Молохи. Пепел наших душ. Том 2. Ренегат

В миг, когда я отшатнулась, картинка перед глазами резко исказилась. Текли полосатые обои на стенах, бордовые портьеры, плыл под ногами пол. Незнакомая комната словно сползала с холста, оставляя после себя неразборчивую мазню.

Под напряжёнными пальцами скрипнула обивка подлокотника. Я вновь сидела на резной кушетке в уже знакомой прихожей. Всего лишь сон, но сердце до сих пор не унималось. Кажется, моё подсознание взбунтовалось и перемешало ворох происходящих в последние дни событий в изощренный фильм ужасов.

Ощущения чужого присутствия возникло неожиданно, как выскочившая из-за угла мирного переулка агрессивная дворняга. Замерев, я опасливо подняла взор.

Над кушеткой отвесной скалой возвышалась тёмная мужская фигура.

Тяжёлый взгляд молоха скользнул по мне снизу вверх. Секунда в плену потемневших до черноты глаз, и дышать стало нестерпимо тяжело. Будто вместо воздуха вокруг плескалась раскалённая лава.

Вскочив подобно разжатой пружине, я инстинктивно отступила, одновременно с молохом, подавшимся вперёд. Пространство узкого коридора утопало в напряжении с каждым его шагом, вынуждавшим меня пятиться.

С молоха ручьями текла вода. Босые ступни оставляли характерные влажные отпечатки на лакированном паркете. С ремнём, похоже, так и не справились – вынутый из петли язычок безвольно болтался, но пряжка осталась не расстёгнутой.

Неестественная бледность отступила, но казалось, легче Андрею не стало. Интуитивно я понимала: одно неверное движение, и меня способны размазать по входной двери, о которую только что ударились пятки. Дальше отступать было некуда.

– Снимай, – хрипловатый голос, вплетённый в хаотичные тени голых ветвей деревьев, дрожащих на стенах, вспорол кожу как медицинский скальпель.

Язык прилип к нёбу. Чудовищными усилиями стараясь не поддаваться панике, я резво освободилась от чужой куртки и протянула её молоху. Тело выдавало – рука чуть подрагивала от напряжения.

Подцепив косуху, Андрей небрежно швырнул её в сторону вешалки. Наотмашь, будто перчатку вызывающего на дуэль. Не долетев, та сползла с тумбы и осталась валяться на полу бесформенной кучей.

– Мне тебя из них вытряхнуть? – на острых скулах молоха заметно дрогнули желваки.

Проследив за колючим взглядом, я загнанно уставилась вниз, на виднеющиеся из-под длинного подола платья носки красных туфелек. Могла бы сразу догадаться. Зачем я вообще…

Щёлкнув изящным замочком на щиколотке, лихорадочно стянула правую. В отличие от своего собрата второй решил взбунтоваться. Замок вцепился в тонкую ткань подола намертво. Закусив губу, я аккуратно дёргала ремешок, но замок выпускать из своего плена измятый шифон не спешил.

Наблюдали за моими нервными манипуляциями недолго. Молох присел на корточки, и в следующий миг я едва не потеряла равновесие, почувствовав на щиколотке стальную хватку. Обхватив туфельку одной рукой, Андрей обернул вокруг пальцев другой тонкий шифон и бесцеремонно дёрнул его в сторону.

Треск рвущейся ткани заставил содрогнуться. Мгновение, и замок поддался, туфельку с моей ноги беспрепятственно стянули.

- Спятил, что ли?! – я растерянно ухватилась за уныло повисшие лоскуты, бывшие некогда изящной волной подола, - я же просто… Мне нужно было…

Взгляд резко поднявшегося молоха буквально прилип ко мне и застыл, как насекомое в капле янтаря. Пугающее ожидание пеленало в липкую паутину. Плескалось у онемевших ног. Дрожало в воздухе испуганным мотыльком, потерявшим ориентир. Это те бесконечно долгие мгновения, когда осознание собственной ничтожности ощущается как никогда.

Облокотившись рукой о короб дверного проёма, Андрей навис надо мной подобно каменному утёсу.

– Выметайся...

Надрывный шёпот утонул в хрусте где-то над головой. Белые мраморные пальцы смяли лакированный откос, будто он был выполнен не из цельного массива, а из хрупкого пенопласта. От мимолётной мысли, что на месте несчастного короба могла оказаться моя нога, стало дурно.

Благо, дверь открывалась наружу, чем я немедля воспользовалась, нащупав за спиной ручку. Вылетев за порог, я с прытью удирающего от хищника зайца ринулась к лестнице. Голые ступни кусал холод каменных ступеней, когда под высокими сводами парадной заметалось эхо хлопка двери за спиной.

Меня не интересовало, какой это этаж, и где расположены лифты. Телом и сознанием завладела единственная мысль – не останавливаться. Убираться отсюда как можно быстрее.

Пробежав на одном дыхании несколько лестничных пролётов, я выскочила из парадной, чуть не зарядив железной дверью по лбу собственного брата.

-–Лина, зачем ты вышла? – мастерски увернувшись от внезапной угрозы, Сашка набросил на мои плечи куртку, которая была оставлена в гардеробе рядом с выставочной залой, – почему босиком? Где туфли?

У меня не возникло ни малейшей мысли обуваться перед бегством. Как и возвращаться за утратой.

– Чёрт с ними, – я бросила вороватый взгляд на дверь парадной и ринулась к машине, ёжась на ходу от впивавшегося в кожу ступней холода мокрого асфальта и колючих игл мелкой мороси, – давай уедем.

Меня до сих пор трясло. То ли от пронизывающего ветра, который бросился навстречу, едва я очутилась под открытым небом, то ли от выходки молоха.

Забравшись на сидение рядом с водителем, я попыталась сложить на коленях длинный подол, скрыв за слоями шифона изорванную часть. Однако мои дёрганные манипуляции не остались без внимания.

– Что с платьем? – обманчиво спокойный тон брата был хорошо знаком.

– За гвоздь зацепилась, – я и в более привычных обстоятельствах не мастер лгать. Немудрено, что и сейчас с треском провалилась.

– Что этот «гвоздь» выкинул? – вжикнув ремнём безопасности, Саша снова просканировал меня пытливым взглядом с головы до босых пят, – Рассказывай.

Идти на попятный не было сил.

– У меня каблук сломался, – шмыгнув носом, я подтянула укрытые невесомой тканью колени к подбородку, – И я… ну…

К моему удивлению, скомканное повествование продолжили за меня.

– Красные туфли, – коснувшись затылком высокого подголовника, Сашка сжал пальцами переносицу и издал полувздох-полустон, – не говори, что ты их надела…