Странник

Солнечные лучи едва проникали сквозь узкие, как бойницы, окна дворцовой библиотеки, разгоняя полумрак и освещая ряды книг. Сонную тишину нарушали порывистые шаги.

– Наконец-то! – нетерпеливо воскликнул Генрих, когда в дверях появился советник.

– Я прибыл, как только…

– Садитесь! – перебил он его и указал на кресло.

Оба сели у окна, но волнение заставило правителя снова встать. Он начал ходить взад-вперед вдоль полок с книгами как раненый зверь.

– Позвольте спросить, что так взволновало вас? – не выдержал советник.

Вместо ответа Генрих сунул ему смятое письмо. Советник разгладил его, пробежал глазами и взглянул на правителя.

– И как это называется?! – закричал он, но потом взял себя в руки и продолжил более спокойно: – Вы же сказали, что все решено.

– Так и есть, – начал советник.

– Да как они посмели?! – продолжал возмущаться Генрих, ничего не слушая.

– У них нет никаких доказательств, – успокоил он его.

– Созовите Совет на завтра! – приказал правитель.

Он вышел из библиотеки с искаженным от гнева лицом, хлопнув дверью, которая тут же снова приоткрылась. Вошел Эйс и остановился в почтении.

– Подойди, – прошипел советник.

Эйс бесшумно подошел и склонился в ожидании.

– Ты уверен, что доказательства уничтожены? – спросил его советник.

– Да, мой господин, причин для тревоги нет, – ответил тот полушепотом, заискивающе глядя на него.

– Собери рыцарей на Совет, – велел он секретарю. – Завтра прибудет самозванец.

Эйс поклонился и вышел из библиотеки, мягко ступая, словно кот.

На следующий день Генрих Бейли, правитель Туманных земель, восседал во главе стола в зале Собраний. Справа от него стоял военачальник, слева – советник. Вокруг стола расположились рыцари, бряцая мечами и шпорами. Все замолчали в ожидании его слов. Генрих задыхался, чувствуя взгляды членов Совета и древних королей с мраморных рельефов и картин в потемневших рамах.

– Я позвал вас, чтобы обсудить претензию на трон, – наконец, смог выдавить он из себя.

Рыцари удивленно переглянулись и разом заговорили, но умолкли, как только встал советник. Он с каменным лицом зачитал письмо и сел на место.

– Пригласите претендента! – приказал правитель.

Высокие, украшенные резьбой с позолотой двери зала Собраний распахнулись, и вошел юноша, на полшага позади него шли Альдо и Стиг во все рыцарском облачении. Члены Совета невольно встали, почувствовав волнение, ведь черноглазый юноша словно сошел с портрета последнего короля. Его гордый профиль был отчеканен на каждой монете и знаком всей стране. Правитель злобно взглянул на него и кивнул советнику.

– Предъявите доказательства вашего права на трон! – подчеркнуто вежливо предложил тот и ухмыльнулся.

Уле подошел ближе и положил на стол пергамент и медальоны. Советник схватился за сердце, а правитель попытался выхватить письмо, однако Эрик не дал ему этого сделать. Он встал и зачитал его вслух всему Совету.

– И вы поверили этому проходимцу?! – взревел Генрих и ударил кулаком по столу.

– Печать короля говорит сама за себя, – спокойно сказал военачальник и добавил: – Перед вами законный наследник.

Эрик подошел к Уле и загородил его собой, положив руку на рукоять меча. Его отряд присоединился к нему. Правителю и советнику ничего не оставалось, как подчиниться и начать готовится к передаче власти и коронации.

Глашатаи объявили на площади о возвращении принца и коронации. Радостная весть разлетелась по городу и окрестностям со скоростью ветра, и на следующий день у ворот дворца бушевало людское море.

Гул толпы было слышно даже в зале Собраний. Здесь все было готово к коронации. На бархатной подушечке лежала, поблескивая золотом, корона. Трон, пустовавший несколько столетий, ожидал своего законного владельца. Вельможи, разодетые в шелка, затихли при появлении наследника. Принц в кроваво-красной мантии, отороченной мехом, вышел в сопровождении Альдо. Все понимающе переглянулись и склонились в поклоне.

– Сегодня мы собрались в этом зале, чтобы засвидетельствовать переход власти к законному наследнику, – начал правитель и посмотрел на Уле, стиснув зубы. Потом продолжил, собравшись с силами: – Я, Генрих Бейли, временный правитель, с полным осознанием ответственности и традиций королевства, провозглашаю Уле Грэя законным королем! Да здравствует король!

– Да здравствует король! – повторили все присутствующие, и эхо разнесло приветствие по дворцу.   

Генрих дрожащими руками взял корону и водрузил на голову Уле. Молодой король почувствовал ее тяжесть. Все склонили перед ним колени, и Уле осознал, что имел в виду его отец, когда говорил о власти.

– Клянусь, что буду править мудро и справедливо! – громко произнес он, и рев толпы оглушил его.

Вечером во дворце был объявлен бал в честь короля. Стиг и Диана тоже были приглашены. Они сели вместе с Эриком и Селеной и от души радовались за Уле. Альдо входил в роль советника и важно сидел по правую руку от короля, то и дело склоняясь к нему, чтобы напомнить имена или переложить нож в другую руку. Генрих Бейли впервые сидел в конце стола со своим семейством. Он едва сдерживал себя, чтобы не взорваться под насмешливыми взглядами.

Веселье было в разгаре, когда полководец попросил слова. Уле кивнул, и он провозгласил тост в честь короля, а когда стихли радостные крики, объявил о своей помолвке с Селеной. Генрих одобрил брак дочери, поздравил молодых и развалился на стуле. «– Рано радовались! – подумал он, щурясь, – Я еще покажу вам всем!». Больше никто не смел смотреть на тестя полководца с ухмылкой.

Стиг поздравил друга и объявил, что они с Дианой тоже решили пожениться.

– Целых две пары! – радовался Альдо. – Это хороший знак!

– Не две, а три, – поправил его Стиг и шепнул на ухо: – Посмотри туда.

Альдо оглянулся и увидел посреди гостей Анну. Она нежно улыбалась ему. Ее тяжелая коса была уложена как корона, а шелковое голубое платье больше подходило к ее глазам, чем кожаная куртка. В этот момент весь мир, кроме нее, перестал существовать для Альдо. Эрик дал знак музыкантам и три пары встали в круг, чтобы начать танец. Гости невольно залюбовались ими. Невесты были прекраснее весенних цветов, а их женихи, словно могучие скалы готовы были стоять на страже любви.

В эту ночь, несмотря на мороз, весь город гулял до утра: во дворце, в тавернах, на улицах. Из-за света тысяч свечей, факелов и костров было видно словно днем. Музыка и песни стихли только под утро.

В домике на окраине тоже был праздник, но к радости примешивалась нотка грусти. Якоб и Марика поздравляли жениха и невесту, и собирали их в путешествие. Диана отправлялась навсегда на далекую родину Стига. Она решила не расстраивать еще больше отца, и не сказала ничего о других мирах и опасностях, поджидающих в пути.

На следующее утро в доме лекаря стало тесно. Все провожающие едва уместились в комнате внизу. Селена, обнимая Диану, смахивала слезинки. Эрик и Альдо не показывали своих чувств, но их шутки не вызывали хохота, как раньше. Якоб печально улыбался, сидя во главе стола. Марике некогда было грустить на кухне, но она опасалась, что все будет пересолено из-за ее рассеянности.

Когда к дому подъехали сани с пологом, запряженные двумя крепкими лошадьми, все вышли проводить жениха и невесту. Марика передала тяжелые корзины, вытирая фартуком лицо. Якоб в последний раз обнял дочь и дал знак возничему. Тот потянул поводья, и сани понеслись, оставляя позади дом, родных и друзей. Диана сжала руку Стига, словно опасаясь, что город притянет ее обратно.