Медленно тру лоб.

- Ты, наверное, хочешь знать, что случилось.

- Наверное. Примерно на одиннадцать из десяти.

Я усмехаюсь. Удивляясь, что в его средневеково-научном лексиконе есть такое выражение. А потом - расписываю.

- Почему ты не сказала, что что-то не так?

- Не знаю! Я хотела. И… не смогла.

Сейчас кажется, что даже про сон!

Лицо мужа мрачнеет, он прислоняется к стене, сжимая зубы.

- Интереса ради, Дредгар тебе что-нибудь говорил?

- Что ты уничтожишь половину империи. А может, и всю, если повезёт… - объясняю и это тоже.

Теперь Аштар слегка замирает. Вскидывает подбородок.

- Это правда? - уточняю, глядя ему в глаза.

Пауза - достаточно долгая, чтобы заметить, как напрягаются его плечи.

- Как посмотреть, - отвечает муж наконец.

- Ты хочешь убить бога? - Я сажусь прямее. - Если так, то скажи, будь добр!

- Нельзя убить Тёмного. Можно уничтожить сосуд и ослабить его влияние в этом мире. И… да, это опасно, но Дред как всегда всё переврал. - Он поджимает губы. - Я расскажу, когда вернёмся, что захочешь. Пойдёт?

- Ладно, - выдыхаю.

- Ладно?

- Что?

- Серьёзно? Поверила мне?

Он правда немного странный сейчас. Как и я, впрочем.

- Ты всё-таки мой муж. А твой брат - враг, который лез в мой разум. Конечно, я твою версию выберу.

Аштар щурится, его ноздри чуть вздрагивают, выражение становится опять каким-то… нечитаемым.

Отворачивается к окну.

- Теперь ты расскажи, почему появился в таком виде, - прошу я… тише, чем планировала.

- Потому что Дредгар должен был поверить. - И он тоже объясняет.

Ах. Ну… Да. Это звучит разумно. В смысле, куда адекватнее, чем “меня действительно впечатлила угроза твоей жизни”. Наверное, я рада.

Но не могу перестать думать: он всё равно пошёл на большой риск. После того, как обещал защитить меня.

Защитил всё-таки…

Самое дикое во всей этой ситуации - что я внезапно чувствую неловкость.

То есть, меня угрожали убить. Тёмные корни разрывали стены. Я бежала, даже немного дралась - вспоминаю, глядя на духа, который уплывает в соседнюю комнату. Но в какой-то момент сознание стало выдавать меньше эмоций по поводу всего этого кошмара.

Стало реагировать на глупости.

Наверное, защитная реакция. Так и сходят с ума в этом мире, становятся такими, как императорская семейка. Но я буквально не могу переключиться. Смотрю на мужчину рядом - как он стоит у стены, на его плечи и напряжённые кисти - и на меня накатывает.

Почему-то кажется, что за последние полчаса между нами произошло что-то действительно важное. От чего не спрятаться.

Отвожу взгляд, всё же пытаясь. Ставлю локти на колени и роняю голову на руки.

Слышу шаги. Аштар заходит в уборную, не закрывая двери - вдруг понимаю, что там до сих пор льётся вода.

Он возвращается где-то через минуту. Скрипит стул рядом.

- Ты вся в пыли.

Рука берёт мою. Отводит от лица, аккуратно переворачивает - и кожи касается ледяная мокрая тряпица.

Я чуть не подпрыгиваю.

- Ты чего?

Не реагирует. Расправляет мою ладонь, стирает с неё грязь, в которой я и правда измазана. И каменную пыль, и какую-то сажу…

У меня дар речи пропадает. Не потому что он раньше мало меня касался, а потому что…

Не с такой целью.

Полотенце становится менее ледяным, а в лицо вообще будто брызнули кипятком. Я же пыталась разобраться с неловкостью! А тут…

Это можно считать союзническим жестом? Можно вообще сказать, что я его сейчас успокаивала как союзник, а он меня защищал? Ну, может, капельку теплее? По-дружески?

Да. И целовались мы по-дружески. И вообще, в браке именно дружбой и занимаются! Нет, если это защитная реакция, то мне нужна другая, уже от неё.

Дышу. Задерживаю дыхание, когда муж наклоняется к моему лицу. Его лицо - сосредоточенное и мокрое. Он тоже умылся, и вода капает с белых волос мне на бедро.

Полотенце трёт лоб, на котором я, видимо, оставила разводы. Потом - что-то на щеке. На шее.

- У тебя тоже одежда в пыли, - сообщаю тихо.

На плечах - следы от моих рук.

- Переоденусь.

Похоже, и мне придётся взять вчерашнее платье. Да, вот хорошая мысль. Одежда, внешний вид, всякие мелочи.

Наконец, Аштар заканчивает и бросает тряпку в небольшой таз. Но остаётся сидеть, упираясь коленями в мои.

Я сглатываю. Надо… реально поискать что-то ещё.

- Делать-то что дальше? - спрашиваю, возвращаясь к мыслям о выживании.

- Пойдём заберём сердца. - Взгляд льдистых глаз ловит мой.

- Император отдаст их теперь?

- Он своё добро уже дал. Ключи хранят советники.

- Если они отреагируют, как остальные, будет непросто.

- Конечно, они отреагируют как остальные. - Муж морщится и немного откидывается на стуле. - Но я пойду сначала к Мортвальду, потом к другим “своим”. С ними - добывать ключи.

Медленно киваю.

- А потом улетим отсюда, - добавляет он.

- Сегодня? В ночь?

- Как получится.

Эта слишком размытая формулировка мне интуитивно не нравится.

- Слушай, давай попробуем уже уйти от тайн и недомолвок в браке! А? - Язык мой тоже живёт своей жизнью на нервах.

К моему удивлению, Аштар отвечает:

- Две вещи. Первая - Дредгар нашёл магию, которую я не вижу. - Его зубы сжимаются между словами. - Это плохо, мне нужно обдумать и парировать.

- А вторая?

- В отличие от него, у меня есть моменты силы и слабости. Силу я показал, смогу и ещё раз-другой, наверное. Но сейчас я использовал больше, чем хотел.

Меня остро колет. Возможно, даже парой разных эмоций.

- Тебе плохо?

- Пока нормально. Но не хочется попасться в момент, когда я ничего не смогу.

Чёрт.

А чего я думала? Ему “нормально” уже месяц. Кажется, он в этот месяц меньше колдовал по сравнению с предыдущим, наверняка берёг “ресурс” - но сейчас бережливостью и правда вообще не пахло!

У него по-прежнему слегка усталый вид. Под глазами проступил рисунок вен - темнее, чем нужно. И это не прошло. Я вспоминаю, что император говорил про печати. “Позволить им ослабить моего брата до предела”. И тогда… убить?

Его можно убить во время приступа?

На мою влажную шею будто дует ледяной ветер. Я убеждаю себя не чувствовать вины - но её с лихвой замещает липкий страх.

Нужна ещё какая-то защитная реакция. Просто убрать эмоции. Действовать рационально - потому что вопрос выживания не решён.

- Ладно, я морально готова, - говорю, делая вдох.

Хотя, конечно, не готова ни черта.