Перестаю вслушиваться в их странные разборки и всё дальше удаляюсь.

Запыхавшись на бегу, ещё на подходе к нашей комнате в общежитии, слышу рёв из-за двери.

Аланья плачет.

Вот, дурёха. Повелась на пошлый розыгрыш драконов? Почему-то я себя убедила и больше не сомневаюсь, что именно они виноваты.

Толкаю дверь, залетаю.

О! Ландия у нас в гостях. Сидит на кровати Аланьи, которая уткнулась ей в колени и рыдает. Ландия гладит подружку по голове и по спине, тихонечко приговаривает:

— Не плачь, Аланья. Успокойся. Тебе нельзя переживать.

Я напрягаюсь. Это ещё почему нельзя переживать?

Нехорошее предчувствие сдавливает грудь.

Ландия показывает мне глазами подойти, чтобы помочь успокоить подругу. Шепотом здороваюсь и присаживаюсь к ним на кровать.

Мой боевой настрой исчезает. Я нерешительно выговариваю:

— Что случилось?

Аланья отрывает лицо от юбки Ландии, поднимает на меня заплаканные глаза и рыдает громче:

— Я беременна.

Я фыркаю на этот бред. Но как-то я больше не уверена, что это – бред. Слишком серьёзно выглядит рыжая драконица. А уж как убивается Аланья…

Я всё же проговариваю вслух свою идею:

— Ты веришь в эту чушь? Чья-то тупая шутка. Думаю, драконы виноваты, — но голос звучит жалко. Не удаётся убедить даже себя.

Аланья размазывает слёзы по лицу:

— Да… — громко шмыгает носом, — Они и виноваты.

Ландия протягивает ей носовой платок.

Подружка трёт покрасневшие щёки и распухший нос. Громко стенает:

— Я ничего не помню. Как это могло произойти?

Нервы на пределе. Я взрываюсь:

— Да, с чего вы взяли, что целители сказали правду?

Подруги вздрагивают, не ожидая такой бурной реакции, и теперь обе смотрят на меня. Пристально вглядываются мне в лицо. Аланья замирает, даже перестаёт рыдать.

А Ландия втягивает носом воздух. Я наблюдаю, как округляются её глаза, как зрачки вытягиваются в линии от удивленья. Она ошарашено спрашивает:

— Ты тоже?

Холодные мурашки пробегаются по голове, и кажется, что шевелятся волосы. Онемевшими губами переспрашиваю:

— Я тоже – что?

Ландия выносит приговор:

— Ты беременна?

Я даже оглядываюсь через плечо. Как будто это не мне. Как будто в комнате может быть кто-то ещё. Возвращаю затравленный взгляд подружке. Всё еще не верю.

— Я?

Ландия кивает.

Я отрицательно качаю головой.

Она всё нюхает и нюхает и более уверенно кивает:

— Да!

Ландия – дочь Архимага драконов и природной ведьмы. А значит, на половину драконица. У неё звериный нюх.

Смотрю на неё в шоке:

— Ты можешь ошибиться? — хватаюсь за соломинку, но понимаю, что это не поможет. Просто я не готова с этим согласиться.

Язык еле шевелится во рту. Спрашиваю:

— Непорочное зачатие?

Девчонки прыскают со смеху. Аланья окончательно перестаёт рыдать.

— Не-еее, — тянет Ландия. — У тебя был мужчина. И это, действительно, был – дракон.

— Мужчина? Дракон? — совершенно не укладывается в голове. — И, кто же?

Драконица пожимает плечами.

— Такое пока не унюхать. Слишком маленький срок. Можно определить по крови. Если сравнить.

Аланья часто моргает мокрыми ресницами, собирается продолжить плакать.

— Да, кто же из этих гадов признается? Никто не разрешит проверить свою кровь…

Меня интересует другой вопрос:

— Но почему мы ничего не помним?

Аланья сокрушается:

— Может драконы нас опоили и воспользовались ситуацией?

Вот, теперь ледяной волной пробирает до костей. А если это был даже не один дракон?

Яркая картинка вспыхивает перед глазами. Ночь. Вечеринка приветствия первокурсников у озера. Возбуждение, бегущее по венам от чей-то злобной шутки. И… платиновый блондин, хватающий за руку и утаскивающий в портал.

Решаю признаться девочкам:

— Мне подсыпали порошок рога единорога, — отвожу взгляд и пялюсь в пол.

Порошок из рога редкого животного запрещен – он дурманит мозг и вызывает сильнейшее возбуждение.

Люди, которые его часто употребляют, сходят с ума.

Подруги внимательно слушают, не решаясь перебить, пока я говорю:

— Это случилось на вечеринке первокурсников. У озера, — кусаю губы. — Я помню, как Асгар затащил меня в портал.

Ладния всё-таки не выдерживает, вскрикивает:

— Асгар? Он это с тобой сделал?

Машу головой.

— Нет. Не помню. Кто-то ко мне пытался приставать… Я говорила, что не хочу. Умоляла меня не трогать. И…меня вышвырнули в нашу комнату через портал.

— А где это случилось?

— В академском капище.

Ландия фыркает:

— Их место для развлечений. Богохульники.

Я чувствую, что у меня тоже к глазам подступают слёзы – запоздалая реакция.

— Так что же нам теперь делать?

— Как что? — Ландия всплёскивает руками. — Искать отцов ваших будущих детей.

Мы с Аланьей в тупом молчании рассматриваем драконицу.

Потом Аланья сползает с кровати и подходит к зеркалу, расшнуровывает корсет, приспускает верх домашнего платья, перебрасывает волосы на грудь и становится к зеркалу спиной. Она изворачивается головой через плечо, разглядывает свою спину.

— Я вижу татуировку своего истинного дракона. Прямо на лопатках.

Мы с девочками вычитали в древнем гримуаре, что сокровенная татуировка дракона появляется после интимного укуса, если пара истинная. И в точности копирует ту, которая есть у самого дракона.

Проблема в том, что:

— Но кроме тебя, её больше никто не видит.

Ландия поправляет:

— Видит. Видит сам дракон. А, соответственно, и Аланья теперь может увидеть татуировку у него.

Я вскакиваю с кровати и тоже бегу к зеркалу. Судорожно расшнуровываю корсет. Аланья уступает место. Я рассматриваю свою спину. Ну, же. А у меня есть? Я тоже беременна от истинного? Надеюсь…

Но я разочарованно разглядываю бледную кожу, без намёка на рисунок.

— Аланья, а татуировку тебе хорошо видно? Что-то я не могу у себя разглядеть, — сникаю. — Или у меня её нет.

Быть беременной от истинного дракона звучит не так ужасно, как просто забеременеть неизвестно от кого…

Ландия задирает рукав платья:

— У меня татуировка драконицы на предплечье. У всех по-разному бывает.

Мы с Аланьей рассматриваем руку драконицы, но, конечно, ничего не видим. Ведь, видно только ей. Она подмигивает мне:

— Иди в ванну, раздевайся и хорошенько осмотри себя.

Без особого восторга тащусь в ванну и раздеваюсь.

Укладываю руки на живот. Неужели там и, правда, появилась новая маленькая жизнь? Прикрываю глаза, сосредотачиваюсь на ощущениях.

Да, вроде всё по-прежнему. Ничего не ощущаю. Лишь необычное тепло, как будто изнутри живота. Смаргиваю. Придумаю же. Как говорит старший брат – всё моя неуёмная фантазия.

Магинечка Елена! Зачем я вспомнила про Амира. Он меня прибьёт.

Может и, правда, будет лучше, если получится найти отца ребенка. Хотя бы попрошу меня спасти от праведного гнева братца.

Не очень верю, но молюсь магинечке, чтобы нашлась татуировка. Да, может, будущий отец моего ребёнка и редкостный козлодракон, но почему-то именно сейчас брат кажется страшнее.

Ноги чистые. Руки тоже. Грудь, живот. Присматриваюсь к коже, щурюсь. Может татушка тусклая, и её едва видать? Ну, же.

Нет. Нигде нет.

Уже теряю последнюю надежду, но вдруг замечаю сверкающий блик в зеркале, которое висит над раковиной, выше пояса. Мне показалось, что сверкнуло откуда-то снизу. Ну, не. Не может же быть тату на… попке?

Подпрыгиваю выше.

Или может?

Есть!

— Да! — я радостно вскрикиваю, рассмотрев дракона на своей пояснице.

Хватаю полотенце, оборачиваю вокруг голого тела, бегу делиться новостью с подругами.

— Девочки! На моей пояснице сверкает магией дракон! С задранной головой, с расправленными крыльями, которые растянулись во всю спину, чуть ниже поясницы.

Аланья продолжает шмыгать носом.

— Ну, и чем вызван твой восторг?

И в самом деле. Увидела сокровенную татуировку. Впечатлилась. Почему-то показалось, что всё не так уж плохо. С детства любила сказки про драконов, особенно про истинные пары. Ещё маленькой девчонкой так неистово мечтала стать одной из них.