Даже если ты меня ненавидишь

Данте

Я сейчас разнесу к хуям эту вселенную за синяки на лице своей девочки! И это, блядь, не лед! Это точно удар. Когда долго бьешь людей, начинаешь различать детали на автомате. И вспыхнувшая в груди злость за доли секунды трансформируется в ярость, обжигающую легкие.

Огонек смотрит на меня, испуганно распахнув глаза. Серые, с едва заметным переходом к голубому при игре света. Теперь я знаю...

Она топит меня в своих глазах. Таких наивных, чистых. Между нами секунды. Один вдох, медленный выдох. Мои пальцы непроизвольно сжимаются крепче в попытке погасить собственную ярость. Огонек вздрагивает. Открытые предплечья в мурашках.

Идиот! Еще больше пугаю!

Оглушенный грохочущим в груди сердцем, резко убираю от нее руки и ухожу за командой Ночной лиги. Брат Ильхана на удивление легко подстроился под меня сегодня. Наверное, потому, что вечером я должен быть в «Клетке».

Захожу в тренажерку.

Мужики переодеваются, а мне надо куда-то слить злость. Размашисто пересекаю зал, набрасываюсь с кулаками на боксерский мешок и вваливаю по нему серию быстрых ударов под жалобный лязг цепей, на которых он подвешен. Снаряд не выдерживает моей дури. Срывается, падает, поднимая в воздух облако пыли, и получает еще несколько ударов ногами.

— Охуеть... — раздается сбоку.

Вдыхаю в себя пыль. Горло начинает драть. Иду к кулеру, выпиваю пару стаканов холодной воды. Разворачиваюсь к мужикам. Они всей командой пялятся на меня.

Да, блядь! Я превратил себя в машину, в гребаное чудовище, чтобы выживать в этом гребаном мире! А что делать Огоньку? Она же без брони совсем. Так вообще живут?

Мне хочется стать ее броней, даже если у нас никогда ничего не получится.

Без «если». У меня Дана, потом будет кто-то другой, когда я окончательно устану от нее. И, чтобы доказать себе это, вынимаю телефон из кармана и пишу своей типа девушке короткое сообщение:

«Поехали со мной в «Клетку» сегодня».

Дана не боится всей этой грязи. Она с удовольствием возится в ней вместе со мной. Пусть будет пока. И мне плевать, что для нее я буду мудаком, удерживая в груди солнце, подаренное Амалией. Я его чувствую, а Дану нет.

— Разминаемся, — хрипло командую мужикам и наливаю себе еще воды.

— Знаешь, а пожалуй, посмотрю на тебя на ринге сегодня, — говорит брат Ильхана.

Вот только Дауда мне и не хватает! Если ему зайдет бой, он легко объединится с Ильханом в попытке привязать меня к «Клетке». Сам по себе клуб ему, может, не интересен, а вот бабки, которые можно получать с бойца, он с удовольствием положит на свой счет.

Жестко усмехнувшись, решаю показать хоккеистам-любителям совсем другой темп тренировок. Чтобы мышцы горели и смотреть на меня с переоценкой как на товар, Дауду было некогда.

Гоняю их так, что здоровые, крепкие мужики к концу тренировки превращаются во взмыленные тряпки. Устали, начинают все чаще ошибаться. Это наша последняя встреча. У них игра через пару дней. Как раз успеют восстановиться, и тело будет готово к жестким атакам хоккея.

Получаю деньги, жму им руки и, подхватив свои вещи, выхожу в коридор. Кручу головой из стороны в сторону, пытаясь прикинуть, куда мне сейчас двигаться.

Тренер Огонька вряд ли что-то мне скажет. Еще и вопросы девочке задавать начнет. Мой бы начал. Он о нас вообще дохрена всего знал, даже когда мы не говорили. И не сдавал никогда эти мальчишеские секреты. Как все происходит в мире Амалии, я не знаю. Рисковать не буду. Может, эгоистично, из страха потерять шанс быть рядом хотя бы на расстоянии.

В клубе, где я занимался, проще всего всегда было договориться с медиком, если это не касалось каких-то реально серьезных проблем. Местный не может не быть в курсе травмы своей спортсменки, а значит, надо найти медкабинет.

Двигаюсь в противоположную сторону от входа в Ледовый, перебирая найденную в карманах наличку. За такие деньги никого не купишь. Придется переводить с карты.

Звонко смеясь, мимо меня проносится стайка мелких девчонок в черных лосинах и таких же купальниках.

— Стой, — ловлю одну из них. — Где врачи у вас сидят?

— Там. — Мелочь взмахом руки выдает мне направление и срывается за подружками.

«Там» помогает слабо. Приходится покрутиться по коридорам, но я все же нахожу дверь с нужной табличкой. Постучав по ней костяшками пальцев и, получив разрешение войти, оказываюсь в кабинете.

— Ты кто? — поднимается из-за стола женщина в белом халате. — Новый хоккеист? Опять меня не предупредили!

— Нет, я не хоккеист. Боксер, — улыбаюсь ей. — Мне помощь ваша нужна.

— А что в Ледовом делает боксер? — Она удивленно смотрит на меня.

— Говорю же, помощь нужна. Не бесплатно, — решаю обозначить сразу.

— Даже так? — Растягивая слова, врач постукивает короткими ногтями по столу.

— Мне нужно, чтобы человек, о котором я спрошу, не узнал о нашем разговоре. Обещаю, ничего криминального. Вы поможете мне, а я помогу ей. Но тихо.

— Какие загадочные пошли боксеры, — улыбается врач. — Садись, — кивает на кушетку. — Что и про кого ты хочешь узнать?

— У вас тренируется девушка с длинными рыжими волосами. Лет семнадцать-восемнадцать, наверное, — прикидываю я. — Амалия.

— Ну допустим, есть такая, — кивает медик, сцепив пальцы в замок.

— Ее ударили. Я хочу знать, кто это сделал. И часто ли такое происходит.

— Интересно. — Она еще пристальнее меня рассматривает. — А с чего ты взял, что ее ударили? На льду тоже случаются травмы.

— Сомневаюсь, что она плашмя рухнула на ваш лед. Значит, прилетело в лицо. От кого и чем?

— Какое отношение ты имеешь к Амалии? — Вместо ответа врач задает встречный вопрос. — Не обижайся, просто слишком очевидно, что вы…

— Я ее защищаю, — перебиваю. Об остальном и так в курсе, можно не напоминать.

— Родители, наконец, наняли ей охрану? — скептически хмыкает она.

— Я доброволец. Так вы поможете или я пошел дальше искать информацию? — поднимаюсь с кушетки, нависая тенью над женщиной.

— Да сядь ты, — машет рукой, — доброволец. Лучше знает только тренер, — сразу предупреждает она. — Но я почти уверена, что Ами досталось в колледже. У нас более изощренно воюют за свои места на пьедестале. Дома тоже вряд ли станут поднимать руку так очевидно. А вот буллинг как раз может быть. Тем более девочка непростая, на больших соревнованиях высокие места занимает, интервью дает на широкую аудиторию. Красивая. Так что подпортить ей лицо из той же зависти вполне могли, — вздыхает врач.

— Понял, спасибо, — тяну простой белый листок из подставки. Беру карандаш, пишу на нем сумму, под ней вопросительный знак.

В ответ получаю номер телефона. Перевожу деньги и уточняю, где учится мой Огонек.

Выхожу на улицу, прикидываю, как мне туда лучше проехать. Завожу движок и думаю, а почему колледж-то? Уж ее семья точно могла бы позволить себе универ, даже не местный, столичный. Странная хрень какая-то.

Глянув на часы, сворачиваю на парковку перед учебным корпусом. Сижу в тачке, наблюдаю за входом. В медицинской карте Огонька нашлись и курс, и номер группы, но я не буду ломиться внутрь. Тогда девочка точно все узнает. Попробую вычислить так.

Мужская составляющая сразу отпадает. Пацаны не будут бить, они, скорее, зажмут где-то с сексуальным подтекстом. А вот бабы… Бабы в драке как раз всеми силами стараются подпортить сопернице фэйс. Надо просто понять, кто способен нанести такую травму.

Расписание я уже пробил. Минут сорок приходится тусить в машине до конца их занятий. Как только народ высыпает на крыльцо, выхожу на улицу. Ловлю самую шуструю парочку и прошу показать мне студентов нужной группы.

— Вон они, — машет рукой одна из девчонок. — Эти вот трое точно оттуда. Они всегда вместе ходят.

— Спасибо. Слушай, а не знаешь, как зовут ту, что в центре? Вроде ничего такая, — плотоядно улыбаюсь. — Я бы познакомился поближе.

— Чтобы она твои красивые глаза повыбивала? — фыркает вторая.

Женщины... Они даже не замечают, как сдают и топят друг друга.