давно. 

- Ты сама себе это придумала, - одурело сжимает, по бедрам ведет с нажимом пальцами, задирает платье легкое. 

- Тим... 

- Юль... - шепчет, кусая шею. 

- Нет, - твердо выдаю, рванувшись на волю. 

Отпускает с промедлением, дышим тяжело оба, мериемся выдержкой. Оправляю платье, обхожу стол, обхватив плечи. Потряхивает, снова, опять, главное, чтобы не как раньше - постоянно. 

Потирает лицо устало, руки на груди складывает. 

- Езжай домой, будем считать ничего не было, - тороплюсь уладить. 

- Так было, любила. 

- Зачем ты поднимаешь старое? - поражаюсь. 

Чувствовала перемены грядут в размеренной жизни. И это только начало, если течение подхватит, из плена уже не вырваться. Нахлебаюсь.

- Юль, с Арисом все, придется принять. 

Молния прошибает меня от звука имени, в жар бросает, слезы набегают. Понять бы реакции своего организма. 

- Что ты хочешь этим сказать? 

- То что сказал. Либо со мной, либо с ним. С ним уже точки стоят. Ариша и моя тоже, я хочу дать ей полноценную семью. 

- Рехнулся, что ты за бред говоришь. Ты знаешь чья Ариша. Зачем ты... - давлюсь эмоциями. 

- Юль, я был первым, в этом ребенке и моя часть есть. Я всегда буду считать ее своей. Она наша. 

- Замолчи, - шиплю зло, - не хочу слушать этот бред. 

Усмехается горько. 

- Если бы бред. Разве не знаешь кто первым был, тот свой отпечаток оставляет на всем последующем потомстве.