Тени жизни

Я давно перестала считать время, но, глядя на солдата, понимала, что его прошло немало. Его лицо изменилось — появились морщины, и лёгкая седина добавила ему какого-то нового очарования, не убавив прежней привлекательности. Время текло, а мы продолжали изучать заброшенные города и открывать для себя новые места. Заражённых становилось всё меньше, и они почти не встречались на нашем пути. Казалось, они внезапно исчезли, как будто растворились в этом опустевшем мире. Мужчину совершенно не смущало и не раздражало наше молчание. Ему хватало моего присутствия рядом. Однако, несмотря на мою силу и способность справляться с любой задачей, он упорно пытался помочь, даже в самых простых мелочах, будто забывая, кто я. Когда мы устраивали лагерь, он порой предлагал помощь в том, что не требовало ни малейшего усилия с моей стороны. Я замечала, как он пытается поднять что-то тяжелое вместо меня или спешит разжечь огонь, словно это хоть немного могло облегчить мои заботы. Иногда он исчезал на пару дней, а бывало и на месяц, но всегда находил меня, будто у меня был какой-то невидимый маячок. Я не противилась этому. Чего скрывать, он мне нравился. Хоть я и знала, что у нас ничего не выйдет, его присутствие дарило спокойствие и давно забытое чувство уюта и безопасности. Но неважно, сколько прошло времени или как сильно изменились обстоятельства, я все так же смотрела на мир с осторожностью, зная, что в конце концов всегда остаюсь одна. Я сберегла приличное количество книг с той книжной лавки, что мы нашли с Алексом, и постепенно перенесла их в своё небольшое жилище. Временами я брала одну из них и читала вслух, хотя делала это скорее для себя, чем для кого-то. Но каждый раз, украдкой бросая взгляд на солдата, замечала, как он с улыбкой наблюдает за мной. Мне казалось, что он вовсе не слушал текст, а просто смотрел на меня. Эти моменты были странно уютными, но я раз за разом отгоняла мысли, что пытались проникнуть в мою голову, словно стараясь защитить себя от чего-то неизбежного. В один из дней он молча повёл меня в сторону выхода из города. Мы шли по пустынным улицам, где когда-то кипела жизнь. Мимо нас изредка проходили люди, которые начали возвращаться и восстанавливать свои дома. Потихоньку они отстраивали разрушенные здания, и город начинал оживать, наполняясь тихим гулом возрождающейся жизни. Привычно я натягивала капюшон, скрывая лицо от случайных взглядов. Тень от него падала на мои глаза, позволяя оставаться незамеченной в этой суете. Мужчина всё чаще смелел, стараясь приобнять меня или коснуться руки, но я всегда делала шаг в сторону, избегая его прикосновений. Не стоило нам сближаться... Да и, честно говоря, я видела, как выгляжу. Вряд ли такой ходячий скелет выглядит привлекательно. Моя кожа была бледной и натянутой, скулы остро выделялись на лице. Я понимала, что моя внешность может отпугнуть любого. Но его это, казалось, не смущало. Его настойчивость и тёплый взгляд вызывали во мне смешанные чувства — от смущения до тихой радости. Но я не могла позволить себе поддаться этим эмоциям. Когда я поняла, куда он меня ведёт, то резко остановилась. Мы шли по той самой дороге, которой когда-то вели Алекса в безопасное место. Воспоминания об этом моменте всплыли неожиданно остро, и я ощутила, как внутри всё сжалось.

— Нет, - только и прошептала я, не в силах продолжить шаг.

Он остановился, обернулся ко мне, его лицо смягчилось. Медленно, с лёгкой улыбкой, он сделал шаг ближе.

— Помнишь, ты тогда сказала, что веришь мне? - Его голос звучал спокойно и мягко, как в тот раз, когда он взял Алекса под свою защиту. — Так доверься мне снова.

Я не могла отвести взгляд от его глаз. Во мне бушевала борьба: часть меня хотела довериться, другая — сопротивлялась. Эта дорога, эти воспоминания — они всё ещё были свежи, словно рана, которая не затянулась. Внутри всё дрожало, как будто все эмоции одновременно рвались наружу, но разбивались о непреодолимую стену. Я смотрела на него, пытаясь взять себя в руки, и медленно кивнула. Его улыбка стала шире, будто это был тот самый знак, которого он ждал. Мы двинулись дальше. Дорога, по которой мы шли, когда-то была пустынной и дикой, но теперь она была утоптана и испещрена следами автомобилей — свидетельство того, как мир постепенно возрождался. С каждым шагом мы приближались к городу, тому самому, откуда в меня когда-то стреляли, но где теперь жил Алекс. Место, которое приютило его и, возможно, стало для него новым домом. Я замедлилась, чувствуя, как что-то внутри меня снова сковывает. Но солдат, мягко приобняв меня, повел дальше, уверенно ведя к воротам. Я почти инстинктивно натянула капюшон ещё сильнее, как только мы подошли к охране. Мужчина в военной форме кивнул нам и что-то сказал в рацию, после чего ворота с громким скрипом начали открываться. Мы шагнули внутрь, и я сразу же ощутила, как мир изменился. Здесь было много людей — куда больше, чем я ожидала. Они ходили туда-сюда по делам, смеясь, разговаривая, будто все опасности остались в прошлом. Мимо нас пробежала группа детей, на мгновение остановившись, чтобы с интересом и настороженностью посмотреть на нас. Я прятала лицо глубже под капюшоном, чувствуя непреодолимое желание спрятаться самой, исчезнуть среди этих людей, которым я больше не принадлежала. Внутри всё сжалось. Я видела, как они живут, и это казалось чем-то таким далеким от меня, словно другая реальность, к которой я уже не могла прикоснуться. Годы одиночества отучили меня от шума, внимания и даже от звуков живых голосов. Всё здесь казалось настолько чужим и непривычным, что каждый шаг давался с трудом. Люди продолжали жить, строить свой новый мир, словно я и не существовала. Мужчина шёл рядом, уверенно ведя меня вперёд. Мы подошли к невысокому зданию, и мой нос тут же уловил знакомый запах — лекарства. Больница? Он ненадолго задержался, коснувшись моего плеча, и тихо сжал его, словно пытаясь успокоить меня. Я невольно отметила его жест, но ничего во мне не выдавало волнения. Все вокруг казалось будто сшито из разных кусочков прошлого, и всё же в этом месте удивляла чистота и порядок. В воздухе ощущался легкий запах дезинфекторов, смешанный с запахом пыли и чего-то сладковатого, едва уловимого. Девушка на входе, увидев мужчину, на мгновение отвлеклась от своих бумаг, и её усталая, но теплая улыбка осветила лицо. Она явно узнала его — в этом месте, казалось, каждый знаком с каждым. Мы двигались по длинному коридору, где свет ламп отражался от стерильных стен, создавая почти искусственную тишину. В палаты попадал мягкий свет, преломлявшийся через старые занавески, и даже в этой стерильности было что-то живое, настоящее. Аппараты, хоть и не новые, работали с точностью, и их ритмичный гул наполнял пространство особой атмосферой спокойствия и уюта. Это место было своего рода островком безопасности в мире, где всё давно было нарушено. Проходя мимо одной из комнат, я задержалась. Детская. Сразу чувствовалась разница: весёлый смех, звук разбросанных кубиков, яркие книжки, которые, несмотря на потрёпанный вид, казались настоящим сокровищем для этих детей. Они сидели на коврах, поглощённые игрой, их лица светились безмятежностью, почти контрастируя с серой реальностью за стенами. Здесь, среди детских голосов, мир будто замер, давая возможность на мгновение забыть о всём, что происходило снаружи. Я была рада , что у детей появилось нормальное детство. Я резко обернулась на звук осторожных шагов, сердце на мгновение замерло. Но прежде чем успела среагировать, меня неожиданно схватили в крепкие объятия. Это было настолько неожиданно, что я даже не успела ответить — руки безвольно повисли вдоль тела, будто тело само отказывалось принимать происходящее. А затем, столь же резко, как обнял, мужчина отстранился. Высокий, светловолосый, с лицом, на котором играла счастливая, почти неестественно радостная улыбка. Я стояла, не веря своим глазам. В его взгляде читалось что-то родное и знакомое.