Сейра выбирает свободу

Шатен вскидывает голову и буквально прожигает меня ненавистью. Во взгляде явственно читается желание убить, и… я по наитию понимаю, что мы не договоримся. Прямо сейчас он слишком взбешён — не услышит. На первых порах мне придётся справляться силой. А как? На помощь блондина рассчитывать не стоит. Использовать на парне жезл? Ради его же блага, да? Выглядит отвратительно и… бессмысленно. Что я буду делать, если, чуть отдышавшись, он снова бросится?

—  Какой злой, —  задумчиво тяну я и, едва касаясь, убираю упавший ему на глаза завиток обросших волос.

Парень дёргается и, сдавленно охнув, повисает на руках.

Я не сразу понимаю, что его парализовало. Он… пытался меня укусить?! Я смотрю на собственные пальцы. С ума сойти, я едва их не лишилась. Если бы не магия, он бы укусил, а то и вовсе откусил. Меня передёргивает, и я едва не прячу руку за спину.

—  Злой зверёныш, —  соглашается торговая представительница. —  Его будет забавно укрощать.

Парень постепенно приходит в себя, паралич спадает, и я обжигаюсь очередным убийственным взглядом, парень выпрямляется, гордо расправляет плечи, насколько позволяет его подвешенное в прямом смысле положение.

Спасти его было бы неплохо, верно?

Я склоняю голову к плечу:

—  Ты ведь понимаешь, что я могу стать твоей хозяйкой? Что твои жизнь и смерть будут полностью в моей воле? —  спрашиваю я.

—  Я сам себе хозяин, сука.

Не знаю, что моя сопровождающая хотела сделать, я останавливаю её жестом и спокойно продолжаю разговор:

—  А как насчёт второй части того, что я сказала? Хозяин ты себе или нет, это одно, но ты ведь не можешь отвергать тот очевидный факт, что твоя жизнь прямо сейчас зависит от меня. Разве не стоит быть милым, чтобы я лучше к тебе относилась?

—  Жизнь? —  он вдруг заливается сумасшедшим смехом. —  Скажи это им, отцу и дяде, которых вы убили. Да пошла ты… Сука! —  самое нежное слово в потоке грязной брани.

Вот и поговорили.

Он роняет голову, тяжело дышит.

И я сдаюсь, оставляю его в покое, оглядываюсь. На первом этаже немолодые мужчины были, тот же повар с первыми морщинками в уголках глаз и проседью в тёмных волосах. Но здесь, на втором, “игрушки” от двадцати до тридцати, может быть, до тридцати пяти. Если отцу парня было под пятьдесят, то его… отбраковали?

Парень всё ещё бормочет проклятия, и я окончательно отступаю. Потому что он утянет на дно нас обоих. Достаточно представить, что вот я вернусь вместе с ним и… пойдёт он на кухню мне за ужином? Да никаким жезлом я не заставлю его быть полезным. Третьего раба покупать, а этого… на цепь, чтобы на тех же кузин не бросался? Спасибо, воздержусь. В конце концов, я не служба спасения.

Да и как ему помочь? Как вернуть желание жить тому, кто потерял всех и всё?

—  Скучный, —  морщусь я, чтобы оправдать потерю интереса и перевожу взгляд на русоволосого молодого мужчину, наблюдающего за мной с нескрываемой брезгливостью.

Может, хоть с этим повезёт? Но… раз он позволяет себе подобный взгляд, значит, моя мысль о том, чтобы быть милым ради лучших условий, до него не дошла. Или дошла, но он её не принял. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки, однако он уклоняется, насколько цепь позволяет, и усмехается он мне в лицо:

—  В гробу я тебя видел.

—  Вот как? —  я склоняю голову к плечу. —  Тебе нравится боль? Иначе я не понимаю, зачем ты провоцируешь.

—  Пошла ты, —  повторяет он устало.

Реальность оказалась не такой, как я себе воображала.

Русый хотя бы не горит жаждой убийства. Мне кажется, он просто не верит, что я могу отнестись к нему хорошо. Скорее всего, воспринимает мои вопросы как изощрённую издёвку и прелюдию к “укрощению”.

Смогла бы я до него достучаться?

Я оборачиваюсь к торговой представительнице:

—  Госпожа, хотя я ищу мальчика с характером, я хочу, чтобы он был способен принести мне завтрак в постель и не плюнуть в тарелку по пути.

Ну, я не знаю, как сказать ещё, чтобы мужчина меня понял.

—  Эти парни вам не подойдут, госпожа, —  спокойно признаёт она, не навязывает.

Я всё ещё жду реакции русого, но… Честно? Он мне не нравится. Если к блондину меня сразу неудержимо потянуло, и я поняла, что готова подставиться лишь бы его получить, то, глядя на русого, я испытываю облегчение от того, что мне не придётся держать его рядом.

—  Да, госпожа, я буду искать дальше…

Устала. Живот всё ещё припекает.

Нужных рабов у этой торговой представительницы нет, видимо, не та специализация. Значит, мне нужно к её конкуренткам. В Торговом Доме выбор колоссальный, кого-нибудь я обязательно найду.

—  Госпожа, почему вы не хотите воспользоваться услугами агентства? Я ручаюсь, что профи отберут варианты под ваш запрос гораздо точнее, чем вы сами.

Хм? Почему никто не сказал мне об агентстве?

Я никак не могла взять в толк, почему работорговля организована откровенно неудобно для клиентов вроде меня.

—  Я выбираю своего первого раба, госпожа. Признаться, я была взволнована, нетерпелива и переоценила свои силы, —  я с улыбкой признаю “конфуз”.

—  Стоимость услуги сто двадцать три шото и два процента от стоимости раба в случае покупки.

—  Годится.

К кузинам я возвращаюсь минут через двадцать. Появляюсь, лениво обмахиваясь бумагой от агентства. Начиная со второй половины завтрашнего дня я могу прийти в любое время в течение недели, и мне представят подобранные варианты. Естественно, если я приду слишком поздно, кого-то из “моего” списка уже могут продать, но в этом случае список пополнят новыми вариантами.

Можно было бы заказать просмотр на дому или в смотровых крупных городов, однако услуга эта недешёвая, так что придётся вернуться.

Я демонстративно отдаю бумагу блондину, и он понятливо прячет документ в сумку.

Девушки поднимаются с дивана. Одна из кузин чуть разочарованно спрашивает:

—  Так ты не стала покупать, дорогая?

—  Оказывается, существуют агентства, дорогая. Было немного странно узнать об этом не от вас, —  похоже, у меня тоже начинает вырабатываться словесный яд.

Кузина лишь пожимает плечами, за собой она не чувствует ни капли вины и даже для вида не смущается:

—  Прости, дорогая, нам показалось, что ты намерена выбирать исключительно самостоятельно. Агентство никогда бы не предложило… мусор.

Не буду реагировать.

—  Мне нужна одежда и всякая всячина, —  я спокойно меняю тему. Пусть думает, что её плевок ядом настолько незначительный, что я даже не заметила.

А сама я кошусь на блондина. Таскаясь за мной по этажам, он заметно сдал. И дело не только в хромоте. Он бледен и тяжело дышит, на лбу испарина. Я боюсь, ещё чуть-чуть и он упадёт.

Переглянувшись, кузины кивают, и я понимаю, что они что-то затевают против меня, что-то, ради чего они готовы терпеть поход по магазинам. Я перевожу взгляд на Тами, но она лишь лениво тянется, всем своим видом показывая, что засиделась и устала. Тами предлагает отправиться в ресторан пообедать, и надо признать, что она права.

Мы спускаемся обратно на первый этаж, покидаем Торговый Дом. Я с тревогой оглядываюсь на отстающего блондина, но он, хоть и нетвёрдо, но идёт за нами.

Ко входу подъезжают сразу два экипажа, и я про себя тихо радуюсь, что все вместе в один мы не втиснемся, поэтому я остаюсь с Тамирой, а девочкам придётся наслаждаться общением друг с другом.

Я забираюсь в салон. Тами —  следом.

Мой блондин почти что вваливается на подгибающихся коленях и сразу опускается на пол рядом с парнем Тамиры. Кажется, он пытается быть тихим, но дыхание слишком громкое, и Тамира морщится.

—  Сейри, дорогая, может быть прикажешь ему идти за экипажем? —  предлагает он.

Я почти уверена, что она не всерьёз, но именно что “почти”.

Пока я давлюсь эмоциями, блондин подаётся вперёд и упирается лбом в пол —  молчаливая мольба о пощаде.

—  Экипаж уже тронулся, дорогая, —  нахожусь я.

—  О-о-о… Сейри, тогда хотя бы позволь ему выпить лечебное зелье. Должно быть в одном из пакетов.