Целительница для дракона. Доказать невиновность

— Довольна, Зоряна, овца ты недоделанная?! Это всё из-за тебя! — вдруг раздалось резкое шипение прямо над ухом.

Я успела только удивлённо моргнуть, прежде чем ощутила на себе гневный недоброжелательный взгляд, от которого так и разило угрозой.

Обернувшись, я увидела перед собой странного мужчину. Передо мной маячило перекошенное от ярости лицо лет пятидесяти, с обширной лысиной в обрамлении редких волос, и нездорово-бледной кожей. Глаза у этого типа были узкие, как щёлочки, и глядели так, словно он планировал впарить мне что-то ненужное, но жутко дорогое.

— Мужчина, что вы себе позволяете? Разорались тут как на базаре! И вообще… — вдруг до меня доходит, что он называл меня Зоряной… Зоряной! В то время как меня зовут Зоей. Нет, конечно, имя отдалённо похоже, но не то, чтобы очень, — …вы, случайно, меня не перепутали с кем-то?

Судя по вытянувшемуся лицу мужчины, он явно не такого ответа не ожидал. Сейчас он стоял, глядя на меня выпученными глазами, будто не понимая что здесь творится.

Как, впрочем, и я.

У меня тоже в голове творилась полнейшая каша. Ещё минуту назад я сидела на кухне с подругой и попивала ароматный чай, а потом вдруг бац… и я уже не пойми, где, а перед мной стоит крайне невоспитанный и несдержанный мужчина, который почему-то называет меня Зоряной. Это вообще что за дурдом и как это понимать?

Краем глаза заметила, что странность не только в мужчине — вместо привычной квартиры меня окружают толстенные каменные колонны, а чуть поодаль вообще вырисовывается фигура еще одного, не менее странного человека.

— Зорька, ты… ты издеваться надо мной вздумала?! — снова зашипел над ухом мужчина. Причем, говоря “зашипел”, я не преувеличиваю — его голос точь-в-точь напоминал шипение гадюки, которая вот-вот кинется, чтобы вонзить свои ядовитые клыки!

Я хотела было ему ответить, но в этот момент другой голос резко оборвал нашу перепалку. Это был царственный и надменный баритон, принадлежащий второму мужчине (тому самому, которого я заметила краем глаза).

В отличие от первого, он был куда более внушительным: высокий, спортивного телосложения, с легкой щетиной, чёрными прямыми волосами до плеч и прямым пронзительным взглядом. На нём был длинный, вычурно расшитый плащ тёмно-винного цвета и золотая цепь с витиеватым гербом. Он держался настолько уверенно и важно, что я сразу поняла: в этой комнате главнее этого человека никого нет. А, может быть, даже и за пределами её тоже!

По крайней мере, он смотрел на нас так, как смотрит полководец на своих солдат. И от этого уверенного взгляда у меня внутри что-то ёкнуло…

— Дитрих Гниденн! — отчеканил он, — Как я уже сказал, не в вашем положении что-то просить у меня! Однако, я готов дать вам то, что вы просите, если вы докажете свой профессионализм. Прямо здесь и сейчас.

Услышав имя, я невольно прыснула и тут же зажала себе рот. Мне послышалось, или он и впрямь назвал его Гнидой?

Мужик, который на меня орал и которого, судя по всему, и назвали Гнидой, испепелил меня взглядом, внезапно икнул и моментально развернулся к говорившему.

— Господин королевский советник, всё, что хотите! Я сделаю, что угодно! — а вот теперь в его голосе явно послышались подхалимские нотки.

Впрочем, совершенно не обращая на них внимания, тот, кого назвали королевским советником, продолжил:

— Сегодня ко мне поступил крайне занимательный пациент, и я хочу, чтобы вы его обследовали. Однако, чтобы вы могли в полной мере показать свои навыки, я усложню задачу. Сейчас в эту комнату зайдут трое, но только один из них будет действительно болен, а двое других лишь притворяются. Ваша задача — за три минуты определить, кто из них настоящий больной. Но и это еще не всё... — советник повернул голову и громко позвал: — Тода!

Откуда-то из полутени выскочил юноша лет, наверное, семнадцати, с растрёпанными русыми волосами и искренней улыбкой. На нём болталась простая льняная рубаха, поверх которой был надет грубый жилет, а у пояса висела потрёпанная сумка. В руках у него был серебряный поднос, на котором стояли три темных пузырька.

— Господин Архилекарь… господин Морган… — пролепетал Тода, чуть пригнувшись, и подняв поднос повыше, — вот всё, что вы просили…

Мой взгляд задержался на Тоде. Этот юноша выглядел добродушным, но очень растерянным. Он старался держаться рядом с советником, как цыплёнок возле курицы, то и дело нервно облизывая губы и кидая на него испуганные взгляды.

— Отлично, — сухо бросил Морган и снова повернул голову в сторону Дитриха, — Здесь три пузырька с настоями. — продолжил он, небрежным кивком указав на Тоду, — Один из них содержит настоящее лекарство. Два других — обычные травяные чаи. Не определите, кто из троих настоящий больной или дадите ему вместо лекарства чай, и я тут же прикажу вышвырнуть вас с глаз моих долой. Все ясно?

“Это что еще за врачебное реалити-шоу? — промелькнуло у меня в голове. — Интересно даже, какой этому грубияну-Гниде достанется приз, если он выполнит все условия этого так называемого советника. Хотя, нет… гораздо важнее, как на этом шоу оказалась я?”

А может, мне вообще все это снится?

Чтобы удостовериться в этом, я тут же ущипнула себя за руку.

Ай! Больно! Блин. Теперь синяк будет!

И только сейчас я обратила внимание на еще одну очень странную вещь.

Мои руки…

Пальцы были тоньше, а кожа– более нежной и упругой.

А это еще что за чертовщина? Где мои мозоли, где морщины? Где мой загар, в конце концов? Почему руки, на которые я смотрю, бледные, будто солнца никогда не видавшие?

Зеркало! Мне срочно нужно зеркало!

Я закрутила головой в поисках зеркала, но того нигде не было. Зато было кое-что другое. Просторный зал, с тяжёлыми каменными стенами, уже знакомыми колоннами, редкими гобеленами и огромным столом, на котором, кажется, лежали бумаги, склянки с травами и что-то, отдаленно напоминавшее приборы для оказания медицинской помощи. На стенах потрескивали факелы, от которых исходил запах горелого масла.

— Время пошло! — неожиданно громко хлопнул в ладоши советник, отчего я вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте.

В тот же момент, дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и в комнату вошли трое. Один шатался и хватался за живот, другой тяжело дышал и кашлял, а третий всем своим видом показывал сильное недомогание: опущенная голова, вялые движения.

Все трое выглядели страдальчески. В равной и крайней чрезвычайной степени.

Дитрих Гниденн, как с цепи сорвавшись, моментально кинулся к ним. Засуетился, принялся хватать за руки, пытаться нащупать пульс и измерить температуру. Потом стал зачем-то стал прижимать ухо к спине одного из «больных», тормоша того: “Признавайся, это ты притворяешься?” В общем, мне, проработавшей терапевтом в районной поликлинике тридцать лет, моментально стало понятно, что он не имел ни малейшего понятия, кто из троицы действительно болен!

Да что там не имел понятия — он даже диагностику грамотную провести был не в состоянии!

В то же самое время мне уже с первого взгляда стало понятно, что двое этих «пациентов» отчаянно переигрывают.

Парень с кашлем, хоть и трясся как осенний лист, но его дыхание было ровным, глаза внимательно следили за реакцией окружающих. И кашлял он дозированно – через равные промежутки времени. Слишком нереалистично для настоящего приступа!

Тот, который хватался за живот и картинно приваливался к стене, так и норовя сползти по ней, тоже выглядел чересчур бодренько. Он настолько театрально открывал рот и надрывно стонал, как будто репетировал в школьном кружке драматического искусства.

А вот третий, который время от времени хватался за правый бок и при этом морщился как человек, схвативший острый приступ, мгновенно обратил на себя моё внимание. Так ведут себя пациенты с тяжёлой почечной коликой или воспалением — похоже, что его боль настоящая. Он стоял практически по струнке “смирно”, опасаясь даже шелохнуться, ведь каждое движение может спровоцировать новый болевой синдром. Это, между прочим, уже не шутки!