Изгнанница в Голодные Земли, или Консервный бизнес попаданки

Через полчаса

Пока иду в деревню в сопровождении двух слуг — на этом эскорте почему-то настоял граф, — с трудом удается выведать у девочки, что же именно колдун говорил про иномирянок. Из обрывочных детских воспоминаний сложно извлечь конкретику, но создается впечатление, что колдун попаданок недолюбливал. Иначе зачем бы он советовал их отлавливать и уничтожать, как болотную нечисть?

Теперь мне тем более не хочется оставаться в деревне, в опасном соседстве с колдуном. Поразмыслив, решаю, что в предложенной графом сделке нет ничего страшного. Он, видимо, просто хочет со мной познакомиться. Я и сама всегда проявляла интерес к иностранцам в прошлой жизни. Радовалась, когда Света, будучи студенткой, приглашала домой на чай ребят из Камеруна, Колумбии и Нидерландов. Другая культура — это всегда интересно. Наверное, у графа ко мне такой же праздный интерес.

С этими мыслями захожу в деревню, где меня сразу встречают недовольные взгляды. Видимо, все уже в курсе, что я ночевала не в избушке Марии, а в замке. И по какой-то причине это задело людей. Судя по всему, с моралью здесь какие-то странные перекосы. Спать с колдуном и беременеть от него считается нормой, а вот любые другие внебрачные связи — страшным пороком. 

На входе в деревню с трудом уговариваю слуг, двух здоровых верзил, подождать меня на окраине. Я и так здесь чужая, а если начну разгуливать с личной охраной, то, наверно, совсем лишусь шанса быть принятой за свою. А ведь я не собираюсь жить в замке вечно. Слуги с огромной неохотой подчиняются.

Довожу Николию до дома старосты. Здесь вовсю кипит работа, но стоит мне подойти, со двора выходят Мария и другие женщины. Чувствую, как они буквально разбирают меня взглядами на молекулы, наверно, пытаясь уловить признаки того, что я провела ночь с мужчиной. Чем еще объяснить их осуждающие взгляды я не знаю. 

Отзываю Марию в сторонку и говорю:
— Я сюда ненадолго. Только привела Николию. Я решила какое-то время пожить в замке.

Та морщится, как от зубной боли.

— Если вернешься беременная, то знай. Сил возиться с младенцем у меня нет. Изба моя слишком мала для троих.

— А если не беременная вернусь? Нас двоих твоя изба вместит? 

— Даже не знаю, — бурчит она недовольно. — Сейчас, вон, ко Дню Сытых Костров каждая пара рук дорога, а ты решила в замке прохлаждаться. Никому такое не понравится. У нас все трудятся поровну. Небось, вернешься, когда у нас все будет сделано, а? На все готовенькое? 

— Значит, и другие женщины так обо мне думают? — меня пронзает досада. — Что я лентяйка, которая пользуется любым шансом увильнуть от работы? А ты им не пыталась объяснить, что я собираюсь мясо заготовить на зиму?

Женщина пожимает худыми плечами. На ее морщинистом лице мелькает смущение.

— Да откуда я знаю, что ты надумала? Говорить можно что угодно. А на деле все работают, а тебя вон нет. 

— Мария, граф согласился помочь мне запастись мясом на зиму. Прохлаждаться я не планирую. Если у меня все получится, следующей зимой никто не будет голодать. 

— А с чего это он такой добрый? — подозрительно прищуривается она. — Ты, Элоизка, уж больно наивная. Мужчины никогда ничего просто так не дают. Они все так и думают, как бы девичьей наивностью да красотой попользоваться.

Я снова улыбаюсь. Мария моя ровесница, а говорит со мной, как с юной девчонкой. Знала бы она, что я стреляный воробей, наверно, не волновалась бы так. Жаль, не могу ей о себе рассказать. С учетом того, что колдун призывает уничтожать иномирянок, о своем происхождении откровенничать ни капли не охота.

Со вздохом сообщаю ей полуправду:
— Оказалось, мы с графом старые знакомые. Наверное, поэтому он решил помочь.

— Ну ладно. Иди тогда… Хотя нет, стой! — Мария берет меня за плечи все еще крепкими пальцами и ловит мой взгляд. — Ты у меня смотри! Этим мужикам веры нет, графы они или крестьяне! Слушай меня внимательно. Коли запросится граф к тебе в спальню или захочет с тобой наедине остаться… Ты ему не позволяй! Держи дистанцию. В крайнем случае прикинься больной. Обещаешь?

— Мария, я хоть и родилась баронессой, но знаю, что к чему. Не переживай. Я за себя постою.

— Да вот еще что… Чуть не забыла, — добрая душа с озабоченным видом трогает край моего темно-серого, перештопанного платья. — Я тебе платьишко нашла, поприличнее. За травки свои сторговала. Пойдем-ка ко мне в избу, хоть переоденешься. И другое свое платье возьми, розовенькое. Я его тебе простирнула. Будет тебе на смену нарядное.

Что ж, новое платье — это дело. Особенно в мире, где у меня нет ничего своего. Пока мы направляемся к ней в дом, заодно я выспрашиваю все, что меня интересует.

— Скажи, Мария, а кто отец Николии?

— Об этом ее мать никому не сказывала. Она умерла при родах — никто так и не узнал. Кто говорит, что отец Николии — колдун. Кто сказывает, что отцом ей стал лесной дух, что из болота вылез да девчонку красивую испортил.

Понятно. Скорее всего, похотливый колдун постарался… чтоб его молнией стукнуло в причинное место!

— Мария, а в деревне есть керамические горшки? Или, например, пустые бочки?

— Есть, конечно, — кивает она. — Горшки-то у каждого в доме. Раньше в них кашу варили, молоко топили, да и зелья всякие мешали. Вот только многие теперь треснутые или с отколотыми краями — не выдержали времени, а без магии чинить их некому.

— А бочек у нас тоже полно, — продолжает она. — В былые времена, когда магические ледники еще работали, в бочках удобно было замораживать мясо и овощи. Теперь вот стоят без дела, рассыхаются потихоньку, но если замочить да подремонтировать, еще могут сгодиться. А у кого-то, поди, и целехонькие есть — мало ли, вдруг пригодятся.

Так, в разговорах, мы доходим до ее дома. Мария передает мне одежду, я переодеваюсь. В простом, светло-сером платье из льна я действительно выгляжу лучше, чем в прежнем. Беру свое платье баронессы, аккуратно сложенное и обернутое в чистую тряпицу, прощаюсь с Марией и направляюсь к выходу.

Дел невпроворот, поэтому отказываюсь от соблазна помочь женщине по хозяйству. Уборка, готовка — все это потом. Сейчас главное — подготовиться к Дню Сытых Костров!

Но стоит выйти за порог, как замираю, не на шутку испуганная. Перед домом стоит несколько человек. Колдун, Августа и мужики. И лица их… скажем так, не самые добрые.

Мама дорогая, как же меня достали их нравы и двойные стандарты! Небось, пришли осуждать меня за ночь в замке? Или за то, что я не работаю наравне со всеми?

Но через минуту понимаю, что все куда хуже.

Колдун делает шаг вперед и, тыча в меня пальцем, объявляет:
— Взгляните-ка на эту бесстыжую. Она с самого первого дня избегала меня. Все неспроста! Я единственный, кто способен увидеть ее гнилую сущность.

Он вскидывает руки к небу:
— Духи доверили мне правду! Она — иномирянка! Если мы не сожжем ее на костре, нам не будет удачи в День Сытых Костров!